Кто были эти свидетели? Архитектор, чья ярость за ущерб, причиненный его проектам, еще не утихла… Толстый подрядчик, сказавший, что, «глядя на Фаншетту, принял было ее за хорошего ребенка». Наконец, Фрэд, который довольно неловко скрывал свое волнение, напустив на себя скучающий вид «господина, которого беспокоят по пустякам».

— Я ничего не могу сказать, господин судья… Я едва знаю эту девочку… Только в лицо, понимаете ли! — повторял он упрямо.

— Отлично, — сказал судья, очень внимательно читавший дело. — Отлично, Фрэд Горго́. Вы не имеете репутации бережливого юноши и работаете лишь с недавнего времени… Какими же деньгами вы оплатите мотороллер, за которым пойдете после суда к владельцу гаража на улице де л’Абревуар?

Захваченный врасплох этим нападением, Фрэд побледнел. Его руки, за секунду до того небрежно лежавшие на барьере для свидетелей, судорожно вцепились в него.

— Деньгами?.. Деньгами, которые я выиграл в государственной лотерее… Вот уже два года назад, господин судья…

Проверить это было трудно. Ропот прокатился по залу, переполненному сегодня в виде исключения, потому что обычно заседания детской судебной камеры происходят без публики, при закрытых дверях. Чтобы быть на суде, в таких случаях требуется особое разрешение. Но дело белокурой музы с площади дю-Тертр, юной натурщицы, которая продавала разноцветные пузыри и жила со своим Бишу в развалинах заброшенного сада, было слишком необычным, чтобы остаться не замеченным репортерами. Один из них услышал про эту историю, обедая на Холме в харчевне «Матушка Катерина». Потом узнал второй, третий… В общем, их набралось в зале человек двадцать, вооруженных автоматическими ручками, которые бегали во всю прыть по бумаге. Но репортеры напрасно старались угадать результат прений, ничего еще не прояснивших. Одни были на стороне Фаншетты: «С такими глазами?.. Нет, взгляните только на нее… Это невозможно!» Другие напоминали о побегах девочки, о порванных чертежах, о ее необыкновенной любви к ребенку: «Может быть, она на редкость хитра и хорошенько припрятала деньжонки… Однако, чтобы их найти, нельзя же, в самом деле, срыть весь Монмартрский холм!»

Но все это было ничто по сравнению с тем, что неожиданно произошло в зале заседания. Ежедневные вечерние газеты, не пренебрегающие фантастикой, смело могли бы напечатать огромными буквами: «Марсиане Монмартра берут приступом здание суда…» Вряд ли, однако, им позволили бы такой заголовок. А между тем это была правда!

Первый натиск марсиан выдержал грузовик Бабиоля — в ту самую минуту, когда Танк, сопровождаемый друзьями и прижимающий к сердцу черный кожаный бумажник, заметил двоюродного брата Красивых-Листьев, едущего по улице Норвен. Вся банда решительно загородила ему дорогу:

— Мсье Бабиоль, скорее, скорее! Везите нас во Дворец правосудия!.. Время не терпит ни минуты — скорее же! Иначе Фрэд удерет на своем мотороллере, а Фаншетта погибла… Расскажем по пути. Скорее, мсье Бабиоль!

— А мой груз подождет? Ну и молодцы, хорошему же вы меня учите! — вздохнул добрый Бабиоль, погружая в свою машину все войско.

Через несколько минут шесть маленьких встрепанных мальчишек выскакивали из огромного фургона, остановившегося у здания суда. Под предводительством Танка, хорошо запомнившего расположение местности, банда в какие-нибудь три секунды достигла дома, стоящего в глубине.

— Идите сюда, ребята… Пригибайтесь, особенно если увидите швейцара… Это крикун… И важничает… Всегда заставляет писать кучу бумажонок!

Но «важничающий крикун» находился в это время как раз на другом конце галереи и не мог сюда поспеть. Еще одна перебежка — и вся банда с шумом ворвалась в зал заседания.

Фрэд стоял у барьера для свидетелей. Он едва успел узнать Танка, когда тот пробежал расстояние от входной двери до судьи и бросил что-то на стол.

— Все здесь, господин судья! Все!.. — захлебываясь, кричал мальчик. — Все, что эта жаба Фрэд слямзил у посетителей исторического музея… Смотрите, господин судья… Вот… А вот и билеты того толстяка, что сидит вон там… А вот еще часы чьи-то и кольца… В историческом он их прятал — вот где!.. За плинтусом, который можно снимать… Два дня мы там сидели взаперти, господин судья. И когда он пришел за восемьюдесятью билетами, чтобы заплатить за свой мотороллер, мы и увидели… Обыщите его, господин судья, они при нем!

При первых же словах ребенка Фрэд смертельно побледнел. Весь зал, затаив дыхание, слушал рассказ отважного маленького марсианина. На мгновение все оцепенели.

— Эти мерзкие мальчишки начитались уголовных романов, господин судья! — запротестовал наконец Фрэд, но его голос был почти беззвучным. — Они вам наговорят всяких глупостей, чтобы выручить эту девчонку, которая…

Судья молчал и медленно, важно перебирал драгоценности и билеты. Одним движением руки он остановил речь молодого человека и заставил притихнуть расшумевшийся зал. Сколько уже перевидал судья этих лиц — лиц людей, что стали на дурной путь… но, может быть, еще не погибли окончательно!

— Мы вынесем относительно вас новое определение, — сказал он спокойно. — По крайней мере, если вы не предпочтете немедленно сказать, что заставило вас, Фрэд Горго, выбрать путь мошенника, а не честного человека.

Как тихо было в этот вечер в заброшенном саду!..

После двух месяцев отсутствия Фаншетта вновь сидела неподалеку от своего домика, на мраморном цоколе; должно быть, в далекие времена его позабыл здесь какой-нибудь скульптор.

Подними Фаншетта голову — она бы увидела, как торжественно раскинули старые липы свою великолепную листву. Их летний зеленый и пышный шатер был весь в гнездах, болтливые обитатели которых неумолчно щебетали.

Стояли жаркие дни; всюду кругом неудержимо разрастались сорные травы, зеленели пушистые живые изгороди; тут и там пробивался молодой кустарник. Лес был таким торжествующим, щедрым, напоенным свежими соками…

— Скажи, Фаншетта, ты меня возьмешь с собой, если поедешь еще раз путешествовать?.. И Затмение увезем… Я не хочу больше оставаться без тебя…

— Конечно, Бишу, я тебя возьму! Конечно…

«Но куда?» — думала Фаншетта, лаская кудрявую голову, прижимающуюся к ее плечу.

Работы по подготовке строительной площадки еще не дошли до улицы Норвен, но зато они сильно продвинулись со стороны улицы де л’Абревуар. Это первое, что девочка заметила, еще сидя в автомобиле Даниэль Мартэн: она настояла на том, чтобы немедленно возвратиться домой после конца судебного заседания. Два месяца без Бишу! Она хотела увидеть его немедленно.

— Сперва отдохни со своим Бишу, девочка… Потом подумаем, что делать, — сказала ей на прощание Даниэль Мартэн.

Однако это будущее, такое близкое, очень волновало Фаншетту. Тетка Лали встретила ее даже не без некоторого почтения: подумать только, вечерние газеты поместили ее фотографию!.. Но это не меняло дела. И, против ожидания. Фаншетта почувствовала себя одинокой, несмотря на общество Бишу.

Мэтр Дюбост увел марсиан, вместе с Бабиолем, на обед, устроенный в их честь. Они еще не вернулись. Не вернулась и Милое-Сердечко со сбора окурков. И брата Жюля не было — он любил в часы вечерних сумерек писать на свежем воздухе. Кроме сторожихи, в старом доме оставалась только мадам Ска… Но она не была другом Фаншетты. Что же до гида из Прованса, то он любил разговаривать слишком громко…

Нет, в этот вечер Фаншетта ждала кого-то другого…

Серые глаза девочки, полные упрека, грустно поглядели на другую сторону аллеи, где стоял вагон Эрве. Фаншетта на него сердилась — на этот закрытый наглухо деревянный вагон. В самом деле, он глуп, глуп и равнодушен, как Эрве! Ну можно ли в такой день даже не показаться? Как он разочаровал ее, этот юноша! А ведь она считала его своим другом… Вот с маленькими марсианами дело обстояло иначе: с ними, по крайней мере, всегда твердо знаешь, как они к тебе относятся…