– Что привело тебя сюда, дочь моя?

Страха не было. Казалось, все так и должно быть: древнее дерево стен исповедальни, редкие лучики солнца, проникающие сквозь мелкую деревянную решетку в кабинке, тихий шепот, которого не могло здесь быть, но который я слышала столь явно.

– Грех мой, отче! – Слова покаяния сами сорвались с губ.

– Назови его, и, коль властен над ним Вечный Змей, очистит он душу твою…

Слова покаяния четко прописаны и вызубрены с младых ногтей. Разбуди меня в два часа ночи, и я назубок назову каждый из тридцати семи смертных и сорока восьми обычных грехов. Так почему сейчас я заговорила совсем не так, как того требовал канон?

– Я дура! Я просто дура! Я сбежала из дома, да еще с незнакомым мужчиной, а сегодня ночью я с ним… точнее, он со мной… точнее, я не помню, но думаю, что все-таки он… или я… или мы… А еще я напилась как неизвестно кто, и Шемьен, скотина, проиграл меня и…

– Дочь моя, Вечный Змей не волен отпускать такие грехи. – Ровный голос, если это не плод моего разыгравшегося воображения, подействовал как ушат холодной воды. – Во власти хранителя смерти лишь подчинение и своевластие, смерть и конец. Каковы грехи на твоей душе?

– Я не послушалась мужа.

– Любишь ли ты его? Хочешь ли быть с ним? Согласна ли на…

– Госпожа де Шасвар! Где вы? – прокричал капрал где-то совсем рядом, и это мгновенно вывело меня из того состояния, в котором я находилась.

Я вздрогнула и вдруг отчетливо поняла: я нахожусь не дома, не в Эгесе, а в мертвом городе, уже двадцать лет как уничтоженном огненным заклятием. В городе, где не может быть никакого храмовника, никто не может отпустить мои грехи… Да здесь вообще никого не может быть! Кроме, разумеется, Дуна с Пемброуком и их соплеменников.

Но тогда кто? Или что?..

Все эти мысли молнией пронеслись в голове. Я вскочила, запуталась в собственных ногах, задела плечом истлевшую стенку… и вместе с трухой, которой осыпалась исповедальня, рухнула на пол прямо перед подбежавшим ко мне капралом.

К его чести, встать он мне помог. И лишь потом начал выяснять обстоятельства:

– Что происходит? Где вы были?

– Простите, капрал. Я задумалась, зашла в исповедальню…

– Какую исповедальню? – Карие глаза милеза метали молнии. – Я весь храм три раза обошел. Вас не было нигде!

– Я тут была… Во второй исповедальне. Вы в нее заглядывали?

Капрал чеканил слова, словно гвозди забивал:

– Здесь нет и не было никакой второй исповедальни. Единственная – у входа, и вас там не было.

Но я ведь где-то находилась!

И кому-то даже каялась… Вечный Змей, спаси и сохрани…

Рука судорожно нащупала образок на шее.

Наверное, на моем лице что-то отразилось, иначе как объяснить, что капрал Иассир сменил гнев на милость и даже попытался меня успокоить:

– Главное, что с вами все в порядке, так что можно не беспокоиться…

– Но что же это было? – Я подняла беспомощный взгляд на милеза.

Кажется, я не вовремя его перебила: капрал запнулся на полуслове и покосился на раздвижные створки – то ли не зная, что ответить, то ли подыскивая путь к бегству. В любую сторону, лишь бы подальше от меня.

Как бы то ни было, достойного ответа капрал Иассир так и не подобрал. Глубоко вздохнул, мотнул головой и резко поменял тему разговора:

– Я договорился с Дуном. Оставить Ветерка у себя он не сможет, в таверну его не заведешь, но передать коня на руки Блэйру, так чтобы никто не заподозрил, где мы и что с нами, – вполне. Мы можем спокойно спускаться в лабиринт.

– Какой лабиринт, капрал? Что мы забыли в этом храме?

Тут невольно вспоминается тот факт, что я уже кое-что в этом самом храме нашла, но лучше я пока об этом промолчу.

Милез на миг задумался, словно не зная, стоит ли говорить, а затем медленно начал:

– Мы ведь с вами условились, что идем в Фирбоуэн, но унгарцев там недолюбливают, сами понимаете. Поэтому через рубеж перейдем под землей. Где-то тут начинается лабиринт, туннели которого ведут за пределы Унгарии. Обнаружив вход в него, мы сможем перебраться к фениям. Ну и заодно к лаумам, агуанам и прочим.

Похоже, осталась мелочь – найти вход.

– Тогда будем искать, капрал? – предложила я.

А что еще делать? Начать капризничать и требовать конного путешествия? Так у меня же документов никаких нет. Что я на посту покажу?

Вход в лабиринт обнаружил капрал. В очередной раз простукивая стены, задел нижнюю челюсть изображенного на барельефе Вечного Змея, и в ту же секунду за моей спиной раздался приглушенный скрип. Обернувшись на звук, я увидела, как плита за алтарем медленно сдвинулась в сторону, открыв проход под землю.

– Кто бы сомневался, – непонятно буркнул порубежник и приблизился к дыре.

Некоторое время вглядывался в темноту, а затем снял с плеча суму и принялся в ней рыться.

– Что вы ищете?

– Там темно, а тащить факелы нерационально. Я одолжил у Дуна магический светильник.

– А… вы умеете им пользоваться? – осторожно поинтересовалась я, наблюдая за тем, как он извлекает из рюкзака блеклый хрустальный шар. – Просто я даже не представляю, как его зажигать, их столько вариантов… Некоторые, чтобы запалить, нужно потрясти, над другими – сказать магические слова, третьи – окунуть в воду. Мы ведь не знаем, какой именно у местного трактирщика.

Вместо ответа милез легонько щелкнул ногтем по волшебному предмету, и внутри него начал разгораться алый огонек.

– Идем? – улыбнулся полукровка, протягивая мне руку.

В подземелье пахло сыростью и одновременно тленом и пеплом. У меня дико чесался нос, хотелось чихать. А еще почему-то – плакать.

Капрал уверенно шагал рядом со мной, без раздумий выбирая нужный поворот коридора и лишь изредка сверяясь с зажатым в руке клочком бумаги. Интересно, откуда у него взялась карта? Тоже Дун дал?

Впрочем, размышлять о тайнах порубежника было особо некогда: шагал он очень быстро и мне постоянно приходилось его догонять. А если к этому еще добавить, что мы действительно шли по лабиринту – туннель постоянно петлял в разные стороны, да еще и множество боковых ходов расходилось, – то, наверное, можно не уточнять, что я и так прилагала все старания, дабы не отстать от милеза.

Еще одним неудобством стало то, что одолженный у Дуна шар являлся единственным источником света – блеклого, какого-то седого и постоянно мерцающего. Я каждую секунду боялась, что он погаснет. А вот капрал Иассир над этим, похоже, даже не задумывался. Держа на вытянутой ладони светящийся шар, он уверенно шагал вперед, лишь изредка сверяясь со своей картой, да еще при этом умудрялся тащить сумку и оглядываться на меня, видимо проверяя, не потерялась ли.

Не знаю почему, но мне очень хотелось сказать ему: «Не дождетесь!» Справиться с этим желанием, не достойным дворянки, удалось с большим трудом.

Видимо, Иассир слишком часто озирался по сторонам и на меня – иначе как объяснить тот факт, что свет впереди увидела я, а не капрал. Темнота и противный запах сырости уже порядком надоели, а потому я ускорила шаг и даже обогнала своего спутника. Впрочем, это могло произойти потому, что он начал уставать.

В любом случае из темного коридора я выскочила первой… И замерла, пытаясь понять, не снится ли мне увиденное.

Я и вошедший вслед за мной милез находились в пещере. Вся она – стены, пол, потолок – была украшена множеством светящихся ровным золотистым светом кристаллов. Некоторые из них выглядели крупными, с руку толщиной, не меньше, но большинство, пожалуй, размером с мой палец.

Меж кристаллами вилась тонкая дорожка, ведущая куда-то в глубь пещеры и, очевидно, выводящая в еще один коридор.

– Это есть на вашей карте, капрал? – осторожно поинтересовалась я.

Несмотря на то что произошло между нами ночью – или не произошло, – я так и не смогла заставить себя называть его по имени. Как, впрочем, не смогла подобрать слово, чтобы обозначить «это», – слишком уж необычными были кристаллы. Казалось, каждый из них живет своей жизнью: пульсирует крохотным огоньком, перемигиваясь с соседом, о чем-то шепчется, что-то желает сказать.