– Хвала Матери Рассвета – нет. – Она прерывисто вздохнула. – Но спать я теперь точно не смогу! Эти… они такие… жуткие!

– Да уж. Кархулы красотой никогда не отличались. Несмотря на то что для продолжения рода выбирают, как правило, женщин посимпатичнее.

– Простите?!

Я поспешно прикусил язык. Который, чтоб мне его дверью прищемили, в последнее время совершенно не хочет сидеть на привязи! Мало бедняжке вида кархулов, мало того что ее едва не съели, так добрый капрал чуть в подробностях не растрепал, чем эти твари любят развлечься перед едой! Вот он, результат общения с распущенными сановными женами. Хорошо тут темно. А то наивная девочка все по моему лицу прочла бы. И, прямо скажем, душевного здоровья это бы ей точно не прибавило.

– Гр-р-р… – дружелюбно донеслось из темноты лаза, живо напомнив мне, что на душевном здравии кнесны де Шасвар и так уже можно смело ставить крест.

Вновь задрожавшие пальчики судорожно вцепились в мой лацкан:

– Что это?

– Тсс. Без паники. Все в порядке.

– Гр-р-ры-ы! – радостно подтвердили впереди.

Моя спутница издала придушенный всхлип и, кажется, попыталась упасть в обморок. Я привычно придержал ее за талию.

– Тихо, тихо! Это Изюмчик. Он безвредный.

– И… ик!.. зюмчик?!

– Любимый зверек моего приятеля. Я вам про него недавно говорил. Тсс! Только не кричите! Изюмчик безвредный, но пугливый. А когда он пугается, то и в ногу вцепиться может. И зубы у него, я вам доложу…

– Ах-х…

Тьфу. Да когда ж я заткнусь-то наконец? Успешно поймав разом отяжелевшее тело девушки, я философски вздохнул и, нащупав ногой уходящие вниз ступеньки, сердито сказал:

– Цыц! Изюмчик, родной, не признал, что ли?

– Гры-ы, – с облегчением рыкнули в ответ, и колючий слюнявый язык радостно проехался по моему сапогу, снимая стружку кожи.

– Ну вот и славненько. – Я поудобнее перехватил в руках свою ношу. – Посветишь дяде, малыш?

Во тьме с готовностью вспыхнули два желтых глаза размером с блюдца. Стали видны уходящие вниз каменные ступени и осыпающиеся мелкой пылью земляные стены глубокого извилистого коридора. Я покосился на свесившую кудрявую головку девушку, снова вздохнул и с энтузиазмом обреченного потопал вниз.

– Кнесна? Кнесна де Шасвар? Айден, ты с ума сошел? – свистящим шепотом поинтересовался Пемброук, раз уже в пятый оглядываясь на плотно прикрытую дверь «отдельного кабинета». Да, в заведении «Кротовья нора» были и такие столики. Слишком уж порой непростые люди (да и не люди тоже) сюда захаживали.

– Не трави ты душу, – вяло огрызнулся я, опрокидывая чарку. Горло обожгло огненной волной. – Кхе! Ядреная брага у тебя нынче.

– Обновленный рецепт, – скромно потупился совладелец «Кротовьей норы». – В этот раз на печенках болотного шишкокрыла настаивал. Что ты плюешься?!

Я утер губы рукавом и, подумав, махнул рукой. Пемброук, благополучно истолковав этот жест как просьбу повторить, наклонил кувшин… Я подумал – и не стал возражать. В сущности, что такое печенки шишкокрыла против моих проблем?

– Дружище, – опрокинув новую чарку и с трудом проморгавшись, прохрипел я, – нужна твоя помощь.

– Это я догадался. Но если ты дочку кнеса из отчего дома уволок, то…

– Окстись, Пем! Я что, совсем идиот, по-твоему?

– Ну-у-у…

– Не понял?

– Пошутил я, – вздохнув, отозвался приятель. – Помогу, не чужие небось. На дно залечь хочешь, да?

– Именно.

Я огляделся по сторонам. Большой зал (а попросту говоря – пещера с земляными полами и потолком, скудно освещенная полудохлыми факелами в стенных нишах) был наполовину пуст, но все равно народу здесь хватало. В основном, конечно, наш брат милез, остальные наползут через пару часов, когда ночь окончательно вступит в свои права. В заведении Пемброука и Дуна случайных людей не бывает. Собственно, людей, знающих о существовании этого места, во всем Эгесе можно по пальцам пересчитать. Что они тут забыли? Другое дело – мы. И кое-кто из фениев.

И такие, как Пемброук.

Я поднял над столом чарку, вновь наполненную заботливым товарищем, и благодарно улыбнулся:

– За друзей!

– Спасибо, – снова потупился тот.

Он славный парень, очень стеснительный, несмотря на внешность и род деятельности. Совладельцу такого заведения, как «Кротовья нора», не с руки быть тонко чувствующей натурой, а застенчивый квартерон – вообще ходячая насмешка. Только попробовал бы кто обидеть этого добродушного громилу! В таком случае незадачливому насмешнику пришлось бы иметь дело не только со мной, Блэйром или тем же Изюмчиком – ему бы пришлось разговаривать с Дуном. А это, скажу я вам, без вариантов.

– Капрал! – Дверца «отдельного кабинета» скрипнула, и наружу высунулась растрепанная кудрявая голова. – Капрал, мне бы… ой!

Глаза кнесны, натолкнувшись на Пемброука, в ужасе расширились. Друг привычно вздохнул:

– Дуна увидела. Ты ей что, не сказал?

– Не успел. – Я поднялся с лавки. – Госпожа, подождите внутри. Вам не стоит…

– Ой-й… – Ее голос сорвался на шепот. А глаза, все такие же круглые, медленно обводили взглядом зал. И с каждым встреченным посетителем становились все больше и больше.

– Пем, извини. – Я быстро кивнул товарищу и, едва ли не бегом добравшись до дверцы «кабинета», аккуратно задвинул стоящую столбом девушку внутрь. – Госпожа, я же просил не высовываться! Вас могут увидеть…

– Нет.

– Что – нет?

Взгляд зеленых глаз (их нынешнему размеру обзавидовался бы даже Изюмчик) медленно переместился с закрытой уже двери на мое лицо:

– Вы не поэтому велели не выходить, капрал. Не потому, что меня могут увидеть. А потому, что я могу увидеть… их! – Голос ее дрогнул.

– И что? – Я развел руками. – Вы рады, что меня не послушали?

– Нет, – повторила она и сникла. – Я хотела только… ну не важно! – Она с размаху опустилась на резную лавочку возле столика. – Уже не хочу. Ничего не хочу. Вы мне говорили про своего друга – это с ним вы у стойки беседовали, да?

– Его зовут Пемброук.

– А это… то, что висит у него за спиной?

– Этот, – поправил я. – Его совладелец Дун. Они, собственно, братья.

– Но… но…

– Тихо. – Я присел рядом и утешающе приобнял девушку за плечи. – Это, конечно, не самое приятное зрелище, но и не самое страшное. Да, их двое. И тела у них два. Спина только одна, кхм… Пемброук – он ночной трактирщик, а Дун – дневной. Поэтому сейчас спит – «висит», как вы выразились. Вы нас застали врасплох, госпожа. Обычно к новым людям братья спиной не поворачиваются. Но оба – отличные парни, даю слово. Не пугайтесь так. Если уж и они свыклись…

– А остальные? Они… они же…

– Уроды, – мрачно сказал я. – Так обычно называют квартеронов, госпожа.

– Квартероны? – Она наморщила лоб. – Но ведь полукровки не могут иметь детей!

– Женщины – нет. А мужчины, увы, могут. Вы не задумывались, почему все так боятся смешанных браков? Нет, не только потому, что в результате получаются такие дети, как я… Гораздо страшнее вот такие внуки.

Она молчала.

– Если хотите, я попрошу Пемброука, чтобы он сюда не заходил, – помявшись, предложил я. – Он поймет, вы не думайте. Привык уже. С Дуном, конечно, будет посложнее, учитывая, что мы тут застрянем по крайней мере на несколько дней, но…

– Не надо, – решительно возразила дочь кнеса. – Он не виноват, что так выглядит. И они, – она неопределенно махнула рукой в сторону тонкой дощатой перегородки, – они тоже не виноваты. Мне стыдно, что я так вытаращилась на них, но я… О, Мать Рассвета! Я никогда не видела такого!

– Еще бы. Девушкам из приличных унгарских семей, подобных вашей, эту часть жизни не показывают. В сущности, оно и к лучшему.

– Это ужасно, – тихо вздохнула девушка. И, будто собравшись с духом, протянула мне ладошку. – Я ведь так и не представилась, капрал Иассир. Меня зовут Матильда.

– Айден. – Подумав, я коснулся губами шелковистой кожи. – Не лучшие обстоятельства для знакомства, но… Вы не голодны?..