В Индии я должна провести неделю «полевых исследований» вместе с Кирти С. Раватом (Kirti S. Rawat), директором Международного центра по изучению реинкарнации и условий жизни души (International Centre for Survival and Reincarnation Researches). Доктор Рават – профессор философии в отставке из университета Раджастана и один из немногих ученых, полагающих, что реинкарнация – не метафора и не предмет религиозных наставлений. Шестеро или семеро таких же, как он, исследователей с пониманием относятся к тому, что маленькие дети требуют выслушать их, стремясь рассказать о людях и событиях из своих прошлых жизней. Эти ученые приезжают к таким малышам домой, а порой и путешествуют вместе с ними в места из их прошлых жизней и всегда, когда только возможно, ищут доказательства перемещения душ. Они расспрашивают членов семьи и других свидетелей, систематизируют полученные сведения и стремятся уловить суть явлений в целом. Научное же сообщество в лучшем случае игнорирует их, а в худшем – пригвождает к позорному столбу.
Меня бы, наверное, тоже склонили к последнему образу действий, если бы мое знакомство с предметом не ознаменовалось чтением журнальной статьи американского доктора медицины Яна Стивенсона (Ian Stevenson). В течение последних 30 лет, работая в Виргинском университете и публикуясь в таких специализированных журналах, как «JAMA» и «Psychological Reports», он изучил около 800 подобных случаев. Виргинский университет опубликовал четыре тома его материалов, посвященных изучению конкретных случаев реинкарнации. А издательство научной литературы «Praeger» недавно выпустило его труд «Реинкарнация и биология» («Reincarnation and Biology») объемом в 2000 страниц. Меня покорили как научная репутация этого человека, так и объем проделанной им работы. Если Ян Стивенсон полагает, что переселение душ заслуживает изучения, то, думала я, в этом что-то есть.
Ко времени нашего знакомства Стивенсону было около 80, и ему было уже трудно заниматься полевыми исследованиями. Поэтому он направил меня к своей коллеге из индийского Бангалора, но предупредил, что та настаивает на предварительном личном знакомстве – и, весьма желательно, в самом Бангалоре, который, судя по карте, находился чертовски далеко. Сложность ситуации подтверждали и несколько моих писем, отправленных по электронной почте, но оставшихся без ответа. Примерно тогда же я написала и Кирти Равату, с которым в 1970-е годы Стивенсон изучал многие случаи реинкарнации в Индии. Оказалось, что доктор Рават как раз находится в Калифорнии: он прилетел навестить своих сына и племянницу и находился в часе езды от меня. Я приехала к ним, меня угостили кофе, и мы приятно пообщались, а затем решили отправиться в Индию вместе и провести там неделю-другую, пока он будет изучать очередной случай.
Встречавший меня в аэропорту Кирти Рават чувствовал себя, в отличие от меня, несколько неудовлетворенным. У него случился спор с менеджерами гостиницы, в которой я заказала номера для нас, по поводу качества обслуживания. Наутро мы упаковали чемоданы и через весь Дели отправились в отель ALKA (как гласит его реклама, это «Лучший выбор в пользу роскоши»), где они с Яном Стивенсоном обычно останавливались ранее. Ковры там влажные и липкие, а сиденья в туалете, когда встаешь с них, хлопают по заду. Лифт – размером с телефонную будку. Однако доктор Рават любит вегетарианскую кухню, и обслуживающий персонал внимателен почти до невозможности. Коридорные в позолоченной униформе и туфлях с загнутыми вверх носами стояли по обеим сторонам дверей, широко распахивая их перед нами, словно мы были иностранными сановниками или Пэрис Хилтон во время шопинга.
Первый день нашего путешествия, 9 часов утра. Шофер ждет нас снаружи. Это менее экстравагантно, чем может показаться на первый взгляд. Автомобиль – 1965 года выпуска с одним работающим дворником на лобовом стекле. Но, похоже, Равата это мало смущает. Самое большее, что мне удалось вытянуть из доктора по поводу старенького автомобиля Ambassador, свелось к его замечанию: «Эти авто начинают выходить из моды». Но он выбрал именно данную машину не случайно: ему очень нравился водитель. «Он исполнителен, – заметил Рават, когда мы отъезжали. – В общем, мне нравятся люди, которые могут быть такими».
«Боже мой», – подумала я про себя.
Случай, которым нам предстояло заниматься в этот день, был связан с мальчиком, жившим в деревне Чанднер, что в трех часах езды от Дели. В пути доктор Рават постарался снабдить меня различными подробностями, но мне было трудно уделять этим сведениям должное внимание. Сразу за Дели мы влились в общий поток движения. Привычной разметки не было, только два встречных потока – хаотичных и беспорядочных. Складывалось ощущение, что всех сначала как будто собрали, словно кости в стаканчике для игры Yahtzee, а затем безо всякой системы вывалили на асфальт. Через каждые несколько футов появлялись коровы – казалось, их соединяли друг с другом в «Фотошопе»: они неспешно шествовали по средней линии кадра или лежали у нижней его кромки и все были неправдоподобно сонными. Мы погрузились в калейдоскопическую толчею. В центре этого водоворота на бетонном возвышении стоял полицейский и помахивал рукой. Не берусь сказать, регулировал ли он дорожное движение или просто развлекал самого себя ради удовольствия.
Я громко поинтересовалась, куда следуют все эти люди. «Каждый – туда, куда ему нужно», – был ответ. Очень в духе доктора Равата. Оба диплома о высшем образовании, а также ученая степень получены им в области философии. И последняя остается его страстью – наравне с духовной музыкой и поэзией Индии. Возможно, он – самый большой мечтатель из всех ученых. Накануне вечером, когда мы ехали в шумном, душном и грязном такси, он склонился ко мне и спросил: «Вы не будете против, если я прочту вам одну из своих поэм?»
Доктор Рават рассказал, что случай, который мы должны исследовать, абсолютно типичен. Ребенок по имени Айшвару в трехлетнем возрасте принялся говорить о людях, которых знал по опыту прежних воплощений. Девяносто пять процентов детей, которыми занимался Стивенсон, начинали рассказывать о прожитых в прошлом жизнях в возрасте от двух до четырех лет, но к пяти годам обычно забывали об этом.
«Типично также, если ПЛ внезапно погибает жестокой смертью».
«Простите, что вы сказали?»
«ПЛ – прежняя личность. Исчезнувшая личность, которая, как считается, должна пережить новое воплощение. Мы говорим ПЛ просто для сокращения. Но, возможно, они так не говорят».
Айшвару, как полагали члены его семьи, реинкарнировал из фабричного рабочего Вирпала, жившего через несколько деревень от их дома и погибшего от удара тока незадолго до рождения мальчика. Доктор Рават открыл портфель и вынул конверт с фотографиями, сделанными в прошлом месяце, когда он начал расследовать эту историю. «Вот Айшвару на вечеринке по случаю дня рождения своего «сына». Здесь ему четыре года. А «сыну» только что исполнилось десять». Но в данном случае причиной мучившей меня неясности был не возраст: к эластичной ленте на праздничном шутовском колпаке «сына» оказалась приделана длинная белая борода. Утром, перебирая папку с перепиской доктора Равата, я наткнулась на письмо, включавшее и такие строки: «Я так рада, что вы выдали замуж Вашу дочь». По вполне понятным причинам, хотя и не имея полной уверенности, полагаю, что имелось в виду именно это «выдать замуж».
«Смотрите, вот этот паренек рядом с Рани». Рани – 26– летняя вдова погибшего фабричного рабочего. На фотографии Айшвару нежно смотрит на свою предполагаемую жену из прежней жизни. Если провести в Индии слишком много времени в обществе исследователей реинкарнации, то можно сказать: паренек на фотографии глядит на стоящую рядом женщину даже со страстью, исполненной вожделения. Это наблюдение поразило меня как одна из самых невозможных, химерических вещей, которые приходилось видеть в жизни. Тут я выглянула в окно автомашины и заметила, что по Делийскому шоссе тяжело бредет слон.
Когда я жила в Калифорнии, мы полагали, что предполагаемый объект реинкарнации должен быть отпрыском королевской крови или кем-то из аристократов. Поэтому новое воплощение души рабочего было для меня чем-то новеньким. Но доктор Рават заметил, что для местных краев такая ситуация типична: «Простые люди вспоминают жизни простых людей». Хотя, разумеется, встречаются и исключения. В конце концов, ему встречались шесть ложных воплощений Неру и восемь – Ганди.[5]
