Тот, усадив меня на мягкий диван и нежно держа мою руку в своей, долго-долго глядел в глаза. Я было заподозрила неладное, хотя на фоне повышения ставки за мои переводы готова была перемучиться, но дело оказалось в другом.
— Марина Валерьевна, — бархатно пропел он.
— Васильевна, — поправила я, удивляясь, что он хотя бы приблизительно знает мое отчество.
— Не важно, — отмахнулся он, и я не возражала. — Марина!
— Марина, — вынуждена была согласиться я после повисшей паузы.
— У нас проблемы, и помочь нам можете только вы! — Это звучало обнадеживающе, к тому же он, наконец, выпустил мою руку из своих потных ладошек и начал повествование: — Папа… — Он задрал глаза вверх, я последовала его примеру, но никаких портретов папы на потолке, к своему недоумению, не обнаружила. Главный перешел к простому языку: —…наш мэр завязал отношения с каким-то крутым бонзой из Китая. Дела у них немаленькие. То ли продают чего совместно, то ли строят.
Главный опять погрузился в паузу, и я вынуждена была ее прервать:
— Ну?
— Ну-ну! А бонза этот романы между делом кропает. В Китае-то его, конечно, печатают, куда деваться? Так у него мечта появилась — отсветиться в России. Международная слава, видать, снится. А папе он, похоже, очень дорог, поскольку он, папа то есть, решил издать на собственные средства книжку китайца! Добряк партнеру закатить хочет!
Я немножко подумала, но это не помогло. Поэтому уточнила:
— А я-то тут при чем?
— Так ты же, кроме английского, еще и китайский язык знаешь! — выкрикнул редактор, поражаясь моей тупости.
Ну, «знаешь» — это громко сказано. Учили нас, конечно, в универе и китайскому, но не очень-то, если честно. А главный напирал:
— Надо перевести роман китайчонка, и все дела! Объем средненький. Плата — пятьсот баксов. Каково?
Я заменжевалась. Заманчиво, но что значит — перевести? Это же не просто подстрочник, для книги нужна еще хоть какая-то литературная обработка. Я, конечно, пописывала в студенчестве стишки и рассказы, но… в общем, это немножко не то.
— Семьсот баксов, — трагическим шепотом выдохнул редактор. «И три шкуры с тебя спущу», — мысленно продолжила я, а вслух призналась:
— Неплохо, конечно, но я, боюсь, не справлюсь. И потом, мне придется забросить другую работу (вранье, конечно).
— Штука, — буквально прохрипел он. — И пятьсот аванса!
Интересно, сколько же под шумок срубит его издательство? Торг показался неуместным, мы сошлись на тысяче и ударили по рукам. У меня почти кружилась голова: работа, конечно, каторжная, но зато денег нам с Катькой может хватить до Нового года. Скрывая радость, я подписала договор и получила в обмен на него пачку листов с иероглифами, диск с этим же текстом и аванс.
Выйдя из редакции, я широким жестом взялась ловить такси, но первым подошел автобус, и я, слава богу, одумалась.
Выпав из душного автобуса, не сделав и пяти шагов, я нос к носу столкнулась со своей бывшей однокурсницей Дианой Шохиной. Она первая меня заметила и, полагаю, успела в момент распознать состояние моих дел. Сама Диана всегда была девушкой яркой и успешной. Правда, когда мы учились, между собой ее оценивали как дурочку. Но понтов ей было не занимать. При этом она почему-то особо ревностно относилась ко мне. Мои пятерки на экзаменах ее явно раздражали, и она не упускала случая съехидничать что-нибудь по поводу моей стрижки или походки. Сейчас весь ее облик свидетельствовал о благополучии и процветании. И она просто заискрилась, поняв, что я явно пребываю в незавидном материальном положении, а следовательно, и карьерного роста не наблюдается.
— Маринка, привет! Сто лет тебя не видела! Как дела, чем занимаешься?
— Здравствуй, Диана, — промямлила я. Как-то вдруг сразу подумалось, что кроссовки на мне матерчатые, с китайского рынка. Лучше б я босоножки надела, они вполне приличные. Да и пальцы в кулачок невольно спрятала. Маникюрчик-то оставляет желать лучшего, сама делала. А на голове все проще простого, слава богу, хоть приколочку не присандалила над глазом, чтоб волосы в лицо не лезли.
— Ну, где ты сейчас работаешь? В какой-нибудь международной корпорации?
— Почему в международной корпорации? — еще больше растерялась я.
— Ну-у, тебе же все успех пророчили! Ты ж талант, можно сказать, звезда перевода!
— Да нет. Я — так, просто работаю, перевожу понемногу, а ты как?
— О! Я работой себя не изнуряю. Просто живу в свое удовольствие. Вот из Испании вернулись. С мужем три недели отдыхали, надоело даже. Немного передохну и хочу в Австрию, в Альпы.
— На лыжах кататься? — Кротость моего собственного голоса показалась мне особо противной.
— Да ну что ты? Какие лыжи! В спа-клинику хочу лечь, перышки пора почистить. Да и мужу не мешает процедуры поделать, закабанел совсем. Там уколы молодости делают, слышала, наверное? Вот и хотим опробовать. Накладно, правда. Два укола — десять штук баксов, но эффект явный. У мужа генеральный недавно с такого курорта вернулся — не узнать, просто персик. А ты где отдыхаешь?
Я замялась. «Где-где?» — на кухне под настольной лампой носом в текст. А Дианка явно была удовлетворена и моей растерянностью, и моей сиростью.
— Ладно, Мариш! Рада была повидаться! Вон за мной мой подъехал, обедать повезет. Пока! Не теряйся! — Шохина направилась к притормозившему у тротуара «лексусу».
— Пока. — Моему голосу явно не хватало жизненной силы. Угораздило же встретиться, лучше б я на такси поехала. Досадно осознавать, что ты явно пролетаешь в жизни. Что не способности и успехи в учебе — определяющий фактор для фортуны. Надо иметь что-то еще, чтоб она тебя заметила, какой-то особый талант. И с ним-то у меня явная напряженка.
Возле дома я зашла в супермаркет и прикупила стратегический запас продуктов, который разместился в трех пакетах, и я кое-как доволокла их домой.
Открыв дверь, Катька порадовалась:
— Заплатили!
Причем голос ее явно ослабел от голода. Мы быстренько сварганили обед, и, расслабившись, я сделала глупость и сообщила о предложении редактора.
— Ура! — Голос Катьки заметно окреп. — Мы можем поехать на недельку к морю! Иришка (Катькина тетка, директор турбазы на побережье) давно нас зовет! А то лето уже кончается! Да и разве это лето было в этом году? Сплошные дожди. Вот к концу только и распогодилось. Бархатный сезон, а мы, блин, дома торчим!
Я пыталась вяло сопротивляться:
— У меня теперь работы — вагон! Сроку на перевод дали всего две недели!
— Ерунда, — отмахнулась Катька. — Поедем тогда на две недели. Жилье будет бесплатное. Проедим там мы столько же, сколько и здесь. А для работы — самая обстановка: покой, шорох прибоя. Хозяйство вести буду я. Все творческие люди стремятся к такому! Возьмешь с собой словари и ноутбук, чего еще надо?
Шикарный ноутбук — одна из немногих ценностей, которые Катьке удалось выхватить из угасающих угольков семейного очага. Я нарисовала себе картину: морская волна, шипя, остужается о прибрежный песок, я в шезлонге и с лэптопом на коленях, ласковое солнце, покрывающее мои плечи золотистым загаром… и согласилась без лишних уговоров. Мы плотно пообедали и стали собираться в путь.
Катька позвонила своей тетке и получила заверения, что все будет в лучшем виде и нас ждут с нетерпением.
После этого она напихала в большую спортивную сумку наши купальники, все, какие нашлись, чистые шорты и футболки и доложила о готовности номер один. Я, как человек практичный, подалась проверить уровень масла в машине (этим мои знания об автомобиле в принципе и ограничивались), а Катьке посоветовала добавить в багаж свитера и дождевики. Та поморщилась (мы же загорать едем!), но просьбу выполнила и через пятнадцать минут выгреблась во двор с двумя сумками: в одной — тряпки, в другой — портативная газовая плитка, кастрюля, сковородка и чайник.
