Annotation

Книга С.В. Максимова (1831-1901) «Год на Севере» открыла целую эпоху в изучении Русского Севера, стала отправной точкой в развитии интереса к научному исследованию края. Это одна из крупнейших работ по этнографии данного региона в XIX в. Сочинение имеет исключительное значение, как с научной, так и с литературной точки зрения. Яркий стиль писателя, блестящее знание местных диалектных особенностей и исторических источников делают это сочинение выдающимся произведением литературы.

Литературная экспедиция

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БЕЛОЕ МОРЕ И ЕГО ПРИБРЕЖЬЯ.

I. БЕРЕГА ЗИМНИЙ И МЕЗЕНСКИЙ

II. БЕРЕГ КАНИНСКИЙ

III. БЕРЕГА ЛЕТНИЙ И ОНЕЖСКИЙ

IV. НА ШКУНЕ

V. ПОЕЗДКА В СОЛОВЕЦКИЙ МОНАСТЫРЬ

VI. КАРЕЛЬСКИЙ БЕРЕГ

VII. КОЛА

VIII. МУРМАН

IX. ТЕРСКИЙ БЕРЕГ БЕЛОГО МОРЯ

Х. ПОМОРСКИЙ БЕРЕГ, ИЛИ СОБСТВЕННО ПОМОРЬЕ*

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОЕЗДКА ПО СЕВЕРНЫМ РЕКАМ

I. ПОЕЗДКА НА ПЕЧОРУ

1. ТАЙБОЛА

2. УСТЬ-ЦИЛЬМА

3. ПУСТОЗЕРСК

4. НОВОЗЕМЕЛЬСКИЕ МОРЖОВЫЕ ПРОМЫСЛЫ

5. СЕЛО ИЖМА

6. САМОЕДЫ

7. ОСТРОВ КОЛГУЕВ

II. ПОЕЗДКА ПО РЕКЕ МЕЗЕНИ

III. ПОЕЗДКА ПО РЕКЕ ПИНЕГЕ

IV. ПОЕЗДКА ПО РЕКЕ ДВИНЕ

 1. ДВИНСКИЕ УСТЬЯ И ОКРЕСТНЫЕ С АРХАНГЕЛЬСКОМ СЕЛЕНИЯ

2. АРХАНГЕЛЬСК

3. ХОЛМОГОРЫ С ОКРЕСТНОСТЯМИ

4. СИЙСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Примечания С. В. Максимова

Примечания

Примечания к вступительной статье "Литературная экспедиция"

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Все книги автора

Эта же книга в других форматах

Приятного чтения!

Литературная экспедиция

18 февраля 1855 года, в разгар Крымской войны, умер российский самодержец Николай I. Перед кончиной он сказал наследнику престола — будущему царю Александру II: «Сдаю тебе свою команду не в Порядке». Государственная машина была потрясена войной, вскрывшей многие изъяны бюрократической системы. После смерти императора даже в придворных кругах раздались голоса, требовавшие крутых перемен, во главе либералов стоял великий князь Константин Николаевич, занимавший пост управляющего флотом и морским ведомством на правах министра. Неудачи русской армии в ходе Крымской кампании и очевидная слабость флота в сравнении с военно-морскими силами англо французской коалиции заставляли правящий класс искать причины поражений…

Многое устарело в императорском флоте, считали приближенные августейшего министра, но начинать перестройку надо с системы набора моряков. Еще в преддверии Крымской войны по инициативе великого князя был создан комитет из чинов военного и морского ведомств «для определения наилучших средств к комплектованию на будущее время флота рекрутами» ^[p1]. По французскому образцу предлагалось зачислять на морскую службу преимущественно жителей прибрежных местностей с детства знакомых с судовождением, с корабельными снастями, привычных к жизни на воде.

Печальный опыт войны подтвердил необходимость претворения этой идеи в жизнь. Секретарь великого князя А. В. Головнин, сын известного мореплавателя, предложил привлечь к изучению быта населения приморских земель России лучших литераторов. Будучи фактическим руководителем официального органа министерства — «Морского сборника» — он заботился и о популярности вверенного ему издания.

Уже к середине 1856 года «Морской сборник» стал одной из главных трибун либеральных реформаторов, приобрел четко выраженный политический характер. Желая привлечь к либеральному журналу внимание широкой публики, Головнин напомнил великому князю об утвержденном покойным царем заключении Комитета по рекрутскому набору. Чтобы провести в жизнь решения двухлетней давности, нужно начать с изучения занятий и быта рыбаков, считал Головнин. Необходимые материалы смогут собрать известные литераторы, при этом записи их заинтересуют и читающую публику, что отвечало бы целям издателя и его державного патрона — внедрять в русское общество мысль о необходимости ломки старых порядков и переустройства России на западноевропейских началах. А чтобы обеспечить долговременное и широкое сотрудничество видных литераторов на страницах «Морского сборника», была выдвинута оригинальная идея...

11 августа 1855 года великий князь обратился к директору Комиссариатского департамента Морского министерства князю Д. А. Оболенскому с таким письмом: «Прошу вас поискать между молодыми даровитыми литераторами (например, Писемский, Потехин и т. под.) лиц, которых мы могли бы командировать на время в Архангельск, Астрахань, Оренбург, на Волгу и главные озера наши для исследования быта жителей, занимающихся морским делом и рыболовством, и составления статей в «Морской сборник», не определяя этих лиц к нам на службу». ^[p2]

Условия командировки были предложены весьма привлекательные — продолжительность поездки для каждого была определена в один год, при этом выплачивалось весьма солидное содержание. Кто из литераторов не соблазнится повидать за казенный счет дальние края России, обновить запас впечатлений, собрать материал для будущих сочинений! Так, по-видимому, рассуждали инициаторы дела. Поэтому, учтя прямое указание великого князя на Писемского и Потехина, Оболенский в поисках других кандидатур обратился за рекомендациями к руководителям двух самых влиятельных журналов — к Панаеву и Некрасову как редакторам «Современника», и к Погодину и Шевыреву как редакторам «Москвитявина». Но, против его ожиданий, результаты оказались неудовлетворительны — почти все из рекомендованных по разным причинам не смогли принять участие в экспедиции.

 Когда великому князю было доложено о состоянии дел, он приказал директору канцелярия министерства графу Д. А. Толстому удвоить усилия по изысканию литераторов, «хотя даже с риском что выбор этих писателей не вполне будет удачен». ^[p3] Тогда среди кандидатов в экспедицию появились и начинающие, пока малоизвестные литераторы. Самым молодым из них был Сергей Васильевич Максимов, порекомендованный И. И. Панаевым. В подписанном им рекомендательном письме директору канцелярии Морского министерства говорилось: «Г<осподин> Максимов за свой счет путешествовал с целью изучать русский быт и нравы, а теперь он желает быть присоединенным к какой-нибудь из экспедиций, назначаемых от Морского министерства. Я вам смело рекомендую этого молодого человека и уверен, что его трудами будут довольны». ^[p4]

***

Двадцатичетырехлетний литератор (Максимов родился 7 октября 1831 года), не имевший к моменту организации «литературной экспедиции» ни одной книги, конечно, мог показаться сомнительным кандидатом в сравнении с широкоизвестными А. Ф. Писемским, А. Н. Островским, А. А. Потехиным, М. Л. Михайловым и А. С. Афанасьевым-Чужбинским, согласившимися поехать по командировке Морского Министерства в дальние края России. Но у тех, кто был знаком с первыми прозаическими опытами Сергея Максимова, кто знал его биографию, не могло возникнуть сомнений в том, что молодой писатель справится с ответственным поручением...

Детство и юность его прошли в глухом углу лесистой Костромской губернии. Посад Парфентьев, где отец будущего писателя — мелкопоместный дворянин — служил почтмейстером, славен был разве что своими солеными груздями да рыжиками. Грибной промысел давал пропитание мещанам заштатного селения, но мало кто из них настроил палат каменных. Покосившиеся бревенчатые домишки, лужи на улицах, оборванные ребятишки, гоняющие кур и дразнящие бездомных псов, — эти впечатления детства роднили будущего беллетриста-этнографа с посадской голытьбой. А речь простонародья, усвоенная им с малых лет, стала для него ключом к пониманию духовной жизни неграмотного люда. Но «уроки» улицы не были, конечно, главным, источником знаний о жизни — отец Сергея Максимова, широко начитанный и природно-одаренный человек, старался привить ему начатки просвещения еще в самом раннем возрасте. А когда мальчик подрос, и его отдали в посадское училище, настал черед книгам из отцовской библиотеки. Навсегда запомнились Сергею Максимову приезды в гости к отцу отставного генерала Катенина. Павел Александрович слыл в округе чудаком — молва приписывала ему экстравагантные поступки под стать удельному князю. Проведя несколько десятилетий в ссылке в своем родовом поместье, знаменитый когда-то поэт и критик, друг Пушкина и декабристов, конечно, приобрел весьма пессимистический взгляд на все происходящее вокруг. Высказывания его отличались желчностью, всю новейшую словесность, включая Гоголя и «натуральную школу», Катенин ставил весьма низко. Его поэтические симпатии всецело принадлежали прошлому. В своих собственных сочинениях он стремился воплотить метрику и словарь народных песен и сказок. Возможно, пристрастия опального поэта отчасти передались и Сергею Максимову, возможно, интерес к старине и народному быту пробудился у него не без влияния Катенина...