— Двенадцать шиллингов, мисс. Примерно, — сказал он.
— Двенадцать шиллингов, Стивенс. Примерно, — сказала мисс Вудсон. Ее губы растянулись, внезапно стали видны два ряда крупных неровных зубов. — Если двенадцать шиллингов равны двум третям фунта, чему равен остаток? — сказала она.
— Мисс, мисс! — повторяли несколько мальчиков.
— Восемь шиллингов, мисс Вудсон, — сказал Стивенс.
У него дрожали уже и губы. В глазах стояли слезы.
— Равен, Стивенс, равен. Если двенадцать шиллингов соответствуют двум третям, чему соответствует остаток?
— Одной трети, мисс.
— А одна треть, по вашему расчету, Стивенс, равна восьми шиллингам. В таком случае чему равны три трети?
— Мисс! — сказали несколько мальчиков.
— Двадцати четырем шиллингам, — сказал Стивенс.
— А сколько шиллингов в фунте, Стивенс?
— Двадцать шиллингов, мисс, — сказал он.
— Так сколько же шиллингов и пенсов составляют две трети фунта, Уокер?
— Вы мне, мисс? — сказал Уокер.
— Что это за «вы мне, мисс?», Уокер? Или я стенку спрашиваю? — сказала она. — Отвечайте, не то я вас выдеру.
Она медленно поднялась из-за стола и пошла по проходу между партами, глядя в окно в глубине класса. За ним виднелась площадка для игр: между кирпичными бомбоубежищами трусила черная собачонка.
— Не знаю, мисс, — сказал Уокер.
— Идите к столу, Уокер, — сказала мисс Вудсон.
Уокер встал. Чуть наклонив голову набок, он осторожно проскользнул между своей партой и мисс Вудсон.
— Станьте лицом к доске, Уокер, — сказала мисс Вудсон.
Он повернулся к доске, заложив руки за спину, расставив ноги.
— Возьмите лежащий перед вами кусок мела.
Уокер взял мел из деревянного желобка под доской.
— Напишите на доске «один фунт», Уокер.
Уокер, вытянув руку вверх, написал: «один фунт».
— Теперь, Уокер, разделите один фунт, — сказала мисс Вудсон, — на три. Четко и подробно. Мы все хотим убедиться в вашем невежестве, — добавила она.
— Единица на три не делится, мисс, — сказал Уокер. Он стоял, крепко сжимая белую палочку в поднятой руке.
— О господи! А что мы делаем в подобных случаях, Уокер? — сказала мисс Вудсон.
Она осталась у задней стены и смотрела на Уокера и доску через весь класс.
— Превращаем фунт в шиллинги, мисс Вудсон, — сказал Уокер.
— Так покажите нам, как действует ваша блистательная логика, Уокер, — сказала она. — Двадцать шиллингов, разделенные на три.
— Двадцать, деленное на три, дает шесть, — сказал Уокер. — И два в остатке.
— Два чего, Уокер? Два уха, два глаза, два локтя?
— Два шиллинга, мисс.
— А как мы делим их, Уокер?
— Превращаем их в пенсы и делим на три, мисс, — сказал Уокер.
— И каков же ответ, математический гений?
— Восемь пенсов, мисс.
— Так чему же равна одна треть фунта, Уокер?
— Шести шиллингам восьми пенсам, мисс Вудсон, — сказал Уокер.
— Идите на место, гений, — сказала мисс Вудсон.
Она медленно пошла по проходу.
— Когда я задам вам следующий вопрос, чтоб я не видела опущенных рук. Чему равны две трети фунта?
Все, кроме Стивенса, мгновенно подняли руки.
— Так чему же равны две трети фунта, Стивенс?
Он что-то быстро писал пальцем на крышке парты.
— Вы моете парту, Стивенс? — сказала мисс Вудсон. — Или стараетесь ее отполировать?
— Нет, мисс, — сказал Стивенс и мотнул головой.
Несколько мальчиков засмеялись.
— Я не дам вам больше ни секунды, Стивенс. Две трети фунта — отвечайте сразу же!
— Шестнадцать шиллингов восемь пенсов, мисс.
Мисс Вудсон сняла очки и с неожиданным, не свойственным ей раздражением ударила ладонью по парте.
— Что это за ответ, Стивенс? — сказала она, глядя ему прямо в глаза.
Темноволосый мальчик помотал головой. Казалось, эти двое заняты каким-то своим разговором: Стивенс еще больше сгорбился, мисс Вудсон наклонялась к нему, их разделяли какие-то дюймы.
— Так чему же равны две трети фунта, Стивенс?
— Я не знаю, мисс, — сказал Стивенс и снова мотнул головой. Он всхлипнул, сжал голову обеими руками и стукнулся лбом о парту.
Секунду мисс Вудсон смотрела на его волосы, потом с чем-то похожим на стон, на самозабвенный, придушенный вопль, она медленно выпрямилась.
— Кто в этом классе не знает, чему равны две трети фунта? — сказала она.
Все руки были подняты.
— Две трети фунта, — повторила она почти нараспев.
— Мисс! Мисс! — выкрикивали почти все.
— Ну, Уокер?
— Тринадцать шиллингов четыре пенса, мисс, — сказал он.
— Тринадцать шиллингов четыре пенса, — сказала мисс Вудсон. — А чему это равно в десятичных дробях?
— Ноль целых, шесть, шесть в периоде, мисс, — сказал он.
— А чему равны в десятичных дробях шесть шиллингов восемь пенсов?
— Ноль целых, три, три в периоде, — сказал Уокер.
— А теперь весь класс — чему это равно?
— Ноль целых, три, три в периоде, — сказал весь класс.
— А какую часть фунта составляет ноль целых, три, три в периоде?
— Одну треть фунта, мисс Вудсон, — сказал класс.
Она опустилась на стул. Стивенс упирался в парту лбом и тихо всхлипывал, сжимая голову руками. Его горб торчал, точно упрекая класс.
— Никто не знает, где-нибудь требуется судомойка? — сказала мисс Вудсон.
— Левой, левой. Левой, — говорил Картер. — Левой, мальчик. Левой. Левой. Правую поднять к щеке, мальчик. Нельзя открываться.
Он ткнул правой перчаткой в лицо Колина.
— Выше, выше! К подбородку, мальчик, — говорил Картер.
Он поднял перчатку к подбородку и получил более сильный удар по ребрам. Хотя Картер был почти одного с ним роста, его руки вдруг стали словно вдвое длиннее. Левая ткнула его в лицо, правая под ребра, и секунду спустя он ударился о канат, и зал — то есть та его часть, которую он мог видеть, лежа на спине, — медленно закружился у него над головой.
— Вставайте, Сэвилл, — сказал Картер. — Это еще не нокаут.
Холодная вода пролилась на его макушку, сбоку приплясывали фигуры в белых майках и с большими пухлыми перчатками коричневого цвета на руках. Преподаватель физкультуры протащил его под канатом, вызвал другого мальчика и вернулся на ринг.
Он сидел на скамье возле ринга и ждал, когда опять придет его очередь.
Картер был в красных тренировочных брюках и в майке. Маленький рост, лицо с почти точеными чертами — кукольные глаза, крохотный носик. Длинные волосы он аккуратно зачесывал поперек головы, и при каждом ударе концы прядей подпрыгивали.
Он боксировал с мальчиком из старшего класса и держал левую руку вытянутой.
— Нанеся удар, не ждите, Томпсон, — говорил он. — Прощупайте левой и, если ничего больше делать не собираетесь, отступите. Не болтайтесь без толку на средней дистанции.
Он еще раз продемонстрировал, в чем заключалась ошибка Томпсона.
— Ну-ка, пригласим опять малыша Сэвилла, — сказал Картер. — Он хотя бы может показать вам, как избегать этого.
Колин поднырнул под канат.
Он обмял одну перчатку о ладонь, потом другую. Учитель подозвал старшеклассников, вытер полотенцем шею и руки, потом лицо и грудь. Полотенце он повесил на канат, протянутый между верхушками столбиков в мягких чехлах.
— Остерегайтесь встречного удара, Сэвилл. Я могу нанести его в голову или в корпус, а то и левой. Не делайте того, что делает Томпсон, — нанеся удар, не топчитесь на месте.
Колин стал в стойку. Картер пригнулся. Перед тем как продемонстрировать удар, он всегда поднимал голову, но теперь, сдвинув брови, он глядел на него между перчатками, точеное лицо угрожающе наклонилось — Колин словно вел бой с большой обезьяной, со свирепым шимпанзе.
Он ударил левой и отступил, потом снова ударил левой, но, как и в первый раз, даже не коснулся подпрыгивающей головы Картера. Едва он выбрасывал руку, как маленькая голова ускользала. Он ударил правой, промахнулся, ударил левой, примериваясь к дистанции. По лицу Картера словно бы скользнула улыбка.
