Тома, прокручивала в голове всевозможные варианты беседы с сыном и чувствовала, что от этого её подавленное состояние только возрастает.

Потом она сильно заболела. Болезнь затянулась на недели, а потом ещё долгое время изнурительный кашель мучил её по ночам.

Вольдемар сочувствовал Томочке и, по возможности, старался быть ей полезным. Он не лез к Тамаре в душу, а только пытался растормошить её и изредка приглашал к ним в гости Николая с женой, или зазывал соседей, с которыми Вольдемар дружил уже много лет. Томочка любила эти визиты и к их приходу обычно пекла пироги.

С лёгкой руки Николая теперь Тому все звали Тамми. Имя «Тамар», как утверждал друг Вольдемара, хоть и означало сладкий фрукт, но как ему казалось, было для «мурлыкающей» Томочки немного грубоватым. И он изменил его на западный манер - так она неожиданно стала «Тамми».

Томочка не противилась этому, а только с удивлением наблюдала, как с появлением новых вибраций в её имени, что-то новое стало проскальзывать и в её характере. Почувствовав в себе перемены, она невольно вспомнила фразу, которую как-то обронил один из её коллег в институте. Он так и сказал: «зная истинное имя, обретёшь власть над носителем оного!» Власти ей ни над кем не хотелось, но то, что у неё появилось лёгкое безразличие по поводу её туманного будущего – это факт!

Тамми чувствовала себя хозяйкой в доме Вольдемара. Конечно, это был не её особняк с просторной верандой и коллекцией тюльпанов во дворе, но зато ей здесь было спокойно и уютно. И так продолжалось до тех пор, пока в один из осенних вечеров из-за границы не приехала к ним погостить дочь Вольдемара, Виктория.

Поначалу, Вика очень обрадовалась, когда познакомилась с сожительницей своего отца. И за ужином даже открыто заявила, что с появлением Тамми она теперь спокойна за папу. Но позже, уединившись с ним на кухне, Виктория потребовала от отца не прописывать к ним в дом его подругу, чтобы впоследствии у неё с ней не было никаких недоразумений.

Вольдемар весь побагровел от её слов и от его приветливого тона не осталось и следа.

- Вики, ты что сейчас сказала?

- Ой, папа, прости, - вдруг она поняла, что сморозила.

- Я только хочу понять, - Вольдемар тихо негодовал. - Тебе что, своего дома в Германии не хватает? Или у тебя в перспективах переехать в эту «дыру», как ты называешь наш Балашов? Или, может быть, у твоего мужа возникли финансовые затруднения?

- Боже упаси!..

- Так позволь мне тогда своим имуществом распоряжаться так, как я сам посчитаю нужным, хорошо?

- Да нет, пап. Я просто подумала…

- Спасибо за заботу, дочка. Но я ещё не утратил способности соображать и самостоятельно принимать решения.

- Извини, но я не хотела тебя обидеть.

- Я вижу…  И по этой причине я предлагаю тебе наслаждаться жизнью, а не заниматься… Тьфу, даже противно произнести! Я же после смерти матери выслал тебе все деньги за нашу московскую квартиру. Тебе что, этого недостаточно?

- Пап, ну что ты разошёлся, в самом-то деле?

- А я скажу тебе - почему. Ты лишаешь себя обычного женского счастья, пытаясь, как мужчина держать всё под своим контролем. Вместо бесконечных деловых встреч по бизнесу, не пора ли тебе задуматься о ребёнке? Если не получается завести своего, то, может, имеет смысл взять на воспитание из приюта? А там, глядишь, вам Бог и своё дитя пошлёт, так часто бывает.

Виктория заметно побледнела.

- Хотя… - заметив перемены в лице дочери, Вольдемар резко сменил тон, - это ваша жизнь и вам решать, что для вас лучше. Прости.

Виктория задумчиво кивнула и уставилась в пол, а её отец неожиданно улыбнулся и воодушевлённо произнёс:

- Послушай, мы с тобой так редко видимся! Давай-ка, лучше на недельку съездим в Севастополь, как раньше. Хочешь?

- Пап, конечно, хочу, но только я к тебе заехала на пару дней. Мне в Москву по бизнесу нужно. Я же тебе говорила.

- Ах, да…

- Может быть в следующий раз?

- Конечно, Вики, какие проблемы, - отец засуетился, отводя от дочери глаза. Он поднялся со своего места и пересёк кухню. Приоткрыв дверь, он крикнул: - Тамми, пошлите к нам, мы уже успели по вас соскучиться! Ваш любимый чай с лимоном стынет…

Виктория уехала через день в Москву. А Вольдемар, не откладывая дел в долгий ящик, взял паспорт Томочки и отправился к адвокату составлять дарственную на дом.

А спустя неделю, Тамми слегла с воспалением лёгких. Вольдемар не на шутку испугался, найдя её лежащей без сознания на полу в прихожей.

За время болезни она сильно ослабла, а потом долго ещё шла на поправку. Вольдемар, не находя себе места, сильно переживал за состояние её здоровья. Он бегал на рынок и сам готовил для неё бульоны и просиживал все вечера на пролёт у её кровати, рассказывая страшные истории из жизни своих соседей, а так же читал ей газетные новости и приговаривал при этом:

- Вы только посмотрите, что в мире творится! А с нами всего-навсего только хворь приключилась, подумаешь…

А однажды, проснувшись в поту от ночного кошмара, он тихо подкрался к спящей Томочке и, убедившись, что она дышит, удалился восвояси. А поутру пошёл в церковь и поставил за здравие свечку. И с того дня его Тамми заметно пошла на поправку.

Томочка уже начала выходить во двор, чтобы погреться на солнышке. Её бледное лицо сильно осунулось от чего её изумрудные глаза стали казаться ещё более выразительными. Она садилась на скамейку и замирала с лёгкой улыбкой на лице. В такие минуты Вольдемар, наблюдая за ней из окна, и думал:

«Господи, пошли ей здоровья - это всё, о чём я Тебя прошу…».

***

А соседи, где раньше жила Томочка, как всегда судачили на улице между собой.

- Что, Верка, - окликнула её соседка, завидев на улице подругу Тамары. - Мы вот стоим здесь и решаем, куда же нам за парнями идти лучше: на танцы, аль в наш парк на лавочку?! Глядишь, там как следует слезу пустишь, так и подберёт тебя какой-нибудь мужчинка.

- Да, хватит вам! - рассмеялась пышная Верочка. - Вам лавочку нужно ставить где-нибудь на острове «Кумба-Юмба», а то здесь вас уже все знают. Не клюнут!

- Ой, да мы и сами может быть не очень-то хочим! Подстраивайся там под дядю чужого, угождай ещё всякому…

- Если не по большой любви, так и даром эта «головная боль» не нужна! – поддержала подругу худощавая женщина по прозвищу «Лестница».

- Нужна, не нужна, - Верочка демонстративно поправила свой необъятный бюст, - а ласки-то всем хочется.

Бабы залились смехом, оценив по достоинству её мини-шоу.

***

Как-то вечером Вольдемар вышел во двор покурить. На улице было тихо и прохладно. Тамми, как всегда, ступая мягкой поступью, показалась за его спиной. Её присутствие Вольдемар заметил только в тот момент, когда его плеч коснулся мягкий плед, накинутый заботливой рукой его хозяюшки.

- А… это вы. Присаживайтесь, - улыбнулся он ей, указав на место рядом с собой.

- Спасибо, - кротко ответила она и присела на скамейку.

Они долго молчали. Вольдемар с задумчивым видом продолжал курить, а Тамми, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, вдруг неожиданно заговорила:

- Вольдемар, - еле слышно произнесла она его имя, - а ведь несмотря ни на что, я считаю себя счастливым человеком.

Он затушил сигарету и с интересом развернулся к ней.

Сначала Томочка говорила нерешительно, как бы взвешивая каждое произнесённое ею слово. Но, потом, всё больше увлекаясь, она уже заговорила без остановки, сопровождая свою речь богатой мимикой.

Вольдемар слушал Тамми с восторгом, впитывая каждый звук её нежного голоса и любуясь сиянием её глаз.

Томочка поведала ему о своих переживаниях и глобальных событиях в жизни. Вольдемар её слушал и изредка улыбался.

Тамми доверчиво делилась с ним своими детскими надеждами и желаниями зрелого возраста. А закончила она свой затянувшейся монолог печальной историей о доме, который когда-то достался её мужу по наследству.