— Я все помню. Я тоже ничего не забываю, миледи.

— Ну, тогда иди и дай мне написать письмо, — произнесла Елизавета повелительным тоном, который она время от времени пускала в ход и который всегда означал, что игры закончены.

Она поняла, что надо сделать. Решение подсказала ей Кэт, упав перед ней на колени и то ли в шутку, то ли всерьез воскликнув: «Боже, храни королеву!»

В эту самую минуту Елизавета решилась.

Она не хотела потерять то, чего ей хотелось больше всего на свете.

«Не буду больше о нем думать, — сказала она себе. — Я не должна о нем думать. Ведь какие ходят о нем слухи? Он — дамский угодник, у него полным-полно любовниц, не стоит об этом забывать. Если бы я была простолюдинкой — тогда другое дело». Тут она громко рассмеялась, ибо ей в голову пришла мысль — если бы она была простого происхождения, то Томас, вероятно, и не взглянул бы в ее сторону. Впрочем, нет, он желал ее не только потому, что она была третьей в очереди на престол. Даже если бы она была простой служанкой, он все равно домогался бы ее, хотя бы для того, чтобы затащить в постель.

Елизавета взяла перо. «От принцессы Елизаветы — лорду-верховному адмиралу?».

Она писала уверенно, начав с выражения благодарности за его письмо.

«...но, — продолжала Елизавета, — я еще не достигла возраста, когда можно думать о браке, да у меня и нет никакого желания выходить замуж. И мне бы никогда не пришло в голову, что со мной заговорят об этом в ту пору, когда я должна была бы предаваться слезам по случаю смерти моего отца, короля...»

И когда она писала эти слова, ее сжатый рот был удивительно похож на рот отца.

Принцесса подняла голову и некоторое время сидела, глядя прямо перед собой и думая, но не об умершем короле, а о том, как обаятелен Сеймур.

Рот ее смягчился. Королева, напомнила она себе, сможет выбрать себе мужа по своему желанию. Королева не позволит, чтобы этот вопрос решался Советом министров.

Томас всегда будет при ней. Она вспомнила, как он приезжал к ней, и представила себе те мгновения, когда он, под тем или иным предлогом, прикасался к ней.

Эти воспоминания взволновали Елизавету, но еще больше взволновало ее воспоминание о словах Кэт: «Боже, храни королеву!»

Томаса Сеймура, нового лорда Садли, рассердило письмо принцессы.

Ему нужна была жена, а женой он хотел видеть Елизавету, но, раз она не хочет его, он найдет себе другую. Он мог любить нескольких женщин сразу, и нежная, по-матерински заботливая Катарина, ставшая теперь очень богатой и кое-что значившая и делах государства, станет неплохой заменой этой колючей принцессе.

Он, как и Елизавета, понимал, что, если бы она приняла его предложение, они оба оказались бы в смертельной опасности. Он был готов пойти на этот риск, но раз принцесса отказала ему, то какой смысл оставаться в холостяках? Принцессе было всего тринадцать лет; она еще может стать его женой, ибо кто знает, что готовит нам будущее?

В любом случае тон ее письма задел Томаса, и спустя несколько дней после получения его он отправился в Челси, куда переселилась вдовствующая королева. Юная принцесса, вверенная ее попечению, теперь жила с ней. Ситуация была очень пикантной — обе женщины, на которых хотел жениться адмирал, — королева и принцесса — жили теперь под одной крышей.

Но он поехал, чтобы увидеться со вдовствующей королевой.

После смерти короля не прошло еще и месяца, а на деревенские сады, мимо которых он проезжал, уже падали первые снежинки, и вдоль реки багровели пунцовые цветы белокопытника.

В Челси Катарина жила во дворце Дормер (который Генрих построил, захватив поместье Челси), сады которого сбегали к самой Темзе. Томас подъехал ко дворцу по единственной дороге, шедшей через деревню и петлявшей между полями. Он пересек реку по мосту Блэнделс, который днем на фоне кустов, покрытых инеем, был очень красив, но зато весьма опасен ночью, поскольку поблизости водилось очень много воров, которые так часто завершали грабеж убийством, что мост получил прозвище Кровавый. Лорд Садли перевел взгляд с невысоких 6ашенок дворца на длинные узкие окна, и его глаза вспыхнули от возбуждения, ибо ему показалось, что он заметил в одном из них рыжую головку.

Он подумал: «Не слишком ли холодно для того, чтобы прогуляться с Катариной по саду, в котором много красивых лужаек и миниатюрных прудов с рыбой?»

Катарина приняла его довольно прохладно, поскольку в комнате находилось несколько ее фрейлин.

Как же она была хороша! Она носила вдовий чепец и одеяние, отороченное соболями, с таким видом, как будто испытывала огромное облегчение, впрочем, так оно и было. Катарина не могла скрыть от него своих чувств, и он был рад, когда она отпустила своих дам, и они остались вдвоем.

Томас взял ее руки в свои.

— Наконец-то! — сказал он.

— Томас! Как я скучала без тебя! Но не слишком ли рано ты пришел?

— Да, я явился до неприличия рано! — ответил он, смеясь.

Он знал, что Катарина хочет, чтобы он ее обнял, — а разве он мог отказать ей? Он никогда не отказывал женщинам в таких вещах.

— Томас!.. Вдруг нас кто-нибудь увидит?

— Да, мой братец Сомерсет имеет своих шпионов повсюду. Запомни, он теперь Сомерсет, а не просто Хертфорд.

— Да и ты теперь не просто сэр Томас.

Он поклонился:

— Лорд Садли, к вашим услугам.

— Нет, просто Томас... для меня ты всегда — мой дорогой Томас.

— Эх, Катарина, как я боялся за тебя все эти годы.

— А мне казалось, что ты меня совсем не замечал. Как сильно я страдала от этого!

— Зато как сильно пострадали бы мы оба, если бы я смотрел на тебя, и выдал свое отношение к тебе!

— Ты оказался мудрее меня, Томас, а я была такой глупой.

— Теперь ты понимаешь, как сильно я люблю тебя. Я даже стал мудрым ради тебя.

— Я так счастлива, что ты пришел!

— А когда же ты, Катарина, моя милая Катарина, сделаешь счастливым и меня?

Как всегда, он поддался течению своих чувств. Этой своей импульсивности он был обязан и своими победами на море. Томас Сеймур так твердо перил в свою судьбу, что совсем позабыл о том, что пять дней назад просил Елизавету стать его женой; теперь ему казалось, что он всегда любил Катарину, что все эти опасные годы он намеренно заставлял себя думать о других, чтобы не погубить ее.

Елизавета, совсем дитя! Это была милая шутка, веселая игра. Правда, очень возбуждающая игра! Но разве он мог жениться на принцессе без согласия Совета? Кроме того, она еще совсем ребенок, а Катарина — нежная, любящая женщина, которая так искренне и преданно любит его.

Томас решительно обнял ее — он любил изображать грубого пирата. Такая манера обращаться с женщинами обычно приводила к успеху, поскольку они чувствовали, что под напускной грубостью скрывается нежность. Он — сильный мужчина, способный сокрушить врага, но он сдерживает свою силу, боясь сделать больно любимой женщине!

Катарина была королевой; и, перечисляя для себя ее привлекательные стороны, он никогда не забывал об этом. Не только ее мягкий характер, ее восхищение им, ее очаровательная маленькая фигурка — не очень пышная, но такая милая и приятная, — делали Катарину привлекательной для него, но и ее земли, ее доходы и ее влияние. Король любил своего дядюшку, но мачеху свою он просто боготворил. Вдвоем с Катариной они смогут прекрасно руководить им. Ее богатства, влияние и очарование делали Катарину неотразимой для Томаса.

— Дорогая моя, — сказал он. — Так когда же?

— Когда?! — вскричала Катарина. — Но ведь не прошло еще и месяца со дня смерти короля!

— Подумаешь! Зачем тянуть?

— Любовь моя, ты должен... подождать немного... из соображений приличия, ради соблюдения этикета.

Но он снова обнял ее.

— Неужели ты думаешь, что я способен соблюдать этикет, когда в моем сердце бушует огонь? Нет! Нет! Я уже однажды потерял тебя. Неужели ты думаешь, что я смогу допустить, чтобы ты снова ускользнула от меня?