Но по крайней мере Шона совершенно не беспокоило, проявляет ли ФБР интерес к Дэнни. Вполне возможно, что эта идея возбуждала его. Ницше когда-то сказал: «Живи с риском». Это о Шоне Хеннесси.

Шон жил довольно далеко отсюда, в начале 125 улицы, около университета. Дэнни повернул своего бегемота по направлению к Вестсайду, где можно было отыскать скоростную магистраль, ведущую в северную часть города.

На полпути туда он вдруг почувствовал зверский голод. Насколько ему помнилось, последний раз он закусывал сандвичами с ливерной колбасой, если не считать резонатор и мыло.

Дэнни свернул со скоростной магистрали и нашел закусочную. Там он заказал яичницу с беконом, предварительно убедившись, что в кармане осталась кое-какая наличность, и стащил бульварную газету у спавшего по соседству пьяницы. Заголовок на третьей странице гласил:

«Задержана свидетельница по делу о фиксированных ценах.

Таинственная девушка в руках ФБР.

Исчезновение ученого связано с убийством цыгана».

История была невероятно искажена — но несколько фактов вызывали тревогу. Тодд исчез до прибытия привлеченных стрельбой копов. Марла, без всякого сомнения, рассказала полиции о похищении такое, что они совершенно не поверили ее рассказу; газета считала, что она специально внедрена в это дело «Международной Пшеницей». Дэнни не мог никак понять только одного: как игрокам, которые, очевидно, спаслись в битве с пинкертонами, удалось вернуться и забрать Тодда до появления копов? Но на этот вопрос ответа он не нашел.

Старик не сможет выдержать грубого обращения. Оставалось только надеяться, что он расскажет правду. Два человека, рассказывающие одно и тоже, запутают главу игорного синдиката настолько, что он на время воздержится от жестокости.

Марла тоже оказалась не в лучшем положении. Она в тюрьме, где люди из ОПИ быстро ее найдут, как только разберутся в ситуации настолько, что свяжут ее напрямую с Дэнни. До сего времени они ничего о ней не слышали, но газеты, вполне возможно, возбудят их интерес. Если сэр Левис не убит молнией, он, конечно, проверит всевозможные углы; он слишком проницателен, чтобы поверить в «смерть» Дэнни.

Вдруг Дэнни вздрогнул, почувствовав, что должен действовать безотлагательно. Он залпом выпил кофе и бросил долларовую бумажку на стол. Нужно как можно быстрее добраться до Шона и придумать какой-нибудь способ спасти Марлу и Тодда пока не поздно.

Он снова направил грузовик на скоростную магистраль.

Через некоторое время шоссе повернуло к реке и беглец попал в тихий, темный, пустынный парк. Здесь дорога разветвлялась и так петляла, так что Дэнни почти сразу же потерял ориентацию. Почти половина фонарей была разбита, и Дэнни не мог видеть большую часть дорожных знаков и указателей. Грузовик, скорее всего, выехал из парка по той же дороге, по которой туда въехал. Дэнни повернул на какую-то улицу с односторонним движением и проехал почти десять кварталов, прежде чем смог найти другой въезд в парк.

Со второго захода он наконец выбрался из северной части парка. Повернув вправо, он обнаружил, что номера домов уже перевалили за сотню. К удивлению Дэнни, улица, которую он искал, пересекала восточную магистраль, именно ту, по которой он ехал.

И вот наконец дом Шона. Со вздохом облегчения Дэнни направил грузовик к той обочине, где была разрешена часовая стоянка, и заглушил мотор. После часа с лишним, который он провел в кабине, внезапная тишина показалась ему какой-то тревожной.

Шон встретил его в халате кофейного цвета и красных домашних туфлях, таких пушистых, что, казалось, он позаимствовал лапы у львицы возмутительного яркого окраса. Если безработица и угнетала его, то он все же держался молодцом и улыбался, как обычно, словно его все забавляло.

— А, Дэнни, привет! — радушно воскликнул он. — Так это ты устроил такой грохот на улице? Наверное, ты приехал сюда на танке.

— Отчасти ты прав, — подтвердил Дэнни. — Слушай, Шон, я попал в передрягу. Можно мне у тебя побыть? Сразу предупреждаю, что ФБР у меня на хвосте, и у тебя будут неприятности, если меня здесь найдут.

— Не говори так быстро, старик, ты уже совсем выдохся, — сказал Шон. — Да, конечно, заходи. Я всегда рад предоставить кров беглецу, в надежде, что и меня кто-нибудь приютит при случае.

Дэнни прошел в комнату и упал в глубокое низкое кресло. Квартира оказалась на удивление роскошной, даже для этого района, где арендная плата, скорее всего, составляла как минимум две сотни в месяц. Шон перехватил удивленный взгляд Дэнни.

— Да, немного дороговато для бывшего редактора торговой газеты, — сказал он. — Но сейчас я не работаю, и мне не нужно выглядеть, как редактору.

— Значит, у тебя все это время водились деньжата и ты запросто можешь не работать?

— Да, что-то вроде этого. Как видишь от меня не требовалось особой смелости, чтобы бросить работу. Я чувствовал себя немного преступником, когда заставил тебя поверить, что это не так. — Шон мягко улыбнулся и уселся на оттоманку, скрестив ноги в своих невероятно ярких домашних туфлях. — Приходится посвящать все свое время моей настоящей работе.

— И что это за работа?

— Как ты считаешь, имею я право вначале выслушать от тебя парочку конфиденциальных сообщений?

Дэнни почувствовал, что краснеет. Конечно, совершенно справедливое требование; и сейчас, когда он сдался, так сказать, на милость Шона, он не имел права отказываться.

— Я думаю, ты знаешь, что я не рассказал тебе мою историю полностью, — начал он угрюмо. — Так вот слушай.

Он говорил почти два часа. В течение его монолога Шон не изменил своей позы на диване; только изредка моргал. Казалось, он окаменел — одна рука на колене, нога вытянута, другая рука подпирает подбородок — эта поза напомнила Дэнни рисунок Сатаны Доре, и дьявольская красота Шона дополняла впечатление. Ему пришло на ум, что такая полная и неестественная неподвижность возможна благодаря занятиям йогой, при которой умственная активность пропорциональна уровню неподвижности тела.

— Я понял, — наконец сказал Шон. — Беспристрастный и правдивый рассказ и впридачу мешок оговорок, скрытых в ментальном подвале. Спасибо, Дэнни.

— Не стоит благодарности, Шон. Ты теперь понимаешь, почему я не хотел выставлять все это напоказ, когда мы в первый раз говорили. Конечно, многое из того, что со мной произошло, могло бы и не случиться, если бы я тебе все рассказал.

— Да, — подтвердил Шон. — Многому вообще не следовало случаться.

Он встал, засунув руки глубоко в карманы халата.

— Ты понимаешь, Дэнни, я не мог довериться тебе, пока ты не доверился мне. И не мог тебе помочь, пока ты по собственной воле не рассказал, что с тобой произошло. А тесты, которые я вынужден был провести, неизбежно потребовали бы времени. Могу я взглянуть на резонатор?

Дэнни молча вынул прибор. Шон со знанием дела раскрыл половинки и стал изучать внутренний механизм.

— Все то же самое. Поле какое-то странное, хотя — может, из-за того, что ты изменил настройку. Как ты его регулировал?

Дэнни показал отвертку. Шон покачал головой.

— Не годится. Здесь требуется немагнитная отвертка, лучше всего не металлическая. Пойдем в мастерскую, нужно присоединить резонатор к ЭЛТ[67]. Мне не нравится, что поле искажено. Искажение сразу нас обнаружит. Это все равно, что включить сирену.

Под «мастерской» очевидно подразумевалась запасная спальня для гостей. Но Шон приспособил ее под лабораторию, самую большую, какую Дэнни приходилось видеть при его не слишком богатом опыте. Предназначение большинства приборов было ему неизвестно. Однако он сразу узнал электоролучевой осцилограф, к которому Шон присоединил резонатор, поскольку у Тодда в университетской лаборатории был такой же. Спустя некоторое время на поверхности его экрана, похожего на телевизионный, появились ярко-зеленые кривые.

Шон присвистнул.

— Смотри-ка, поле почти исчезло, — сказал он. — И только частично из-за твоей отвертки. Все это из-за молнии, которая, скорее всего, косвенно на него повлияла. Если бы резонатор работал так, как сейчас, ты бы никогда не выбрался оттуда.