Руины и артефакты, обнаруженные археологами, свидетельствуют, что типичный дворец микенской эпохи имел большой внутренний двор, тронный зал, жилые помещения с банями и водопроводом, кладовые и палаты для гостей. Придворные дамы хранили драгоценности в шкатулках, носили замысловатые прически, расчесывали волосы африканскими гребнями из слоновой кости, пользовались косметикой и духами. Куда меньше нам известно, о чем думали и во что верили люди той эпохи. Их религиозные представления, весьма важные для понимания предания об аргонавтах, скрыты от нас позднейшими «напластованиями» — мифами об олимпийских богах. Аполлоний упоминает Геру, Посейдона, Аполлона, Купидона и прочих олимпийцев, помогающих Ясону. Но, насколько можно судить, этих богов и богинь в их привычном для нас облике в XIII веке до нашей эры еще не существовало. Мы можем предполагать, что микенцы верили в загробную жизнь — ведь они хоронили многих своих правителей в роскошных гробницах. У вождей и кланов, вероятно, имелись тотемы — известны изображения мужчин в гротескных масках и женщин, исполняющих некий ритуал, быть может, обряд поклонения древним зооморфным божествам. Микенцы почитали духов — в особенности духов источников и рощ, а превыше всех ставили Мать-Землю: глиняные фигурки этой богини найдены во многих захоронениях. Позднее греки отождествили эту богиню с Реей, матерью Зевса, а также с Диндименой, Деметрой и Кибелой; все эти богини связаны с землей, временами года, природой и естественным циклом жизни. Недаром Богине-Матери отведена особая роль и в истории Ясона.
Когда мы прибыли в Волос, откуда собирались начать плавание, Василики Адрими, археолог и куратор местного музея, сообщила, что ей нужно показать нам нечто очень важное. Она привезла меня на окруженный кипарисами холм в 4-х километрах к западу от Волоса. Вершину холма венчали руины крепостных стен, датируемые концом каменного века, когда Димини — таково название этого места — стал одним из первых спланированных городов Европы. Впрочем, Василики хотела показать мне отнюдь не развалины: в склоне холма обнаружился проход, выложенный камнем; он вел к массивной каменной арке, поперечина которой представляла собой цельный блок 6 футов толщиной и 4 футов шириной. Всякий, кому довелось увидеть Львиные ворота Микен, немедленно узнал бы эту арку — вход в микенскую гробницу. И действительно, за аркой находилась гробница, конусовидная рукотворная пещера, стены которой были аккуратно выложены камнем. Василики объяснила, что гробницу обнаружили, когда провалилась земля и в возникшую дыру рухнула корова. Археологи сразу же определили, что это микенское погребение; хотя гробницу давно разграбили — остались лишь осколки глиняной посуды, — никто не усомнился, что это могила микенского царя, умершего в конце бронзового века.
— Но вот что странно, — сказала Василики, — если это и вправду могила царя, почему его похоронили не в Иолке, где найдены погребения многих членов царского рода? Почему его положили здесь, вдали от города, да еще внутри холма? Три года назад местный крестьянин обратился к археологам за разрешением на вспашку земли у подножия холма. Наше разрешение ему потребовалось потому, что территорию вокруг холма объявили находящейся под охраной государства. Мы на всякий случай провели раскопки — чтобы убедиться, что тут нет ничего ценного. Думали, может, нам попадутся какие-нибудь артефакты каменного века, имеющие отношение к поселению на вершине. Представьте себе наше изумление, когда мы наткнулись на отлично спланированный город микенской эпохи! Никто этого не ожидал. Зачем понадобилось строить другой город так близко от Иолка? Подобных находок прежде не случалось. Объяснений ни у кого нет.
Василики провела меня через рощу миндальных деревьев к стенам этого микенского города, столь неожиданно обнаруженного ею и ее коллегами. Раскопки продолжались, но уже можно было с уверенностью сказать, что город строился по четкому плану. Вот главная улица, вот, очевидно, рыночная площадь, окруженная домами. Каждый дом, по микенскому обычаю, имел три комнаты — «гостиную», спальню и кладовую. В полу одного из домов его владелец выкопал что-то вроде подвала и опустил в землю большой глиняный кувшин — своего рода погреб. Василики сказала, что этот город явно строили как город-спутник Иолка. Он существенно уступал в богатстве царскому поселению: археологи нашли фрагменты домашней утвари, все весьма скромные, сугубо утилитарные — никакой роскоши.
— Мы заметили еще две странности, — продолжала Василики. — Во-первых, в городе жили совсем недолго, столетие или около того. Его построили, заселили, а потом забросили. Вторая загадка — почему? Нет никаких следов нападения, землетрясения или пожара. Как будто люди просто встали и ушли по чьему-то приказу. Что заставило их так поступить? И куда они ушли?
Василики посмотрела на меня. Я ощущал в ней профессиональное рвение, стремление докопаться до истины, объяснить прошлое по кучке обломков; так хороший детектив раскрывает преступление по нескольким мелким уликам.
— А как вам такое объяснение, на мой взгляд, вполне логичное? Этот город может быть связан с Ясоном и поисками золотого руна. Время, когда его построили, заселили, а потом покинули, совпадает со временем похода аргонавтов. В предании говорится, что отца Ясона лишил трона его сводный брат Пелий. Возможно, Эсон, отец Ясона, удалился сюда с верными ему людьми и основал этот город. Возможно, здесь Ясон провел свое детство. В предании сказано, что, добыв золотое руно, Ясон вернул себе отцовский трон. И тогда, наверное, жители собрали свой скарб, покинули город и вернулись в Иолк. Вот почему дома такие прибранные, такие пустые. И если все именно так и обстояло, очень может быть, что могила в холме — это могила Эсона, отца Ясона.
Рассказ Василики меня воодушевил. Из данных, собранных местными археологами, следовало, что древнее предание, несмотря на очевидные преувеличения и несообразности, вполне может содержать крупицы истины.
Согласно мифу, Ясон отправился за золотым руном, чтобы вернуть себе трон Иолка, принадлежавший ему по рождению, но узурпированный Пелием. Последний, по всей видимости, был тем еще типом. Мать, микенская царевна, которую изводила ревнивая мачеха, бросила Пелия в поле вскоре после его рождения. Мальчика подобрали пастухи — одна из лошадей, которых выгнали пастись, споткнулась о младенца. Ее копыто изуродовало мальчику лицо, так что Пелий вырос с ужасным шрамом. Узнав свое истинное происхождение, он выследил мачеху своей матери, загнал ее в храм Геры и убил прямо у алтаря. Этим преступлением он осквернил храм, что, в соответствии с представлениями греков о божественном возмездии, и стало причиной его собственной насильственной смерти, подстроенной женой Ясона по наущению мстительной Геры.
Мать Пелия позднее вышла замуж за царя Иолка, и Пелий отобрал трон у законного наследника Эсона. Он сохранил Эсону жизнь, но лишил его царского достоинства. Когда родился Ясон, его родители испугались, что Пелий сочтет младенца угрозой своему положению и прикажет убить. Они объявили, что младенец родился мертвым, а мальчика отправили в деревню на склоне горы Пелион, где тот и вырос, воспитанный, подобно ряду героев древности, мудрым кентавром Хироном.
В день совершеннолетия юноша пешком отправился в Иолк — теперь, по греческим законам, он мог притязать на трон. По дороге ему пришлось пересекать вброд речку Анавр. Некая старушка, сидевшая на берегу, попросила Ясона перенести ее через поток. Хотя юноша торопился, просьбу он выполнил: поднял старушку — а это была сменившая облик богиня Гера — и перенес ее на другой берег. При этом он потерял сандалию, застрявшую в иле на речном дне. И потому на рыночной площади Иолка Ясон появился в одной сандалии, а царь Пелий, завидев юношу, сразу вспомнил предсказание оракула — трон у него отберет муж, обутый на одну ногу.
Желая избежать предначертанного, Пелий задал Ясону коварный вопрос — мол, как бы тот поступил, случись ему встретить человека, которому предречено лишить его власти?
