Литмир - Электронная Библиотека

## 1 - Кобзарь – так Украина называет великого украинского поэта, философа, мыслителя и художника Т. Г. Шевченко. Кобзари на Украине в прошлом – бродячие музыканты и певцы, как правило, слепые старики, с поводырем, игравшие на бандуре и исполнявшие народные песни о тяжкой доле Украины.

Хозяин – с хитринкой в глазах, мягкими вкрадчивыми манерами, с вопросами, не лишенными ехидства, мудрости и осторожности. И все же я точно угадал: в глазах у Кука был немой вопрос: «Зачем ты пришел ко мне? С добром или злом? Ведь я никогда вам, большевикам, не верил. Ни тогда и ни сейчас. И никогда вас не боялся. Но я рад видеть тебя, Георгий Захарович, потому что имею несколько вопросов, которые я задам тебе, и ты ответишь на них, ибо пришло время для нас обоих». Выпили.

– А это что за крест? – спросил я, указывая на рушник.

– Это Рыцарский крест с мечами в золоте I степени за мои заслуги в борьбе за свободную и независимую Украину в УПА, – ответил Кук.

«Как странно и как все необычно, – думал я. – Два человека из противоположных идеологических лагерей, Рыцарский крест с мечами в золоте, свободная и независимая Украина. И кто мы сейчас? Недруги из враждовавших в прошлом станов, добрые знакомые? На этот вопрос нет ответа»

Кук долго рассказывал о себе, покойной жене, сыне, о своей жизни. Внимательно слушая и наблюдая Кука, я вспомнил, как после освобождения из ВТ1 КГБ Украины его с нашей помощью устроили на работу в центральный архив МВД, и он, с санкции КГБ, написал диссертацию по истории Украины на соискание ученой степени кандидата исторических наук, и как потом ВАК (Высшая аттестационная комиссия) единодушно признала эту работу… по уровню докторской, и как КГБ зарубил это решение, рекомендовал присвоить кандидатскую степень, а потом не разрешили и этого.

## 1 - ВТ – внутренняя тюрьма.

«Интересно, знает ли об этом Кук?» – подумалось мне.

Несколько лет подряд, обычно на Новый год, я приезжал к родственникам в свой родной город и всегда рассказывал жене о своей жизни в этом городе, молодых годах, учебе, службе в системе госбезопасности Украины, о своей любви к этому городу и к людям, населяющим этот изумительный край. О своих живых и мертвых друзьях-товарищах.

Однажды у одного из своих друзей, который занимал высокий пост в руководстве КГБ Украины, спросил я о Куке, и тот сказал:

– Знаешь, до конца своей жизни он будет в поле нашего зрения, он наш вечный объект разработки. Иногда мы встречаемся с ним, когда возникает необходимость что-то дополнительно спросить, а может быть, и посоветоваться. Но он так и не пошел на сотрудничество с нами, остался на своих позициях убежденного борца за «независимую, свободную» Украину. Мы-то знаем его хорошо – это смелый человек. Он, конечно, очень изменился после смерти Уляны, своей жены. Тяжело переживал ее уход. Любил ее. Мы сейчас контролируем каждый его шаг, проводим по нему весь комплекс агентурно-оперативных и оперативно-технических мероприятий. Слушать-то мы его всегда будем, – закончил мой друг.

Рассказывая все это своей жене, которая всегда внимательно слушала рассказ о людях, окружавших меня по работе на Украине, но и принимала самое активное участие в этих разговорах, я неожиданно услыхал:

– А ты позвони Куку. Встреться с ним. Это же твоя молодость. Вряд ли сейчас украинская госбезопасность «уделяет» ему внимание. И вообще, ты знаешь такие вещи, которые известны немногим. Это же интересно для громадного количества людей, для нашей истории. Ты обязательно должен все это изложить на бумаге. Пиши книгу.

– Мемуаров и рассказов писать я не буду, а вот позвонить Куку, наверное, надо. Просто так, из интереса. А может, он меня и не вспомнит…

Получить номер телефона Кука не представляло труда. И тут все же сказалась старая привычка быть осторожным и осмотрительным, а может быть, и чувство страха, зная свою систему и организацию. «А вдруг все-таки слушают, – думалось мне. – Нет, надо на всякий случай подстраховаться, встретиться с кем-нибудь из моих старых друзей, знавших о моей работе с куком в прошлом».

Сева Юшко, добрый друг и сослуживец по Киеву в разговоре со мной так и сказал:

– Да что ты, Георгий! – и, усмехнувшись, продолжил: – Сейчас никто и никого не слушает. – Наша служба переживает, наверное, самое тяжелое время в своей истории, ей сейчас не до Кука и ему подобных. Нам бы выжить под давлением «демократов» и сохранить кадры.

А тогда я почти год ежедневно встречался с Куком, и не где-нибудь, а во внутренней тюрьме КГБ Украины. Его идеологический «воспитатель». И хотя из его идеологической «перековки» ничего не получилось, тем не менее у нас было много общего в суждениях и оценках и почти не было теоретических разногласий – именно теоретических – по земельному, крестьянскому вопросу. А уж сколько политических споров, и почти все под техникой! Благо девочки на ушах» были свои и неоднократно убирали с пленки материал из моих бесед с Куком, потому что если бы Председатель КГБ, а докладывалась запись именно ему, услышал кое-что из сказанного, то меня в лучшем случае отстранили бы от работы с Куком.

Часто мне звонила Зина, впоследствии жена моего друга Юрки Калиновского. Зина была старшей группы специального подразделения ОТУ1 КГБ Украины. Эта группа незамужних девушек – сотрудниц КГБ была специально командирована для постоянной работы в Киеве, для укрепления Оперативно-технического управления.

## 1 - ОТУ – Оперативно-техническое управление.

– Зайди, есть разговор, – говорила обычно Зина по телефону, и я тут же, бросив все, выходил из кабинета и бежал через дорогу в здание ОТУ. У нее был малюсенький кабинетик в 3,5 квадратных метра, где, буквально касаясь ее коленками, я садился напротив у миниатюрного столика с аппаратурой, надевал наушники и слушал пленку в тех местах, на которые мне указывала Зина. Обычно это были либо чересчур откровенные политические суждения (а как без них обойтись в жестких беседах с идеологическим противником), либо какие-то непроизвольно допущенные «ляпы» в моих разговорах с Лемишом или Уляной. Например, Лемиш – мне: «Заберите своего Ленина (имелись в виду работы В.И. Ленина, которые по просьбе Лемиша или по моей рекомендации приносились ему)». А у меня никакой реакции на «своего Ленина». Или: «Принесите, если это возможно, за последние два дня газеты «Правда Украины» и «Вечерний Киев». Я в тот же день приношу газеты. Спрашиваю: «Ну, «Правда Украины» это понятно, в ней была статья об идеологическом и моральном бессилии ОУН, а вот зачем вам понадобился «Вечерний Киев» – непонятно. Знаете, как у нас называют эту газету?» И на недоуменный взгляд Лемиша отвечаю: «Киевская сплетница». Хитро-лукавый взгляд Лемиша в мою сторону: «Ай-яй-яй, Георгий Захарович, а еще коммунист. А что здесь написано? Орган горкома КПУ». Оба смеемся. Я с ужасом слушаю свой смех на пленке.

«Ну задаст перцу начальство. Сгореть на таком дерьме. Думать надо было дураку. Расслабился. Забыл, кто перед тобой? Перед тобой враг, а ты с ним хиханьки-хаханьки разводишь, чекист называется, – мелькало в моей голове. – Спасибо Зинатке (так ласково я называл Зину)». Зинатка как всегда выручала. «Не волнуйся! Сейчас при тебе сотру, только ты укажи точное место». Или такое: я Лемишу при встрече через несколько дней на просьбу забрать «своего Ленина»: «Ну конечно, не «вашего же Ленина», а «нашего», вам до «нашего» вряд ли удастся дойти когда-нибудь». Лемиш хитро так, с издевочкой: «А-а, это вы мне за «Вашу сплетницу»?

Я знал, что Лемиш и Уляна по старой конспиративной привычке всех окружавших их людей наделяли, как правило, кличками. Я проходил у них под кличкой «Юрист». Называли так, потому что на пиджаке я носил университетский ромбик, и они знали, что я окончил юрфак Киевского госуниверситета им. Т. Г. Шевченко. «Железно» и в точку. Кличка эта была только для них. Я об этом не должен был знать…

И вот спустя какое-то время решился и набрал номер телефона Кука. Поприветствовав его на украинском, да еще на галичанском наречии, и не представившись, как будто продолжил разговор, начавшийся в далеком прошлом. Чувствуя напряженность в голосе Кука, я «помог» ему, сказав только, что сейчас я уже седой, а тогда был рыжий. «Юрист», – одним выдохом произнес Кук. Договорились о встрече. Потом их было несколько в течение двух лет. Я и не думал переносить на бумагу все свои переживания и известные мне действительно примечательные истории, происходившие в прошлом, если бы не одно событие…

6
{"b":"198898","o":1}