– Оружие вам придется на время сдать. Охримчук, проводите лейтенанта.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж вместе с незнакомым капитаном, я увидел в глубине коридора нескольких солдат и офицера, возившимися с пулеметом Горюнова, как бы устанавливая его для стрельбы вдоль этого длинного коридора. В комнате находились два сотрудника, пришедшие на службу раньше меня. Сейф, который был открыт, принадлежал не одному мне. В этом металлическом добротном ящике, изготовленном в конце прошлого века, хранились документы и оружие нескольких оперативных работников, в том числе и мои.
По поведению товарищей я понял, что препроводивший меня капитан Охримчук уже изъял оружие и у них.
– А что, собственно, происходит? – спросил я, обращаясь сразу ко всем.
– Я объяснял товарищам. В 11 часов, то есть через час, вас всех соберут в актовом зале и объяснят ситуацию. Большего сказать не могу, сам ничего не знаю, – сказал Охрмчук.
– Ну вы-то армейские или из войск МВД? – спрашивал дальше я.
– Мы из мотомехдивизиона МВД, нас вчера по тревоге машинами перебросили из Львова. Зачем и для чего – мы не знаем.
– Зачем же у нас изымается табельное оружие? – спросил кто-то из присутствовавших.
– У нас приказ, вам все объяснят, – закончил разговор капитан и вышел из комнаты.
Действительно, около 12 часов всех пригласили в актовый зал. За столом президиума нет Мешика, кто-то из замов представляет чекистам нового министра – генерал-лейтенанта Тимофея Амвросиевича Строкача, только что прилетевшего из Москвы. После представления Строкач сразу же обратился к примолкнувшему залу:
– Товарищи чекисты! Вчера в Москве по решению ЦК КПСС и правительства арестован враг партии и советского народа Берия. Одновременно с ним арестовано еще несколько человек, имена которых скоро станут известны. В это же время арестованы ставленники Берии – Мешик, бывший министр внутренних дел Украины, и его заместитель Мильштейн. Решением партии и правительства новым министром назначен я. Прошу всех соблюдать дисциплину и порядок. В системе органов государственной безопасности Украины вводится особое положение. Любое нарушение служебной дисциплины будет строго караться. Вопросов сейчас прошу не задавать. Всем разойтись, начальникам отделов и самостоятельных подразделений прошу остаться.
Из зала все-таки раздалось несколько выкриков: «Почему забрали оружие?» «Нас специально разоружили». «Почему чекистам Украины не верят?»
Строкач поднял руку, сказал:
– Оружие вам вернут сегодня же. Я уже дал команду. Повторяю – все свободны.
Было тихо, так тихо, что в зале слышалось дыхание людей. Стукнула открываемая дверь, зал наполнился звуком шаркающих по паркетному полу, там, где кончались ковровые дорожки, кожаных офицерских сапог и шевровых ботинок. Расходились молча, ныряли в свои кабинеты, недоуменно смотрели друг на друга, курили, перебрасывались отдельными фразами. За Берию было стыдно и неловко. Ведь только пару месяцев назад он выступал от имени всей партии с Мавзолея, прощаясь с вождем: «… тот, кто не слэп , тот выдыт …», и все, кто слышал эти слова, верил и в него, и видел и в нем, в Берии, нового вождя, продолжателя дела гениального Сталина. Все чувствовали себя как будто запачканными.
Вскоре последовала команда получить изъятое оружие. Сразу появилась пропавшая было уверенность в себе. Весь отдел собрался у В. П. Сухонина. Полковник коротко проинформировал об арестах в Москве высшего руководства МВД СССР – генералов Гоглидзе, Кобулова, Меркулова. Работники потрясены. Гоглидзе подписывал приказ о моем зачислении в офицерский корпус госбезопасности, заслуженный боевой генерал. Кобулов, Меркулов – верные соратники Сталина…
Прошло несколько дней. Работа министерства входила в свое обычное русло. Выехал в командировку в Ровенскую область Вадим Кулешов. Вернулся возбужденный и взволнованный потрясшим его событием. Он впервые участвовал в бою. Был ликвидирован давно находившийся в разработке и розыске один из руководителей окружного провода ОУН Богун. Произошло это в Клеванском районе. По полученным агентурным данным, Богун и два его боевика – Назар и Стодола – после разбункировки в одном из лесных массивов Рогатинского района Станиславской области в начале апреля 1953 года совершили переход в свой родной Клеванский район, где и были обнаружены агентурой органов ГБ в июле того же года.
Вернувшись на свои терены1 , Богун решил передохнуть, осмотреться и потом уже искать Лемиша. От верных людей он получил сообщение, что Лемиш, живой и невредимый, действует на Волыни, собирая остатки подполья, стремясь продолжить борьбу в новых условиях. Богун дал указание своим надежным и все еще многочисленным помощникам наладить линию связи с Лемишем, планируя в положительном случае пойти к нему на соединение. Все учел мудрый Богун, кроме одного: после короткой паузы органы вновь активизировались. Не знал Богун, что украинская госбезопасность три последних года ставила своей целью захватить, в крайнем случае уничтожить, Лемиша как врага №1. Руководство МГБ–МВД Украины считало, что захват или ликвидация Лемиша, может стать широкой пропагандистской кампанией. Это обезглавит остатки подполья, сломит волю руководителей действующих групп ОУН, ослабит их влияние на местное население и облегчит ликвидацию этих разрозненных и не имеющих прочной связи между собой небольших по численности, но все еще опасных групп вооруженных оуновцев, присутствие которых в районах их базирования оказывало на местное население сильное идеологическое воздействие. Население их боялось, но продолжало оказывать поддержку, укрывая при необходимости от местных органов МВД. В ходе активных агентурно-оперативных мероприятий по поискам линий связи с Лемишем были получены данные на Богуна и его боевиков, которые укрывались в хате одного из своих пособников. Остальное было делом времени. Руководитель оперативной группы, в которую входил Вадим Кулешов, принял решение атаковать укрытие Богуна и уничтожить всю группу, заведомо зная, что Богуна и его команду живыми не взять, – на проведение комбинации по захвату их живыми времени не было, а оуновцы могли уйти. Руководитель опергруппы, принимая это решение, также знал, что Богуну связь с Лемишем установить не удалось, местонахождение Лемиша ему неизвестно, а потому и живым он не очень-то нужен…
## 1 - Терены – местность, территория, район (укр.).
Три автомашины – две армейские полуторки и ГАЗ-69 – на предельной скорости двигались по ухабистой дороге, оставляя за собой шлейф высоко поднимавшейся пыли. Позади остались двенадцать километров пути от райотдела МВД до опушки лесного массива. И вот это, село и чуть вправо последняя, как бы на отшибе, одинокая хата. Дорога подходит прямо к ней. За хатой вишневый с грушами и парой яблонь садик, за садом картофельное поле, и пошли хаты соседей. С другой стороны, метрах в трехстах небольшая березовая рощица, а за ней – лес. В кузовах грузовых автомашин весь состав райотдела, милиционеры, всего до сорока человек. На крышах кабин грузовиков ручные пулеметы, готовые открыть огонь. Одна из машин резко уходит вправо, чтобы отсечь отход Богуна к лесу, едет по скошенному полю. Ухабы страшные, стрелять в таком положении бессмысленно. Главное – быстро, не скрываясь, как можно ближе приблизиться к хате. Последние сто – сто пятьдесят метров. Вторая машина по жнивью совсем близко подъехала с другой стороны хаты, из которой выскакивают трое. Они первыми открывают огонь из автоматов. Машина резко тормозит. Заработал ручной пулемет, затрещали ответные автоматные очереди спрыгнувших из двух автомашин милиционеров и оперработников. Один из оуновцев падает. Двое исчезают из вида. Интенсивный огонь из нескольких десятков стволов ведется беспрерывно по хате и дворовым постройкам. Гулко и резко бьют винтовки милиционеров. Сквозь стрельбу слышен безумный визг, наверное, раненой свиньи. Оуновцев не видно. По команде смолкла стрельба. Кто-то из офицеров кричит: «Вы окружены! Сдавайтесь!» В ответ автоматные очереди через соломенную крышу с хаты. Как выяснилось после завершения акции, оуновцы пробрались на чердак, проникнув в хату через свинарник. Снова команда «Огонь!» Все ведут беспорядочную стрельбу по соломенной крыше. Оглушительно гулко стреляют два ручных пулемета. От потока пуль часть крыши разворочена. Внезапно раздается глухой взрыв. Обнажается угол крыши. «Это граната», – кричит кто-то из офицеров. Стрельба прекращается. Несколько добровольцев перебежками приближаются к дому. Свинья продолжает дико визжать. Один из подбежавших к хате исчезает в проеме двери, второй вскакивает за ним. Сразу же слышится длинная глухая автоматная очередь. Визг животного прекращается. Проходит несколько томительных минут. В двери показываются смельчаки. Группа бегом направляется к хате. Во дворе лежит один из оуновцев. Он весь посечен пулями. Мертв. На чердаке еще двое. Один из них Богун. У него на теле множество пулевых ран. Наверное, часть из них получена после смерти. Умирая, Богун подорвал себя гранатой, подложив ее под голову. Второй – Назар. Во дворе – Стодола. Трупы грузят в кузов машины, завернув в плащ-палатки, найденные в хате. Часть людей остается в селе для задержания хозяев хаты, в которой укрывались оуновцы, допросов жителей, тщательного обыска всех построек. В теле свиньи, все еще издающей, но уже слабые звуки, несколько пулевых отметин, ноги ее перебиты. Кто-то из сердобольных милиционеров, наверняка сам в прошлом селянин, знающий цену всему этому, закалывает ее кем-то поданным ножом, спускает кровь и начинает свежевать. Не пропадать же добру. Один из офицеров говорит, чтобы мясо оставили хозяевам. «Но ведь хозяев-то заберут, если найдут», – говорит один из милиционеров. «Мясо отдайте соседям под расписку», – поясняет офицер.
