Доктор вспомнил! Вспомнил и отшатнулся, откинулся на спинку стула и что-то забормотал, вытер пот со лба своим белым, под стать халату и статусу, платочком.

– Послушайте, я не хотел, я не знал, – залепетал он, – вы живы, и…

Жанна удовлетворённо откинулась на спинку стула.

– Я тороплюсь, поэтому давай ты сам расскажешь мне всю историю, без моих вопросов. Или ты предпочитаешь диалог? – усмехнулась она.

В этой юной женщине было столько силы, что мужчина, который был на десять лет старше Жанны, отчаянно трусил. Ему и в голову не приходило сделать вид, что он просто ошибся в анализах, и что может просто позвать охрану. Он боялся, и это было видно невооружённым глазом. Так боялся, что и не думал лгать и изворачиваться. Тем более что так называемая жертва и так уже всё поняла, иначе и не пришла бы к нему.

– Это всё Мила, это она, – выдохнул он и ухватился за графин с водой, словно тот был спасительной соломинкой. Жадно выпив стакан воды, Александр Матвеевич продолжал:

– Это она попросила, сказала, что это – розыгрыш…

– Не слишком ли жестоко для розыгрыша? – подняла чётко очерченные брови Жанна.

– Я не знаю, я не думал, – заторопился врач, и стало понятно, что он ещё очень молод, и без халата вообще, наверное, был бы похож на рядового студента. И ещё стало ясно, что он сразу же понял, что это вовсе не розыгрыш, иначе почему он так перепугался? – Мила попросила сказать, что у вас – рак в последней стадии, и что вы на грани смерти.

– Значит, никакого рака у меня не было? – на всякий случай уточнила Жанна.

Она и не сомневалась, что автором поставленного спектакля была именно Мила, которой крайне необходимо было удалить соперницу от Павлика. Жаль только, что Жанна оказалась такой доверчивой, и не подумала проверить диагноз в другой клинике или онкологическом центре. Видимо, смерть отца так повлияла на неё, что она просто сбилась с курса.

– Нет, у вас… у вас никакого рака не было, – подтвердил доктор. – Вы были абсолютно, исключительно здоровы…

– Вот и славно, – одобрила Жанна. – Здоровье – это очень важно, правда, доктор?

Она уже пришла в себя, и поднялась со стула, запахивая кожаное пальто, подбитое чернобуркой.

– Вы не расскажете? – вопросил онколог, глядя на неё больными глазами побитой собаки.

– Кому? – не поняла женщина. – А, вашему руководству? Пока не знаю… – задумалась она. – Пожалуй, нет. Не стану рассказывать, – решила она. —Не вижу в этом никакой пользы ни для себя, ни для тебя. Ты, конечно, козёл, и я проучу тебя, но без твоего начальства, собственными методами. Ну и, естественно, ты тоже не расскажешь своей подруге о моём визите к тебе, верно?

Врач быстро закивал головой, отчего напомнил Жанне отнюдь не китайского болванчика, а кивающую собачку, которую многие автомобилисты ставят себе в машину.

Быть проученным этой женщиной с такими потрясающими многоопытными глазами показалось доктору гораздо хуже, нежели быть вызванным на ковёр к начальству. И он, стремясь задобрить посетительницу, залепетал подобострастно:

– А как ваш малыш поживает? Он, наверное, такой же красивый, как и его мама?

Жанна, уже было направившаяся к двери, остановилась и резко повернулась на каблуках.

– Откуда ты знаешь, что у меня есть ребёнок? – тревожно спросила она.

– Но вы же были беременны, когда сдавали анализы, – удивился доктор. – Кажется, именно поэтому вы и чувствовали себя не совсем здоровой, поэтому и обратились ко мне…

Жанна схватилась за горло. Ей стало нечем дышать. Она бросилась к двери, распахнула её настежь, побежала по коридору, спотыкаясь на тонких, враз ставших неудобными каблуках, и выскочила на улицу. Свежий морозный мартовский воздух попал в лёгкие, и ей стало лучше.

Она дошла до своей машины, щёлкнула сигнализацией, и, не усаживаясь на место водителя, снова закурила. Со стороны могло показаться, что эта молодая женщина совсем недавно научилась водить, и у неё теперь естественный страх перед дорогой. Но на самом деле Жанна даже не думала о машине или о дороге. Водить она не любила, хотя с блеском могла заткнуть за пояс любого аса.

Но сейчас Жанна узнала очередную тайну из своего прошлого. Интересно, сколько их ещё будет впереди, этих тайн?

– Люба, собирайся быстрее, – крикнул Резник, глава нефтяного концерна «Теллурика – нефть».

Они и так опаздывали на презентацию нового альбома Милы Илиади, невестки Анатолия Максимовича и Любови Андреевны.

Их единственный сын Павел Резник уже находился в помещении нового ресторана «Славский» вместе с женой, певицей.

Резник – старший не любил опаздывать. У него была ещё уйма дел, и ему было жаль, что он так бездарно проводит время. Но Мила долго упрашивала его, и он согласился прийти на презентацию её нового диска. Зато отличилась жена: Люба очень долго не могла собраться, и Анатолий Максимович, нервно измеряя громадную гостиную такими же громадными шагами, прождал её почти час.

Не дождавшись ответа и разнервничавшись, он поднялся в гардеробную жены, в которой та и проводила всё это время.

Люба сидела полунагая, бледная, схватившись за сердце.

– Что с тобой? – бросился к ней муж. Он напрочь забыл о своём недовольстве. – Тебе плохо? Вызвать врача? Почему ты ничего мне не сказала?

– Я не могла кричать, а ты был внизу, – с трудом ответила жена.

Резник, поддерживая тёплое обнажённое плечо Любови Андреевны, довёл её до спальни, уложил на большую кровать, прикрыл пледом и позвонил врачу, постоянно дежурившему в их доме. Вернее, врач жил в гостевом домике, как и весь обслуживающий персонал, но на территории поместья Резников.

Потом он быстро спустился вниз, сам подогрел в турке молоко, размешал в нём мёд, и отнёс стакан жене.

– Тебе нужен мёд, в нём калий, который поддерживает сердечную мышцу, – убеждал он жену, которая терпеть не могла тёплое молоко.

– Мне уже лучше, спасибо, – она с улыбкой благодарно смотрела на мужа. – Извини, дорогой, я не смогу сопровождать тебя. Что – то с сердцем совсем плохо…

– О чём ты говоришь, конечно же, тебе нельзя никуда ехать! Мало того, я тоже останусь с тобой, – заявил Резник.

– Нет – нет, – испугалась жена. – Мила обидится. Езжай, хорошо?

– Но я не могу бросить тебя одну, – удивился он. – Прислуга вся отпущена, кроме Джонни. Но оставлять тебя с ним как максимум опасно, а как минимум – бесполезно.

– Я побуду с Валей, – ответила жена, гладя руку Резника. – Давай, Толик, езжай скорее, ты и так опоздал. Мила будет дуться, зачем нам лишние скандалы в доме?

В дверь постучала доктор, Валентина Назиповна. Она тут же стала щупать пульс у Любы и мерить ей давление.

Резник поднялся с кровати. Он с гораздо большим удовольствием остался бы у постели жены, но Люба права. Мила страшно обидится, будет долго дуться и язвить. И журналисты тут же просекут, что знаменитый свекор певицы не был на празднике, раздуют из мухи слона, не упустят шанса позлословить.

А с женитьбой Павла в доме наступили не самые лучшие времена. Вообще – то, говоря откровенно, они наступили гораздо раньше, но теперь, после того, как Мила вышла за Павлика замуж, этот дом из тёплого, тихого, радушного островка превратился в какой-то метрополитен. В доме постоянно сновали люди, устраивались какие – то приёмы. Мила не отказывала себе в удовольствии приглашать известных людей в любое время суток. Резник уже просил её о том, чтобы она сбавила обороты, потому что после работы ему хотелось отдохнуть в тишине, вместо того чтобы присутствовать на очередной вечеринке в собственном доме.

– Вы отстали от жизни, – нагло заявила невестка, когда он её попросил об этом. – Пока человек тусуется, он на вершине. Но если он исчезнет со страниц светской хроники, то выйдет в тираж.

– Пожалуйста, тусуйся, сколько душе угодно, но только не в моём доме, – вежливо попросил Резник. Он ещё хотел добавить, что люди, обожающие шумные светские мероприятия, как правило, заканчивают тем, что перемещаются на другую страницу газеты – уже в криминальную хронику. Но передумал, решил не обижать невестку.