То, что прибыл спецназ они знали, не знали — какой именно, думали, что спецназ внутренних войск, но попритихли. Местной агентуре Хачукаев отработал задание, чтобы его немедленно предупредили, когда колонна двинется на очередную зачистку.

Но этой информации спецназовцам было мало.

Вечером 11 февраля приехал наш шеф с очередного совещания. Он был хмур и до крайности раздражен. Как раз мы все сидели у Ступникова в комнате, Курдибанский и Марченко были с нами.

— Все, ребята. Звиздец. — Мячиков закурил.

— Что случилось?

— На Хнкалу какая-то комиссия приперлась из Москвы. Орет и топает ногами, отчего мы на месте топчемся.

— А, кто именно? — Марченко вздыбился.

Шеф назвал фамилии.

— Это могут. -Курдибанский махнул рукой — Им дай волю, они всех на минное поле загонят, лишь отрапортовать в Администрацию Президента, что задача выполнена. И будут самыми первыми, при этом все будет подано так, что именно они геройствовали. Крови им ни солдатской, ни офицерской не жалко.

— Там где они появляются, задача выполняется точно, вовремя и в срок. Только пиррова победа получается. — Марченко стал хмурым.

— Это еще не все. — продолжил Мячиков, он затушил окурок и так раздраженно прикурил вторую сигарету-эти «шефы» припрутся завтра к нам. Надо подготовить доклады, предложения.

— Не напрягайтесь даже. — Марченко встал и стал ходить по комнате.

— Это почему же?

— Они никого слушать не будут. Для них есть только одно мнение — это их личное. На них крови побольше чем на бандитах. Хотя они ни разу не держали в руках оружие, никого не растреливали. Они даже документы не подписывают. Приезжают, топают ногами, потом если не выполняют задачу, выходят на Администрацию, и все.

— Что все? Расстреливают?

— Нет, не расстреливают. В лучшем случае тебе дают шанс уволится «по состоянию здоровья». А здесь и сейчас просто спустят чеченскую прокуратуру.

— Вам-то «Альфе» чего переживать -то. Порвут-то нас. — Ступников начал понимать какая ситуация складывается.

— А нас порвут за некомпетентность. За то, что пошли на поводу у оперов. А проще — за трусость.

— Примерно точно так и звучало на совещании в Ханкале. — кивнул Мячиков, прикуривая третью сигарету.

— И что делать будем? — я недоумевал.

— Кровь будет. Наша кровь. — Курдибанский мрачно опустил кулак на стол.

— Давайте еще раз пройдемся по тому, что мы знаем и по тому чего не знаем. Определим приоритеты. — Марченко стал доставать свою карту-склейку. — А вы еще раз доставайте свои записи, может, чего упустили. — это уже ко всем присутствующим.

До глубокой ночи мы сидели и сверяли, сопоставляли, прогнозировали, анализировали. Но этого было мало. Мы по-прежнему очень мало знали. Очень мало. Чтобы обойтись без потерь с нашей стороны. Нужна разведка. Разведку боем нам никто не позволит провести, значит надо проникновение.

12 февраля часов в одиннадцать утра приехала ожидаемая комиссия. Все незнакомые лица. Охрана была — человек сорок спецназовцев. В ее составе было не меньше трех генералов. И приехали они с одной целью — раздолбать нас всех. Включая ни в чем не повинную «Альфу».

Совещание происходило у военных. С ходу нас обозвали лодырями, жлобами, которые ничего не делают, а лишь могут топтаться на месте. Нас упрекали в полной некомпетентности. Какие либо контраргументы, в том числе и от «Альфы» не воспринимались. Диагноз был один — мы козлы конченные. И надо с нас всех сорвать погоны и отправить поднимать народное хозяйство.

И был установлен срок — 15 февраля Старые Атаги должны быть зачищены. Банда Хачукаева и его пособников обезврежена. На вопрос про тяжелую технику последовал ответ, что приезжие не в силах отменить запрет прокуратуры. Но для этого и прислали «Альфу», чтобы они без тяжелого вооружения очистили деревню. Скандал о гибели чеченских мирных руководителей разнесся по всему миру и многие правозащитные организации, пособники бандитов за рубежом считают это справедливым актом возмездия. Наш МИД ничего не может возразить, поэтому наше топтание на мете становится всемирным посмешищем. И если мы не справляемся со своими обязанностями, то надо просто подать рапорт об увольнении. Честно подать. И на наше место придут более компетентные сотрудники. Досталось и «Альфе» тоже, то они не разленились и не могут как следует выполнить поставленную им задачу. В декабре 1979 их предшественники смогли взять Дворец Амина в чужой стране, а тут какого-то доморощенного бандита не могут ликвидировать. Речь не идет о том, что бы Хачукаева в плен брать, а просто ликвидировать банду. Четко, вовремя и без лишнего шума. Измельчали офицеры «Альфы», измельчали.

Все эти горькие, несправедливые слова камнем падали на присутствующих Слова-то правильные, только вот не идти им в Старые Атаги.

Ну, а под конец комиссия намекнула, что возникают подозрения не снюхались ли местные офицеры с бандой. Тут мы вскочили с мест. Но нам не дали сказать ни слова. Нагавкали, чтобы мы заткнулись.

И уехала эта высокочтимая комиссия. Не на Ханкалу, а в другой населенный пункт, там тоже произошла заминка. Там тоже офицеры потеряли честь офицерскую и берегут жизни солдатские.

Настроение было напиться. Даже у меня. Напиться в «ноль». И это мне, который к алкоголю равнодушен. А каково другим мужикам?

Молодцов с Гаушкиным притащили откуда-то бутылку коньяка. Судя по маркировке был он сделан на Грозненском коньячном заводе еще до перестройки.

Бойцы накрывали стол. Время обеда. Настроения никакого, но надо поесть.

Ступников тоскливо оглядел пристутвующих и посмотрел на бутылку.

— Маловато будет. — изрек он.

— Может у кого еще чего спрятано? — Гаушкин тоже с тоской посмотрел на бутылку.

— У меня точно нет. — Калина был категоричен, и ему все поверили.

— Надо в Грозный смотаться за водкой. — предложил Молодцов.

— Лучше в Червленную, там дешевле. — Мячиков был мрачен как все.

— Ну, давай, разливай! — Вадим кивнул Курдибанскому, который крутил бутылку, рассматривая этикетку.

Разлили. Все крякнули. Хорошо, но мало.

— Как слону дробина. — заметил Калина.

— Ни уму, ни сердцу. — подтвердил Разин

Никто не ел. Так, больше ковырялись в стоящих котелках, выискивая волоконца тушенки.

— Что делать будем? — первым нарушил гробовое молчание Вова Гашкин.

— На разведку ехать надо! — Марченко оторвался от котелка.

— Как? — Мячиков посмотрел на часы — Время уже к пятнадцати ноль-ноль подходит. Скоро темнеть начнет. Раньше думать надо.

— А нас сейчас никто и не ждет там. — Курдибанский подхватил идею Марченко

— Они ждут разведку утром, но не вечером. — Калина вклинился в разговор.

— А на чем поедете? — Мячиков скептически отнесся к этой авантюре. — БТР нельзя выгонять. Как только начнете суетиться, так наблюдатели тут же сообщат Хачукаеву.

— Суеты не будет. — кивнул Марченко — Мы возьмем вашу машину, что под окнами стоит, «шестерку».

— Вы дороги не знаете, то, что на карте — это одно, я дорогу знаю! — Калина распрямился.

— А кто тебе сказал, что мы тебе машину отдадим, а? — я любил эту машину — Эту операцию. Проводит ФСБ, вот и будем проводить ее. Плюс есть масса нюансов, в которые, извини, мы тебя не посвящали.

— Видеокамера есть? Или свою брать? -Курдибанский внимательно всматривался в свернутую карту -склейку, он внимательно рассматривал въезд в Старые Атаги.

— Есть камера. У духов на зачистке взяли. — Ступников кивнул.

— Там еще много кассеток прихватили, они у моих бойцов. Как мальчонка лет девяти становится мужчиной, стреляя в голову пленному солдату. Как колонну расстреливают, а потом раненым головы режут. Я бы такие кассеты круглосуточно по первому каналу телевизора крутил, чтобы поменьше слезливых правозащитников стало в России. — Калина был злой, то ли от того, что его не берут с собой, то ли вспомнил про кассеты.