В какое-то мгновение Сенатор рванулся звонить Шубарину, но в последний момент передумал, ибо пришлось бы объ­яснять ему, почему его так волнует арест бывшего уголовника Артема Парсегяна. Тут следовало действовать самому, и не­медленно, ибо Беспалый был единственный человек, знавший об убийстве охранника во дворе республиканской Прокуратуры. А может, он догадывался и о неожиданной смерти Кощея? Знал ли он об одном убийстве или о двух, сей­час это уже не имело принципиального значения, следовало как-нибудь вытащить Парсегяна из неволи, или нейтрализо­вать каким-то образом, или…

Часа два он строил планы по спасению Парсегяна, но ни один вариант его не устраивал. Вот если бы задержание провел не полковник Джураев, тогда бы другое дело, он бы вытащил Беспалого без труда. Заставил бы Кудратова забрать свое заяв­ление, сочинили что-нибудь, связанное с грандиозной пьян­кой и ссорой на этой почве, в общем, замяли бы дело. О том, что время работает не на него, Акрамходжаев догадывался, по­этому он решил для начала встретиться с Беспалым.

Начальник следственного изолятора, куда доставили Пар­сегяна, был знаком ему, и он отправился туда, возможно, сам задержанный подскажет какой-то ход к его спасению.

Свидание с Беспалым он получил без особых хлопот, объ­яснил, что цель у него одна – попытаться узнать у Парсегяна, кто был наводчиком, ибо это уже третье за неделю ограбление работников ОБХСС.

Артем опешил, когда, войдя в комнату для допросов, уви­дел, что человек из Прокуратуры республики, как его уведоми­ли, друг – Сенатор. Как только по просьбе человека из ЦК конвойный оставил их наедине, Беспалый сказал с нескрывае­мым подтекстом:

– Я очень на тебя рассчитываю, Сухроб…

Акрамходжаев сделал вид, что не понял скрытой угрозы, шантажа и ответил:

– Я своих друзей в беде не бросаю, оттого и здесь. – Но тут же добавил с укоризной: – Зачем все это нужно было тебе? Да еще грабить моих друзей… я бы еще сто тысяч занял…

И только тут владелец игровых автоматов вспомнил, что видел обэхаэсника не раз вместе с гостем, но это теперь ничего не меняло. После затянувшейся паузы визитер, в общем-то не знавший, что и посоветовать Беспалому, сказал:

– Вся беда в том, что тебя взял полковник Джураев и отыграть назад почти невозможно, ты же знаешь, что он за че­ловек. Не нужна скандальная история и моему другу Кудратову, вот на этом и постараемся сыграть, но ты в любом случае держи язык за зубами, не очень афишируй связи. Если не по­можем сейчас, вытащим из тюрьмы, ты ведь знаешь, что Са­лим в Верховном суде не последний человек…

Артем тоскливо посмотрел на Сенатора и произнес:

– Правильно говорят – беда не приходит одна, разве я по­шел бы на это, если бы меня самого не грабанули… В тюрьму в моем возрасте с моими больными ногами последнее дело… Ты уж постарайся, Сухроб, я ведь тебя никогда не подводил…

Сенатор встал, показывая тем, что разговор окончен. Он не жалел о своем рискованном визите, выяснил, что на Беспалого особенно рассчитывать не следует.

Парсегян, не ожидавший, что аудиенция так быстро за­кончится, торопливо сказал:

– Ты бы хоть закурить дал…

– Извини, совсем забыл, завтра я завезу тебе блок хоро­ших сигарет, а сейчас у меня какие-то остатки. – И он достал из кармана мятую пачку «Кента» и, не глядя, сколько осталось, протянул ее Артему.

– Всего две, – сказал разочарованно Беспалый.

– Потерпи, я же сказал, что завтра завезу, – ответил Се­натор и поспешил к двери.

Вернувшись в переполненную камеру, Беспалый стал об­думывать неожиданный визит Сенатора и решил, что тот по­спешил на встречу, заботясь прежде всего о своей шкуре, бо­ясь, чтобы он не сболтнул лишнего. Вот за это «лишнее», ви­димо, и следовало держаться, иначе загремишь далеко и на­долго, как выражается тут молодняк.

Возвращая в памяти встречу, Беспалый отметил какую-то неискренность, фальшивость в облике человека из ЦК, хотя, если подумать, тому было от чего нервничать и потерять естественность поведения. Но все же Беспалый ощущал от встречи не радость, а тревогу, а он, как и многие, полагался в жизни на интуицию. От тревожных дум ему захотелось закурить, и он вспомнил о сигаретах, что оставил ему Сенатор.

Он уже достал пачку, как что-то остановило, перед мыс­ленным взором возникли бегающие глаза его покровителя: «Завтра я привезу тебе блок…» И сейчас торопливый уход Се­натора казался Парсегяну бегством, хотя, казалось, кто бы по­смел торопить такого большого человека…

«Отравил, наверное, отравил», – думал Артем, не решаясь достать спички, хотя курить хотел страшно.

Лежавший на верхних нарах крепкий парень, задержан­ный, как и он, за вооруженное ограбление, увидев серебристую пачку «Кента», жадно поглядывал на нее, будь она у любого другого, он уже отобрал бы, но Беспалый, хотя и вел себя тихо, по рангу был самый «авторитетный» человек в камере. И вдруг Беспалый сделал неожиданный для себя жест, бросив пачку наверх, сказал:

– Если хочешь, поменяй на «Космос», я не люблю амери­канские.

Тот, поймав пачку на лету, быстро глянув в нее, подал вниз три сигаретки и спросил:

– Хватит?

– Вполне, – ответил Парсегян и с удовольствием закурил.

Всю ночь Беспалый не мог сомкнуть глаз, он маялся от навязчивой идеи – отравил или не отравил Сенатор сигареты? Он даже поднялся среди ночи и, разбудив соседа, попросил у него закурить, пообещав днем вернуть американскими. После этого у него немного успокоились нервы, и перед самым рас­светом он заснул тяжелым сном.

Проснулся он в камере одним из последних, неспокойный рваный сон заставил на время забыть о вчерашней истории, но как только взгляд его упал на верхний ярус нар, где, отвернувшись, лицом к стене лежал любитель американских сига­рет, он тут же вспомнил о Сенаторе, который должен был се­годня объявиться вновь. Если, конечно… «Если» и подтолкнуло Беспалого разбудить соседа. Едва он дотронулся до него, как понял, что тот мертв.

Он с трудом сдержал в себе крик, но ужас так стремитель­но распирал его, что он, словно обезумев, растолкал сокамер­ников, кинулся к двери и стал барабанить в нее руками и нога­ми, при этом он кричал на весь следственный изолятор: «Тре­бую прокурора! Немедленно доставьте меня к прокурору!»

В камере решили, что тихий мужик сошел с ума. На шум сбежалась администрация, поначалу они попытались силовы­ми приемами заставить замолчать Беспалого, но это не уда­лось, Парсегян обладал недюжинной силой. Раскидывая пы­тавшихся утихомирить его людей, он продолжал требовать встречи с прокурором.

Из соседних отделений поспешили на помощь, и Артема поволокли в одиночную камеру в конце длинного коридора. Но и там он не угомонился, продолжал стучать изо всех сил в дверь и требовал прокурора. В конце концов кто-то из дежур­ных офицеров догадался спросить арестанта, зачем ему проку­рор и с кем конкретно он настаивает на встрече. Беспалый от­ветил, что он требует встречи только с прокурором Камаловым и что он намерен сделать сообщение государственной важно­сти. Вызвали психиатра, но всякий случай, и тот, побыв нае­дине с арестантом минут десять, заверил администрацию, что тот в полном здравии.

Когда Камалову сообщили, что арестованный вчера за во­оруженный разбой некий Артем Парсегян, бывший владелец салона игровых автоматов, настаивает на немедленной встрече с ним, первое, о чем он подумал, а не связан ли этот человек с тем странным и тревожным анонимным письмом, что полу­чил он в прошлом месяце, поэтому он без промедления и раз­думий выехал в следственный изолятор.

С первой минуты встречи Парсегян просил Камалова не­медленно перевести его в другое место и чтобы местонахожде­ние держалось в тайне от Сухроба Ахмедовича Акрамходжаева, заведующего Отделом административных органов ЦК, кото­рый, по словам Беспалого, при первой возможности постара­ется отправить его снова на тот свет. Арестованный настолько был возбужден, испуган и нес такие невероятные вещи, что прокурор уже собирался вызвать психиатра, но Парсегян, словно прочитав его мысли, сказал: