Толкнув запотевшую стеклянную дверь, я едва не шарахнулась в ужасе. Легок на помине, твою мать. Вышеупомянутый горячо любимый супруг был обнаружен в коридоре, вальяжно облокотившимся о стену. Понятия не имею, с какой целью, но я тут же отметила, что он снял туфли и носки, но остался при этом в рубашке и брюках. Мои ключицы и плечи холодил прохладный воздух, а спину согревал еще не выветрившийся из ванной пар. Странное ощущение. Верхние и нижние конечности покрылись крупными мурашками, а я стояла и тупо пялилась на голые ступни своего мужа, крепко прижимая к груди обернутое вокруг тела белое махровое полотенце. С мокрых волос сильно капало на пол.

- Идем. – Сказал он, подводя итог моей тупости. Отлепился от стеночки и медленно зашагал в свою спальню. Я отставала, поэтому он оставил дверь открытой. Оказавшись в его комнате, обнаружила, что мерзавец развалился на кровати, не потрудившись ее расправить – прямо поверх плотного и скользкого черного шелкового покрывала. Лежал на спине, раскинув руки в стороны, и глядел в потолок. Я подошла к изножью кровати, настороженно прислушиваясь к атмосфере в комнате. Некоторое время я ожидала инструкций, но их не последовало. Нет, ну, если бы он хотя бы снял штаны, я бы сориентировалась, что делать, а так… откуда мне знать, чего он от меня ожидает? Такой интересный.

- Полежи со мной. – Это такая загадочная прелюдия? Незаметно пожав плечами, я взобралась на кровать, легла, устроив голову на его бицепсе. Рукав белоснежной рубашки мгновенно намок. Так мы и лежали некоторое время. Затем он подвинул меня немного ближе к себе. И мы полежали еще немного. Изредка мерзавец поворачивал голову в мою сторону и полной грудью вдыхал запах моих волос, или запах моей кожи у виска. Затем он снова отворачивался и безучастно глядел в потолок, медленно моргая. Так мы и лежали. И лежали. И лежали…

М-да. Затянулась прелюдия, однако.

- Ты можешь некоторое время не думать о сексе? – Он не казался злым, скорее, был уставшим.

- Тебе видней. Это ты сутками напролет копаешься в моей голове.

- Значит, не можешь.

- Выходит, что так.

- Разве ты никогда ни с кем не лежала вот так? Просто. Без секса. Но в компании.

- Почему же, лежала с…

- Выходит, умеешь. Постарайся повторить этот опыт. – Практически настоящая просьба. Не приказ.

- …пятилетним племянником, он боялся, что из-под кровати вылезет Бугимен.

Эдвард промолчал. И это было чертовски на него не похоже. А как же уничижение моих интеллектуальных способностей? Растаптывание моего морального облика и девичьей репутации? Ой, не к добру. Ой, не к добру…

Разглядывать потолок мне ужасно надоело, поэтому я немного повернула голову, чтобы понаблюдать за мерзавцем. Он был бледным и казался холодным. Но это нисколько не мешало мне хотеть его потрогать. Или просто хотеть. Длинные лениво опускающиеся и поднимающиеся ресницы. Вверх… и вниз. Вверх… и вниз. Сейчас мне казалось, что никогда раньше я не видела ничего более захватывающего. Но, матерь Божья, это же всего-навсего ресницы! Я закрыла глаза, в попытке взять себя в руки и в кои-то веки одержать победу над своими похотливыми мыслишками. Задача, конечно, еще та. Я боролась, безбожно проигрывала, но попыток не оставляла, однако… Эдвард сдался первым.

Он повернулся, заставляя повернутся и меня тоже. Его большая ладонь оказалась на моей щеке и шее. И он поцеловал меня. Поцеловал так, будто бы любил целоваться. Но, хотя бы сколько-нибудь зная его, в это сложно поверить. Целовал сначала медленно и аккуратно, а затем так, что я… поверила. Сильно. Сильнее, сильнее… Воистину, аппетит приходит во время еды. Он уже был надо мной, по-хозяйски расправляясь с полотенцем, раскрывая левую часть моего тела. Лаская. Закидывая мое голое бедро на себя. Затем остановился, замер, прижимаясь своим лбом к моему.

- Можешь быть сверху, если хочешь. – Шепотом в губы.

- Не хочу.

Далее все развивалось стремительнее, чем я могу описать. Скажу только лишь то, что глупо, немыслимо глупо, вот так вот любить женщину, а затем уличать ее в том, что она озабочена. Это все равно, что всадить нормальному человеку дозу героина, потом снова, и снова, а в итоге возмущенно вскрикнуть: «Ебать, да ты наркоман!».

Когда прошла отдышка, мы голые, лежа на спинах, глядели в потолок. И наши ресницы в унисон медленно поднимались и опускались. Вверх… и вниз. Вверх… и вниз. Тепло понемногу отпускало мое тело, возможно, вы могли бы даже разглядеть пар. Когда я остыла и начала замерзать, он аккуратно вынул руку из-под моей головы, поднялся на ноги и накрыл меня углом плотного скользкого покрывала. Мерзавец положил рядом со мной свой телефон и сказал:

- Позвони отцу. – Мы все еще были голыми. Странная просьба, вы не находите?

- Что я должна ему сказать?

- Просто поговори. – Он вышел, а затем зашумела вода.

Взяв в руки телефон, я провела большим пальцем по его экрану, снимая блокировку. С характерным звуком дисплей ожил. Мне показался вопиюще неправильным тот факт, что мерзавец не поставил на свой телефон код. Как так? Если он попадет не в те руки? Ведь в нем, должно быть, много личной информации. Например, телефонные номера. Да, телефонные номера. Я открыла список контактов и… не обнаружила ровным счетом ничего. Вернувшись в главное меню, я решила просмотреть перечень входящих и исходящих вызовов. Ни одного имени. Зато много цифр. Он не записывал номеров. Выходит, помнил все необходимые наизусть? Хотя, собственно, чему я удивляюсь. Мне захотелось удариться затылком об изголовье кровати, когда я поймала себя на позорной мысли: с такой системой крайне сложно вычислить номера любовниц. Эти мерзкие, проклятые любовницы никак не хотели оставлять меня в покое и силком заставили проверить его сообщения. Но и там я не нашла ничего стоящего. То есть вообще ничего не нашла. Ни стоящего, ни сидящего, ни даже лежащего. В принципе, я никогда не видела, чтобы мерзавец получал или отвечал на сообщения. О каких сообщениях вообще может идти речь, если самый длинный его разговор по телефону, свидетелем которого мне посчастливилось быть, продолжался едва ли минуту. В тот раз он выяснял отношения с Эриком и был определенно перевозбужден. Все остальные телефонные разговоры мерзавца могли вписаться во временное ограничение десяти секунд. Определенно, он был не из этой «нет-ты-первая-положи-трубку» породы мужчин. Ладно, пора закругляться. Если он поймает меня за этим занятием, голову оторвет.

Я набрала номер отца и приложила телефон к уху. Ответили мне мгновенно.

- Слушаю. – На том конце провода шумел телевизор. Папин голос казался сонным.

- Это я. – Отчего-то получилось говорить только шепотом.

- Белль? О, как ты, крошка? – Телевизор мгновенно смолк.

- Я… просто прекрасно, папа. Как ты?

- Отлично. Да. Отлично. – Он говорил быстро, немного сбивчиво.

- Как Сью?

- Она скучает по тебе. Каждый день спрашивает, когда ты вернешься. Кстати, когда ты вернешься?

- Мм…

- Белль?