Мерзавец обошел корпус автомобиля, открыл мою дверцу, взял за руку и помог выйти.

- Иди впереди. – Он подтолкнул меня в спину.

- Куда хоть идти?

- К тем дверям. Видишь, где стоят мои люди?

- Окей.

Я двигалась медленно, прислушиваясь к его шагам позади себя. Я только лишь успела перейти дорогу и ступить на утрамбованную пыльную сухую землю, когда раздался неожиданный свист. Плечи неосознанно дернулись. Возможно, мне следовало бежать, но я стояла как вкопанная и ничего не могла с этим поделать. Я больше не слышала позади себя шагов мерзавца, и это напугало меня еще сильнее. Настолько, что я не могла заставить себя обернуться. Однако его люди не выглядели обеспокоенными. С другой стороны, они всегда выглядели так, словно были отмороженными. Медленно обернувшись, я выдохнула с облегчением. Мерзавец стоял на ногах. Кроме того, он целился в тех полупьяных подростков. Угол, под которым его рука держала внушительный ствол с глушителем, был идеален. Я не сомневалась в том, что он выстрелит. Эдвард выглядел так, что сомневаться не приходилось. И только сейчас до меня дошло, что, должно быть, это кто-то из них свистнул. По логике этот свист был предназначен мне. Господи, дорогие мамаши, пожалуйста, воспитывайте своих мальчиков. Иначе за вас это сделает Эдвард Мейсен. Неожиданно Эдвард опустил пистолет. Но продолжал держать парней на мушке своим взглядом. Те, неловко толкаясь, поспешили скрыться. Правильное решение. Хвалю.

Он приблизился ко мне почти вплотную. Его плечи все еще были напряжены.

- Я хотел их застрелить.

- Это было заметно, Эдвард.

- Я передумал в последний момент, я едва успел отменить то действие, которое мой мозг задал моему указательному пальцу. Потому что я подумал, что их смерть огорчит тебя намного больше, чем тот пошлый свист. – Быть может, для него еще не все потеряно? Как думаете?

- Ну… это самая милая вещь, которую для меня когда-либо делали.

Мерзавец ухмыльнулся и движением подбородка приказал двигаться дальше. Когда мы дошли до тех дверей, где нас ожидала охрана, я узнала это место. Днем оно выглядело совсем не так, как ночью.

- В прошлый раз ты сказал, что больше не станешь разрисовывать свое тело.

- Мы здесь не для того, чтобы разрисовывать мое тело.

- Это тату салон. Сюда ходят, чтобы делать татуировки. Для чего мы, по-твоему, приш… НЕТ! Эдвард. Нет. Я серьезно. Даже не думай. – Я трясла головой, как китайский болванчик.

- Почему нет? – Он был совершенно спокоен. Возможно, он еще не понял, что я не собираюсь повиноваться на этот раз. Интересно, хоть одна девушка когда-нибудь рушила планы Эдварда Мейсена?

- Хотя бы потому, что это больно.

- Разве я не стою немного боли?

- Этого недостаточно. – Конечно, я лгала.

- Сегодня четверг. Годовщина нашего знакомства. Можешь считать это моим подарком тебе. Дурной тон отказываться от подарков, ты знаешь?

- Эдвард. Дурной тон – дарить нежеланные подарки.

- Бьюсь об заклад, ты не приготовила для меня никакого подарка. Желанного или нежеланного. А ведь это привилегия женщин – помнить обо всех мало-мальски значимых датах. – Я промолчала, и он продолжил. – Ты такая неблагодарная. Мы сегодня все делаем так, как этого хочешь ты. Мы сходили в клуб, в который ты так хотела попасть, однако, оказавшись в нем, ты просто-напросто сидела на стуле. Ты могла посидеть на стуле и дома. Знаешь, каких усилий мне стоило организовать это, сохраняя тебя в полной безопасности? И вот теперь я хотел преподнести тебе свой подарок, а ты опять недовольна. У тебя нет подарка для меня. Но у тебя есть шанс сделать мне приятно, приняв мой. Однако ты отказываешься от этого шанса. Ты такая неблагодарная…

- Ладно. Остановись. – Я возвела очи к Господу. – Этот мужчина просто невыносим. Господи, о чем ты только думал, выпуская этого монстра на свет?!

- Возможно, он думал о том, что тебе понадобится человек, который будет вытаскивать твою задницу из неприятностей.

- Ты источник всех моих неприятностей, Эдвард.

- Звучит, как признание в любви.

- Amore, ты слишком тщеславен. – Я саркастично пропела ему в лицо его же фразу. Он лишь ухмыльнулся, поворачивая меня за локоть лицом к двери. Охранники открыли ее для нас. Внутри все было как прежде, совершенно темно. Узкий коридор не располагал окнами или какими-либо другими источниками света. Я слышала тревожную музыку, оказавшись у поворота, Эдвард распахнул дверь и пропустил меня вперед. Майк сидел в кресле, уложив ноги в другое кресло, и глядел в потолок.

- Эдвард, ты сказал, что придешь утром. Я сижу тут весь день без клиентов, а ты явился в… - Майк глянул на круглые настенные часы, - два часа по полудни.

- Я возмещу ущерб. Сколько клиентов у тебя обычно бывает в этом промежутке?

- Дело не в клиентах. – Мастер устремил оскорбленный синий взгляд на моего мужа. – Мне нравится моя работа. Мне не нравится сидеть без дела.

- Я возмещу и этот ущерб. Еще проблемы?

Покорно вздохнув, Майк покачал головой и перевел взгляд на меня. Вообще-то, я прекрасно знала, о чем он сейчас думал. Сама не раз с этим сталкивалась, но с вами поделиться познаниями не могу, ибо текст абсолютно непечатный.

- И как только ты с ним живешь? Должно быть, ад тебе уже не страшен. Он ведь невыносим. Еще не подумываешь о разводе? – Теперь они оба глядели на меня. Майкл насмешливо, а мерзавец с вежливой угрозой, и для пущего эффекта приподняв одну бровь.

- Нет. В нашем случае развод невозможен. – Я так выразительно улыбнулась мерзавцу, что вежливость вмиг исчезла из его взгляда, осталась только угроза. Но, как говорится, слово – не воробей… Ладно, отхвачу за это дома. У него, небось, уже целый перечень моих грехов накопился. Быть мне битой, не иначе.

- Да брось, ну давай же, колись. Временами ты ведь хочешь послать его в задницу?

- Майкл. Ты меня нервируешь. Отъебись от моей жены. – Эдвард обошел меня, подходя ближе к татуировщику. Теперь вместо синих глаз я видела спину строгого черного пиджака. Сидящего так изумительно складно, что, казалось, его пошили прямо на этом мужчине. Кстати, не исключено.

- Тебя все нервируют, Эдвард. – Спина мерзавца напряглась, затем он медленно обернулся ко мне.

- Может быть, ты ошибаешься. – Это был такой тонкий комплимент, я не поняла? Типа, не раздражать Эдварда Мейсена – признак исключительности, за который я должна благодарить Бога на коленях? Эдвард в лице поменялся. Взгляд ледяной, скулы свело… опять я в беде.

- Скажи, дорогая жена, что в данную минуту заставило тебя подумать о минете? – Я опешила. О каком, блядь, минете? Я не думала о нем. Или думала? Неважно. Прежде всего, надо спасать свою задницу. Я не видела лица Майка, но, зуб даю, выглядел он в это мгновение презабавно. Странно, что Эдвард говорит о своих способностях в обществе посторонних, хотя, конечно, сомнительно, что Майк догадается, а если и догадается, то сам себе не поверит, но все же… Раньше такой раскрепощенности за мерзавцем я не замечала. – Изабелла?! – Клянусь, он был уже готов вытащить свой ствол. Я имею в виду не тот ствол, о котором обычно заходит речь, если в контексте упоминается слово «минет». Я говорю о том стволе, который стреляет. Патронами.

Сообразив на лице лик святой невинности, я честно попыталась исправить ситуацию:

- Ты очень сексуальный, я думаю о всяких непристойностях каждый раз, когда ты рядом. – Кажется, еще мама учила меня, что тщеславие – ахиллесова пята любого мужчины. Застали с любовником? Кричи, что есть мочи: «Ты в миллиард раз лучше меня трахаешь! Он импотент, в подметки тебе не годится. Ты мой герой!». Вовремя не приготовили ужин? «Я думала о тебе весь день. Ты так меня будоражишь, что все из рук валится, любимый!». Спалили его любимую рубашку? «Дорогой, я просто представила, как ты берешь меня на этой гладильной доске. Боже, даже воображаемый ты лишаешь меня рассудка!». Ну, и так далее, думаю, суть вы уловили. Ага, такая была у меня мама…