— Слава, нажми!
В нескольких метрах перед собой Венцеслава увидела протянутую руку Андрея – он лучше ее справился с задачей, сумел забраться на груженную щебнем платформу поезда и, обгоняя отстававшую с каждым шагом девушку, уносился прочь, к спасению, к жизни. Состав набирал ход. Еще несколько мгновений и сердце выскочит у нее изо рта, а до конца перрона оставались считанные метры. Она не могла успеть. Стальной обруч пальцев охватил ее запястье, Слава заорала от боли в выворачиваемой руке, громыхающая бездна колес разверзлась под ногами… Кошмар оборвался, как лента в кинопроекторе.
Следующая сцена началась с крупного плана. Пряди длинных волос скользили по лицу, застилали глаза. Это были
его волосы. Значит, Андрей находился рядом, очень близко. Чуть позже вернулись воспоминания и осознание произошедшего. Поезд несся по высокой насыпи, она висела над мелькающими внизу чахлыми кустиками, но страха не было. Она доверяла Андрею.
— Ты молодец, все отлично. Еще два шага и мы отдохнем…
Венцеслава чувствовала, как ее втаскивают все выше, выше. Она за что-тоцеплялась, опиралась ногами – двигалась, послушно исполняя чужую волю.
Они сидели на горе щебенки, созерцая проносящиеся перед ними дали. Ветер обдувал их лица. Розовая полоса перечеркнула небо на востоке. Ритмично выстукивали дорожную песенку колеса. «Дорожная песенка» – слова всплыли из глубин детства, и Слава вновь представила первый, увиденный в своей жизни рассвет. Край медно-красного диска выполз из-за полосы дальнего леса.
— С восходом вас, леди Дракула.
Венцеслава как-то странно посмотрела на своего спутника:
— Антоний, возлюбленный мой, мы погибнем свободными…
Солнце жгло нестерпимо, с каждым мгновением оно все ярче наливалось золотым светом, пронзая ее тело
раскаленными иглами. Далекий голос твердил непонятные слова, ныне утратившие смысл и значение, а она погружалась в расплавленное золото, и боль, предвестница скорого конца, дарила надежду на близкую прохладу Вечности…
Свет далекой звезды
Женщина нервничала. Раскрыв пудреницу, она всматривалась в плохо различимые черты, подрагивающие на поверхности круглого зеркальца. Она знала, что грим наложен безукоризненно и все же придирчиво разглядывала внезапно ставшее чужим лицо, ища ускользнувшие от внимания профессионала изъяны. Тщетно. Она была хороша, как искусно выполненный восковой манекен. Женщина припудрила нос и облизнула подкрашенные губы.
«Так уже было, почти так… С этого все и началось… Семнадцать лет назад… Две глупые девчонки кривлялись у зеркала, готовые устремиться на поиски приключений. Неудавшаяся вечеринка. Тоскливое чувство несбывшегося праздника. Праздника жизни, полного восхитительных соблазнов. Они достались кому-то другому. Мир оказался сер, обыден, скучен. И тогда появился он…»
Опустив пудреницу в лежавшую на коленях сумочку, женщина критически осмотрела свои руки – маникюр был безупречен. Тяжесть лакированного «сундучка» пугала.
«Он решил, что я умерла, иначе не бросил бы меня. Может быть, он не идеальный герой, но… А в тот вечер он представлялся мне сказочным принцем. Могла ли иначе думать пятнадцатилетняя девчонка, встретив такого красавчика? Меня влекла таинственность, а он был окутан ею, как шелкопряд коконом. Это позже я разобралась, что он обычный парень. Довольно симпатичный и веселый… зачем я все это затеяла?! Опять попаду в историю…»
Машина остановилась. Сидевший за рулем мужчина обернулся к Венцеславе:
— Вот мы и приехали.
— Уже?
— А мне показалось — дорога была долгой.
Венцеслава не ответила, ей хотелось бежать прочь, подальше от этого фальшивого рая. Они шли по дорожке, над их головами болтались еще не зажженные китайские фонарики, а ветерок доносил дурманящие запахи не то цветов, не то духов. Спутник Венцеславы, огорченный ее молчанием вновь попробовал завязать разговор:
— Послушай, почему именно он? Конечно это не мое дело, но… Предупреждаю – вряд ли у тебя что-то получится. Он… Как бы это подипломатичней выразиться — последнее время его редко можно увидеть на людях. Сегодняшняя вечеринка, прямо скажу – исключение. Красавица моя, Венцеслава, хочешь я представлю тебя кому-нибудь пообщительней? Ты знаешь мои возможности – только пожелай…
— Спасибо, — она улыбнулась одними губами. — Уверена, ты можешь добыть с неба луну. Но у каждого свои капризы – пусть будет именно он.
Мужчина довольно хмыкнул и, подхватив Венцеславу под руку, повлек за собой в сверкающий зеркалами холл, представившийся ей гротом, полным диковинных рыб. Замелькали лица – неуловимо знакомые и в то же время бесконечно чужие. Венцеслава порой угадывала имена тех, кто представал перед ней, но не всегда – экран искажал лица, в жизни они казались иными. Ослепительные улыбки, дорогие наряды… Венцеслава мельком взглянула в зеркало – пожалуй, она смотрелась не хуже многих, но это был не ее праздник. Непривычная тяжесть изящной дамской сумочки пугала. Венцеслава улыбалась в пространство. Ступени лестницы уводили ее все выше…
Она многократно представляла эту встречу, проигрывала в мозгу возможные диалоги и поступки, почти видела то, что
должно было произойти, но не узнала Андрея. Они стояли рядом, очень близко однако их взгляды не пересекаясь, скользя в пространстве. Спутник Венцеславы легонько толкнул ее под локоть, и только тогда женщина поняла, кто смотрит поверх ее головы. Ее пытливый взгляд столько раз касался этой почти идеальной фигуры, запоминающихся черт лица, но тогда их разделяло стекло экрана, и потому он казался иным. Полустертые временем образы юности также не могли служить ориентиром в лабиринте воспоминаний – жизнь безжалостно искажала внешность, калечила душу. Рядом стоял человек не принадлежавший миру ее грез и чувств. Андрей и в самом деле был высок, но Венцеславе, приявшей добровольную пытку запредельно высокими «шпильками», его рост уже не казался столь значительным, как представлялось прежде. Был ли он красив или, наоборот страшен, взволнованная женщина так и не поняла. Зато обращала на себя внимание бледность и худоба лица, подчеркиваемая темными очками, которые, несмотря на вечернее время, скрывали его глаза. Мужчина, сопровождавший Венцеславу, тем временем произносил слова, смысл которых от волнения она упустила. Растянув губы в улыбке, женщина шагнула навстречу Андрею. Он повернул голову в ее сторону. Возможно, посмотрел прямо в глаза, но затемненные стекла скрыли направление его взгляда.
— Венцеслава? У вас редкое имя.
Выражение его лица оставалось прежним, голос не дрогнул. «Тем лучше. Я сделала правильный выбор» — подумала Венцеслава.
— Я всегда мечтала получить ваш автограф.
Он протянул руку. Женщина извлекла из «сундучка» цветное журнальное фото и ручку. «Все выглядит весьма правдоподобно. Я просто фанатка, дорвавшаяся до кумира. Автограф – это в порядке вещей. Надо вывести его из толпы…»
— Постойте! На весу неудобно… Вот столик свободный, — произнесла она вслух и двинулась к просторной веранде, зависшей над обрывом. По ее углам стояли небрежно расставленные плетеные кресла и столы. Расчет оказался верен – потянувшись к фотографии, Андрей волей неволей последовал за Венцеславой.
Две свечи в хрустальных подсвечниках озаряли плоскость стола золотистым светом. «Завтра будет ветер…» — невольно подумала женщина, посмотрев на пламеневшие полосы облаков, парящих над морем. Оба сели. Андрей привычным жестом взял фото, начал размашисто писать на нем. Венцеслава нарушила молчание:
— Звезды равнодушно взирают на смертных. Ты и тогда не узнал меня, помнишь?
— Вы ошиблись, девушка. Я никогда не был знаком с вами. Возьмите это… — он протянул Венцеславе подписанную фотографию. В его голосе слышалось раздражение.
— А первая роль удалась. Не стоит забывать о триумфах.
Непроницаемый мрак стекол, скрывавших глаза Андрея, нервировал Венцеславу. Она могла только предполагать какие чувства испытывает собеседник, и это мешало такому важному для нее разговору. Андрей порывался уйти, но что-то останавливало его. Воспользовавшись нерешительностью собеседника, Венцеслава торопливо заговорила:
