<…>.

Я всем привезу подарки: пудру, пуховки, зеркальца, чулки, галстуки, фокусы, разные смешные штучки.

Катя. Это ты здесь такая щедрая, а там над каждым долларом будешь дрожать.

Маша. Да брось! Я заработаю. Мне будут платить большие деньги. Я прославлюсь на весь мир! Как ты думаешь, Катя? А может быть, нет? Может быть, я ошибаюсь?

Катя. Росмер говорит, что главное — язык. Совершенное знание языка.

Маша. Я немка. Моя мама настоящая немка. Мой родной язык — немецкий.

Катя. Вчера ты была полька.

Маша. [Талант возникает из скрещения разных кровей].

<…>.

Маша. Слышишь? <…> Это гость пришел к моей соседке. У меня новая соседка. Безработная. Просто сволочь какая-то. Она утром уходит и говорит, что идет побираться. Нищенка, к ней гости ходят. Понимаешь? Находятся мужчины, которые идут в гости к нищей побирушке. Я живу рядом с нищенкой (показывает на стену).

Катя. Тише. С ума сошла.

<…>.

Маша. Кто там? Войдите. Здравствуйте, Дуня. Ты еще не видела ее? Дуня Денисова. Моя новая соседка. Она нищенка.

Катя. Ты с ума сошла.

Маша. Она этого не стесняется. (К Дуне.) Что вам угодно?

Дуня. Яблоки у меня украли.

Маша. Какие яблоки?

Дуня. Пяток.

Такие самые яблоки.

<…>.

Катя. Вы ненормальный. Это актриса. Мы актрисы. Это Татаринова, Мария Татаринова. Известная артистка…

Петр Ив/анович/. Шаляпин был известный артист.

Катя. Ну не станет же Шаляпин красть яблоки у соседей.

Петр Ив/анович/. Неизвестно.

Катя. Как неизвестно? Это совершенно точно известно.

<…>.

<…>.

Дося. Дай ей кусок колбасы. Она нищенка. Чего ты смотришь? Ей-богу, нищенка. Она не скрывает этого. Она ходит побираться. Под костел. За угол.

Дуня. Я безработная.

<…>.

Баронский. Бросьте! Бросьте эти штучки! Меня не возьмете на это… Кто вам дал право издеваться над ними? Темные люди? Да? А вы? Актриса? Да? Что вы молчите? Если они забитые, полузвери — верно, да? вы так думаете? — полузвери… а вы? Артистка? Плевать! Артисты — это подлейшая форма паразитизма! Нам не нужны гении, слышите? Нам не нужны гении!

Маша. Если революция хочет сравнять все головы, я проклинаю революцию!

<…>.

[Я уезжаю из вашей страны, Баронский. Из страны чиновников, хулиганов <…> и уже не различаю ваших черт и не слышу вашего голоса.

Баронский. Никуда вы не уедете. Мы можем и не выпустить вас].

<…>.

Ах, не слышите? А то, что я сейчас скажу, вы услышите? Я донесу на вас. Я передам, куда следует, ваши слова… Вот свидетели…

Петр Ив/анович/. Я свидетель.

<…>.

— Лучше всего сделать блины.

— А мука?

— Да, верно. Муки нельзя достать.

<…>.

— Сколько стоит индейка? — Восемь рублей. — Только у меня духовой нет. На примусе? Ужас. Я бесконечно счастлива, что уезжаю. Я уезжаю на целый год! Ты знаешь: мы быстро стареем здесь. От суеты. Ей-богу. У нас страшно суетливая страна. Я не хочу суетиться.

— Можно сделать так: рябчиков купить у Елисеева.

<…>.

— Нет, ей-богу. Ты знаешь: к нам в квартиру по ордеру Руни вселилась нищенка. Она безработная. Числится безработной. Утром она берет ребенка на руки и говорит: «Пойдем побираться». Не говорит, а напевает. Припев у нее такой: «Пойдем побираться… Пойдем побираться…» И уходит под костел на паперть. Честное слово. Почему я, артистка, должна жить рядом с нищенкой? [Знаменитая артистка Евдокия Татаринова живет вместе с побирушкой].

<…>.

[Катя. Росмер сказал, что сегодня, возможно, к нам приедет Филиппов.

Маша. Вряд ли. Они всегда заняты. Они всегда обещают и не приезжают. И вообще мне это не нравится.

Катя. Филиппов друг нашего театра.

Маша. Он шишка, вождь, народный комиссар. Театр должен быть независим. Не вожди должны поддерживать театр, а театр должен поддерживать вождей.

Катя. Очень возможно, что он приедет.

Маша. В такую ужасную трущобу!] (Пауза.) Свинство и подлость. Происходит революция… Людям тяжело, людям трудно. Разве мы негодяи, Катя? В газетах пишут: великий подъем масс… социалистическое строительство… Надо быть негодяями, чтобы считать все эти слова — ложью.

Катя (над жестянкой). Сейчас брызнет. Все открылись благополучно, а эта брызнет. Что ты говоришь?

Маша. Да, мы негодяи. Мы воспринимаем происходящее в нашей стране — эстетически. Мы создаем эстетику классовой борьбы. Пожар, живой огонь — а мы смотрим и говорим: это огонь бенгальский. Видишь, как я красиво говорю. Я эстетка! Негодяйка. (Вдруг.) Я никому не нужна! Кулаки убили коммуниста. Мы раскрашиваем труп. Это мы, интеллигенты, вносим в словарь классовой борьбы идеалистические слова: жертва, награда, герой… Или это: народный комиссар Филиппов, трижды простреленный в боях за революцию человек, собирается приехать к нам в гости… И что мне первое приходит в голову? Радость? Благодарность? Мысль о дружбе? Нет! В голову мне приходит следующее: «Ах, — я думаю, — мы живем в фантастической стране… Знаменитая артистка ютится в доме, населенном чудовищами, рылами, в грязном кармане дома… И в этот дом приезжает вождь… Куда? В гости к артистам…» Вот все, что мозг мой извлекает из сущности революции… одно понятие. Фан-тас-ти-ка.

<…>.

Это было тогда, когда мы жили на родине. А теперь нет родины, Катя[86]. Есть новый мир! [И потому так страшно, так холодно.] И слова эти развеялись, как листья, и мы прошли по ним без всякого сожаления. [Сохнет мой мозг, Катя.] А, плевать! Я артистка нового мира. Шапки долой, к чертовой матери. Я Гамлета показываю новому миру!

Катя. Я купила восемь рябчиков готовых. <…> Я беспокоюсь, волнуюсь, бегаю… С какой стати. А ты принимаешь, как должное.

Маша. [Спасибо. Я плохая хозяйка. Ты ведь сказала, что возьмешь все заботы на себя.] Смотри, Чаплин! Чудный Чаплин… Седой. Знаешь, Чаплин выпустил новую фильму. Любовь Чаплина к слепой девушке. Жалкий маленький Чаплин, все смеются над ним, он любит слепую девушку… И вот он решил повезти ее в Сан-Франциско к знаменитому доктору. Копил деньги, унижался, терпел лишения, повез, там великий доктор вылечил девушку, она прозрела, увидела Чаплина и разлюбила. Все.

Катя. Вот тебе яблоки. Режь! Установилось дурацкое обыкновение восторгаться всем, что ты говоришь. Слушать тебя с открытыми ртами.

Маша. Я же не прошу вас восторгаться мной. Сами восторгаетесь.

Катя. Да никто и не восторгается, успокойся.

Маша. Вот я и зазналась. А между тем я самая несчастная среди вас. Я совесть. Я за всех расплачиваюсь. Я, Мария Татаринова, — совесть русского искусства.

Катя. Бред. Режь яблоки.

Маша. В конце концов, это свинство. Я уезжаю за границу на целый год. Вы могли бы устроить мне банкет всей труппой. Торжественно.