Но внутри всё металось в напряжении, билось хвостом подступающей через раз паники.

Лишь усевшись в пластиковое кресло, я осознал, насколько был напряжён всё это время, страшно невыносимо напряжён.

Вольх скосил глаза, и вытащив мобилу отдал распоряжение.

Притопал Андрей, с мешком углей и шампурами.

В саду под деревом был врыт мангал, закрытый навесом, рядом расположена беседка, с фонариками, внутри столик и несколько кресел. А рядом выложенное камешками кострище. Можно было смело палить огонь, укрощённое пламя не вырвется на волю.

Кажется, заметив моё состояние, Вольх решил устроить пикник.

Я не возражал, спокойно принимая всё, что свалилось на голову, анализируя, и думая в потоке чужих слов.

Откуда - то нарисовалась кастрюля с мясом, закуска. Я смотрел как Вольх хозяйничает над углями, разводя костёр, непривычно оживлённый, ссыпающий шутками через раз и задающий мне идиотский вопрос: Долго ли я намерен кукситься? Мог бы и помочь между прочим.

Я кивнул начиная помогать, напоминая себе болванчика на ниточках. Сашка наверное сходит с ума, да и не только он. Его родители, Юлька, хотя забот у них помимо меня. Сегодня на Сашкиного отца напали, а если бы ранили. Я бы себе этого не простил.

Я резал хлеб, Вольх оставив меня сидеть у огня, смотался за куртками. Две секунды. Нож оказался отброшен на доску, а я быстро рванул до забора, который манил меня с самого начала приземления на кресло. Поставил ногу на уступок, примеряясь, подтянулся на руках. Мелкий рост не позволял разглядеть, что происходит снаружи, но после некоторых усилий мне удалось оседлать забор. Увидеть элитный посёлок, и почти тотчас же свистануться обратно.

Спрыгивая я едва не подвернул ногу, рванул назад, вылезая из кустов смотродины, в тот момент, когда Вольх вернулся таща две куртки. Не знаю, видел ли меня кто нибудь, скорее всего нет.

Но мысль о том ,что мы не в лесу, а среди нормальной цивилизации придала оптимизма. Если посёлок, значит есть железная дорога, возможность добраться до коммуникации, всё что угодно. Люди в конце концов, которые не смогут не отреагировать, если я начну орать и просить о помощи.

- Сбежать планируешь? - поинтересовался Вольх спокойно, накидывая мне на плечи куртку. Поцеловал, притягивая за отвороты. – На твоём месте не стал бы я этого делать.

- Ты не на моём месте!– буркнул я и прибавил - Ягоды искал.

В качестве доказательства продемонстрировал ему под нос обломанную ветку смородины с завязями цветов.

- В июне? – Вольх потёрся о меня пахом, становясь настойчивее, я затрепыхался демонстрируя желание освободиться и он со вздохом отпустил, и вернулся к огню.

- Какие ягоды любишь? - осведомился деловито, нанизывая мясо на шампур.

- Бананы! – ответил я совершенно бездумно и не понял, отчего он застыв на секунду начал тихо ржать.

Потом мы сидели у огня, смотрели как мясо жариться на углях.

Я держал бутылку и сбрызгивал пламя минералкой, изредка смотрел на его лицо.

В свете огня блики пламени гуляли по выступающим скулам делая Вольха похожим на древнего воина варвара, если бы не смешной свитер с высоким горлом.

Вольх предложил водку, даже в этом он отличался от Сашки, которому никогда бы не пришло в голову спаивать меня. Я отказался. Завтра мне была нужна ясная голова. И Вольх посопев решительно отставил бутылку в сторону, согласно признав, что пожалуй тоже изменит некоторые привычки, и может быть даже бросить курить. Я же не курю, вот и ему нехуй.

Потом он ушёл в дом, а я остался один, сидеть у огня, вращать шампура. Было бы здорово, если бы он не вернулся. Я вытащил ветку и ткнул в угли, слегка поворошив и добавив жара. Искры взлетели вверх, похожие на красно – жёлтых светлячков в ночи. Этот было красиво.

- С днём рождения Никита. – прошептал я себе тихо – С днём рождения тебя, пацан.

И стиснул зубы, закрывая лицо рукой.

Я не знаю, сколько я так просидел, вскинул голову, ощущая на себе пристальный взгляд.

Вольх стоял поодаль сжимая гитару в руке, кажется, он стоял так некоторое время и сейчас с мрачной тоской мучил ладонью гриф.

В темноте не было видно лица, но внезапно я понял, что он сожалеет об этом своём бездумном мальчишеском порыве, а ещё…Можно ли ощутить чужую тоску?

Наверное можно. Значит Вольх, смотрит исключительно в будущее.

Ну – ну. Я мысленно усмехнулся с горечью. Смотрит в будущее, и ностальгически цепляется за прошлое, единственной связующей ниточкой с которым для него остался я. Может быть поэтому и был ему так дорог сейчас.

- Сыграй, что нибудь, Вольх – попросил я махнув рукой.

Мы оба вздрогнули вспоминая те, другие слова, сказанные, кажется целую вечность назад. Он вышел вперёд. И от меня не укрылся взгляд брошенный на скрытое курткой левое запястье. Теперь там располагался браслет часов, и тонкая ниточка неровного шрама, еще не окончательно зажившего, перехваченного в нескольких местах, постоянно ноющего на плохую погоду.

Вольх сел, в этот раз напротив. Он не спросил, что сыграть, не желая усиливать эффект пугающего де жа вю, просто тронул струны, беря сильными пальцами короткий проигрыш.

Дождь стучится в окно, он будто просит войти.

Он будто просит меня, его за что - то простить,

И его слезы стекают по стеклянной щеке.

Ну а я забиваю свой последний штакет,

Песня была не в тему, кажется, я когда то даже слышал эту группу, но никогда на думал, что Вольх сумеет сыграть реп на гитаре, беря чёткий и уверенный речетатив. Ему наверное стоило читать реп, у него неплохо получалось передавать безразличие, и одновременно сотню эмоций.

Я смотрел на огонь и слушал песню о дожде.

Я забыл, что когда то кого - то любил.

И я убил в себе все, теперь дело за малым,

Убить себя вовсе мне только осталось.

Ну а дождь будет также стучатся в окно,

Оставаясь за тонкой, стеклянной стеной.

Наверное странно, в такой момент, когда его душа говорила со мной песней о дожде, я почему то слушал текст и иронизировал про себя.

Я пройду вместе с ним, оставив лужи и слякоть,

Слезы людей, которые будут плакать.

И постучавшись в окно, на втором этаже,

Дождь расскажет тебе, что меня нет уже.

И может быть тогда ты, наконец все поймешь,

Но я то уже пройду, пройду как этот дождь...

Вольх пел, всматриваясь в меня, пытаясь сказать, а всё на что меня хватило, это грустно усмехнуться про себя и подумать Хорошо бы. Если бы прошёл.

Можно и без дождя, я не гордый. А затем Вольх ударил по струнам и запел так, что я вздрогнул, потому что умел он сука петь.

Стучу по твоей крыше,

Но ты не услышишь,

Ты как всегда ничего не поймешь,

Но не стану я тише,

Мои капли напишут на твоем окне

"Это был дождь..."

Умел петь так, что внутри всё переворачивалось с ног на голову, и мне захотелось услышать эту песню в оригинале, а может быть, я не пожелаю её услышать, не думаю, что кто нибудь, когда нибудь сможет или смог бы спеть её так.

Осенью, в день нашей первой встречи,

Я тихо заплачу на твои плечи.

Ну а ты снова спрячешь себя под зонтом.

О да, я жалею, что я стал дождем.

И я превращусь в злой сильный ливень,

Вольх сделал паузу, а потом словно закричал, и шампура выскочив из руки, упали в угли, только я не смог их поднять.

ОТ МЫСЛИ, ЧТО Я ТЕБЕ НАСТОЛЬКО ПРОТИВЕН!!

Вверх взлетели искры, разделяя нас стеной дыма, выедая глаза.

Ну а ты в который раз ничего не поймешь.

Ну смотри, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Я - ДОЖДЬ!

Я поднимал шампура, а Вольх словно не замечал, того что пикник накрывается медным тазом, увлёкшись продолжал петь. Он иногда имел привычку увлекаться, и сейчас его голос просил меня, умолял, оставить эти идиотские шампура, нахуй мясо, нахуй.

Стучу по твоей крыше,

Но ты не услышишь,

Ты как всегда ничего не поймешь,

Но не стану я тише,

Мои капли напишут на твоем окне...