– Во-первых, мало кому удавалось наплевать на меня безнаказанно, а во-вторых, безопасность не моя, а Хрыкина. И если ему на это наплевать…

– Вот именно – наплевать, – чуть не взвыл Арчиров. – Абсолютно наплевать!

– Не закатывайте истерику, Илья Семенович, – строго одернула я директора. – У нас еще есть время. Вы сказали, что гостиница забронирована. Звоните туда и говорите, что обстоятельства изменились и бронь нужна уже сегодня. Заставьте Марину обзвонить все редакции и под большим секретом сообщить, что Хрыкин приезжает сегодня инкогнито. Лучше всего, если эта информация будет выглядеть как эксклюзивная, предназначенная только для этого СМИ. Журналисты падки на подобные сенсации.

По мере того как я говорила, глаза у Арчирова прояснялись и взгляд становился все более заинтересованным.

– Что же касается фанатов, я надеюсь, у вас есть телефон этого самого фан-клуба? – Арчиров молча кивнул. – Тогда нет ничего проще. Позвоните туда и скажите, когда должен приехать их кумир. Поверьте, они соберутся на перроне как минимум за час до прибытия поезда.

Арчиров смотрел на меня, как богобоязненный католик смотрит на внезапно явившуюся ему Деву Марию.

– Вы мой спаситель, – прошептал он. – Кожан был прав, когда говорил, что вы можете все! Я немедленно сделаю все, как вы сказали.

Следующие несколько часов Арчиров носился по офису, как угоревшая на пожаре кошка. Вопрос с гостиницей был решен достаточно быстро. С фанатами тоже не было проблем. Зато неувязки с прессой начались буквально с первого звонка. Марина оказалась совершено никудышным переговорщиком, а тем более актрисой. Арчиров наорал на нее, пообещал выгнать, утопить, расстрелять и бог его знает что еще с ней сотворить. Пришлось вступиться за перепуганную девушку.

– Вы, Илья Семенович, напрасно ругаетесь, – сказала я совершенно серьезно, – Марина – самый ценный работник вашей фирмы.

– Вы шутите? – недоверчиво посмотрел на меня Арчиров.

– Отнюдь. Марина никогда не разболтает того, что вы решите сохранить в тайне, а уж тем более не сможет заработать на этой тайне. Во-первых, ей это просто не придет в голову, а во-вторых, она не сумеет договориться с потенциальным покупателем.

При этих словах Марина густо покраснела, по ее щекам потекли крупные слезинки.

– Не переживай, Марина, – попыталась я успокоить секретаршу. – Может, это и к лучшему. Во всяком случае, есть гарантия того, что никогда не сделаешь подлости.

– Я не знаю, что она сделает или не сделает в будущем, но что нам делать сейчас? – завизжал Арчиров. – Кто будет разговаривать с прессой?!

Пришлось мне «садиться на телефон» и сливать эксклюзивную информацию представителям тарасовских СМИ. Разумеется, я врала напропалую, что о внезапном приезде Хрыкина я сообщаю только им, так как это страшная тайна. В двух или трех изданиях мне даже пообещали выплатить энную сумму, если информация подтвердится. Но почему-то, как только я поинтересовалась, когда можно будет получить деньги, мои собеседники сразу же давали отбой.

В этих хлопотах время пролетело незаметно. Когда я закончила и взглянула на часы, то ахнула. До прибытия вечернего московского поезда оставалось немногим больше часа.

Одновременно с этим из кабинета Арчирова послышалась отборнейшая ругань, а следом за этим появился и сам Илья Семенович. Увидев меня, он смутился.

– Правильно говорят: каков поп, таков и приход. Два с лишним часа пытаюсь дозвониться до водителя Хрыкина, телефон отключен. Наконец он соизволил ответить. Говорю ему, что Хрыкин приезжает, чтобы он немедленно подъезжал к нашему офису, а он заявляет мне, что прекрасно обо всем знает и уже едет к вокзалу.

Эта новость заставила меня разинуть от удивления рот.

– Вы хотите сказать, что водитель Хрыкина все это время был в Тарасове?!

– А разве я вам не говорил об этом? Впрочем, это уже не имеет никакого значения, нам пора выезжать. Евгения Максимовна, вы на машине?

На вокзале я убедилась, что наши старания не были напрасными. Перрон был буквально забит толпой хрыкинских поклонников. Вернее было бы сказать, поклонниц, потому что в основном это были девчонки от двенадцати до шестнадцати лет. Чуть в стороне стояли представители прессы. Мы с Арчировым едва протолкались сквозь эту пеструю галдящую компанию. Московский поезд, согласно расписанию, должен был подойти минут через десять-пятнадцать, у меня было время, чтобы встать примерно там, где, по моим расчетам, должен был остановиться пятый вагон. Арчиров хмуро молчал, у меня тоже не было желания разговаривать. Если этот Хрыкин и в самом деле такой, каким его в один голос описывают Арчиров и Котехов, мне придется попотеть. Один только закидон с приездом чего стоит! Интересно, чего мне ждать от этого певца в следующие два-три дня?

– Как вы полагаете, Евгения Максимовна, – неожиданно нарушил наше молчание Арчиров. – Удастся нам предотвратить эти покушения?

– Вам – не знаю, а для меня это работа. Кстати, в такой толпе напасть на Хрыкина будет проще всего. И отход не надо планировать, просто смешался с народом – ищи ветра в поле.

– Что вы мне это объясняете, – тяжело вздохнул директор. – Я все прекрасно понимаю. Вы попытайтесь внушить это Хрыкину и его администраторам!

– Слушайте, Илья Семенович, а с чего вообще начальник его охраны вообразил, что Хрыкина хотят убить? – решила я несколько сменить тему.

– А вы у него сами спросите, – раздраженно ответил Арчиров и, чуть помедлив, добавил: – Вы думаете, что он со мной делится своими источниками? Как бы не так! Позвонил и велел обеспечить охрану. С этим Хрыкиным вообще сплошные проблемы. Ни один артист, даже самый знаменитый, не приносит столько хлопот, сколько эта ошибка природы.

– В каком смысле «ошибка»? – тут же ухватилась я за последнюю фразу, но ответить Арчиров не успел: появился состав.

Поклонницы заметно оживились и, как стадо без вожака и пастуха, заметались по перрону. Журналисты степенно побросали окурки и не торопясь начали занимать удобные позиции. Я тоже не спешила. В данный момент для меня было значительно важнее контролировать ситуацию, оставаясь незаметной. Если «некто» попытается напасть на Хрыкина прямо на вокзале, в чем лично я здорово сомневалась, пусть он считает, что, кроме московской охраны, у Хрыкина больше никого нет.

Поезд замедлял ход, останавливаясь. Встречающие из простых смертных были оттеснены фанатками. Девчонки с визгом неслись вдоль вагонов, сметая все на своем пути. Наконец состав, облегченно вздохнув в последний раз, замер. Проводники открыли двери тамбуров. Мне с трудом удалось занять место поближе к вагону, в котором должен был приехать Хрыкин. Однако вопреки всем ожиданиям первыми из него стали выходить обычные пассажиры. Фанатки волновались и напирали на них всей своей массой, не давая людям выйти. Наконец, из вагона вышли бегемотоподобные мальчики в темных костюмах и солнцезащитных очках. Униформа делала их похожими друг на друга, как братьев-близнецов.

Бесцеремонно отпихнув девчонок, они быстро сделали «коридор». Про себя я отметила, что работают они почти профессионально, но грубо, как омоновцы. В образовавшееся пространство шагнул мужчина средних лет с благородной сединой. По его внешности и поведению, по тому, как он огляделся, было видно, что с охранным делом он знаком не понаслышке. Скорее всего, бывший военный или мент. Обычно они создают всякого рода службы безопасности, при этом свои функции выполняют крайне топорно. Настоящий телохранитель должен быть незаметным, как тень.

Оглядев привокзальную площадь, собравшихся фанатов и прессу, мужчина удовлетворенно прищурился и кивнул кому-то в вагон. И тут же перрон взорвался таким воплем, что здание вокзала, по моему мнению, должно было обрушиться. Из вагона вышел сам Макс Хрыкин.

Не могу сказать, что он произвел на меня какое-то особое впечатление. Встретишь такого на улице – и не за что взглядом зацепиться: невысокого роста, щупленький, с острым носиком и большим, как говорят, лягушачьим, ртом. Впрочем, сказав, что Хрыкин был щупленьким, я ему сильно польстила. Один мой знакомый называл такое телосложение «вешалкоподобным». Одежда на нем действительно висела. При всем при этом голова была непропорционально большой. И все-таки какой-то шарм в нем был. Не могу точно сказать какой, но что был – это точно.