Танк взревел и понесся вперед. Ахмет еще какое-то время стоял, смотрел вслед удаляющемуся танку.
— А нам, Мануш, надо обратно идти. Вещи искать.
Ночь. Ахмет лежит у Мануш под боком.
— Танкист прав, Мануш. Уходить надо. В Россию. Там спокойней. Здесь убьют. Тебя на мясо, меня просто так. Нажал курок и — нет человека. Не мешает, не путается под ногами, не кричит: «Моя корова!».
Ахмет и Мануш идут по обочине шоссе. Их обгоняет военный грузовик. В кузове несколько солдат. Ребята молодые, что-то кричат Ахмету, смеются, один рожки показывает — мычит. Дурачатся. Грузовик скрылся. Через некоторое время где-то впереди грохнул взрыв, послышалась стрельба. Ахмет остановился, потянул корову в сторону от дороги. Но стрельба, вскоре, затихла. Ахмет переждал некоторое время, затем они вернулись на дорогу и продолжили путь.
За очередным поворотом их глазам открылась ужасающая картина. Перевернутый, дымящийся грузовик, разбросанные вокруг тела солдат. Тех самых, что недавно кричали ему из кузова машины. Ахмет подошел ближе, оставил корову в стороне, сам принялся осматривать солдат. Все были мертвы. Окровавленные, искалеченные тела лежали в кабине, лежали вокруг на земле.
Ахмет бегом вернулся к Мануш, взял за повод и потянул с дороги. Он с силой тянул за собой медлительную корову, стараясь, как можно быстрее, уйти подальше от страшного места.
Блокпост. Ахмет предъявляет паспорт. Поднимает руки, его ощупывают. Достает все из рюкзака. После осмотра проверяющий машет рукой, давая разрешение пройти. Ахмет собирает рюкзак, вскидывает его за спину, берет ведро, повод и они с Мануш продолжают путь.
Сменяются пейзажи, а Ахмет с Мануш идут, идут, идут…
Ахмет с коровой идет по поселку. Поселок русский. Подходит к домам, предлагает молоко. На него обратили внимание милиционеры, проезжавшие мимо на милицейской машине. Остановились.
— На местного не похож, — заметил офицер.
Подошли, остановили Ахмета. Офицер потребовал документы.
Ахмет полез, достал паспорт. Милиционер внимательно просмотрел его.
— Что в наших краях делаете?
— Ничего. Просто иду с коровой. Хочу где-нибудь в России найти работу и остановиться жить.
— Откуда корова? По паспорту вы не сельский житель.
— От бабки в наследство досталась.
— Придется пройти в отделение.
— Зачем? — недовольно спросил Ахмет.
— Проверить надо. Вдруг вы украли корову.
— Пожалуйста. Проверяйте.
— Анисимов. — Офицер протянул, стоявшему рядом милиционеру, паспорт Ахмета. — Доставишь задержанного с коровой в отделение.
Машина уехала. Ахмет с коровой, в сопровождении милиционера, направились в отделение. Перед тем, как войти в одноэтажное здание милиции, корову привязали к дереву. В отделении Анисимов отдал дежурному офицеру — капитану паспорт Ахмета и пояснил:
— Ходил с коровой по поселку, продавал молоко. Лейтенант велел доставить в отделение, проверить, может, корова ворованная.
— Дай ему лист бумаги, авторучку, — приказал Анисимову капитан. — Пусть пишет объяснение. Составишь протокол задержания. Как напишет объяснение, задержанного в камеру, объяснение и протокол — ко мне. Скажи Шестакову, пусть подойдет.
Анисимов с Ахметом ушли. К капитану явился Шестаков.
— Вызывали, товарищ капитан?
— Во дворе привязана корова, — объяснил капитан. — Оформишь ее, как вещественное доказательство, и примешь на ответственное хранение.
— Куда я ее дену, товарищ капитан? На полку положу?
— Не знаю. Это твое дело. Пусть пока во дворе стоит.
— А если украдут?
— Украдут, отвечать будешь. За утерю вещественного доказательства. Все. Выполняйте, сержант.
Спорить было бесполезно. Недовольный Шестаков вышел во двор, подошел к корове, осмотрел ее, привязал покрепче.
— Вот свалилась на мою голову, — проворчал он. — Что я с ней буду делать?
Сослуживцы, курившие на крылечке, были уже в курсе и не упускают возможность позубоскалить.
— Цепью надо приковать, — посоветовал один из них. — Уведут вещественное доказательство.
Неожиданно корова начинает ронять «лепешки». Шестаков отпрыгивает, опасаясь брызг. Это вызывает восторг на крыльце:
— Шестаков, вещественные доказательства падают! Лови быстрей!
Шестаков, в раздражении передразнивает их: «гы-гы-гы». Уходит в здание милиции.
Камера. Милиционер привел Ахмета, закрыл за ним дверь. Ахмет остановился посреди камеры, осмотрелся. На одном из двух топчанов лежал невзрачный, небольшого роста мужчина неопределенного возраста. В майке, весь в наколках. Ахмет поздоровался, ответа не последовало. Мужчина встал, молча обошел вокруг Ахмета, оглядывая его со всех сторон.
— По-бразильски говорите? — неожиданно спросил Ахмета.
— Нет, — удивился Ахмет.
— А по-аргентински?
— Тоже нет.
— Странно, странно… Из какой же тогда страны вы прибыли, сэр? — с издевкой поинтересовался мужчина.
— Ни из какой. Я в этой стране живу.
— Поразительно. Выходит, мы с вами соотечественники… И каким образом, позвольте спросить, Вас занесло в КПЗ?
— Куда? — не понял Ахмет.
Мужчина с интересом посмотрел на Ахмета.
— В КПЗ, в КПЗ, милый.
— Что такое КПЗ?
— Так, та-ак… — Мужчина потер подбородок и прошелся несколько раз перед Ахметом, поглядывая на него исподлобья, соображая что-то. Внезапно он повернулся к Ахмету. — Вот ты и прокололся, шпион проклятый! — Ахмет от удивления вытаращил глаза. — Что? Не ожидал? Готовился, готовился и — на тебе. На ерунде прокололся… Не понял?.. Что же ты, милый, под нашего косишь, а таких вещей, как КПЗ не знаешь?.. На кого работаешь?!..В глаза, в глаза мне смотри!.. На японцев?.. Думал, приедешь и всю Россию по дешевке скупишь?.. А это ты видал? — Сует Ахмету фигу под нос. — На-ка! Выкуси!..Если рассчитываешь, что я тебе родину по дешевке продам, жестоко ошибаешься. Я родину… по дешевке… не продаю!.. Она дорого стоит.
— Ну и не продавай, — опомнился Ахмет. — Кто тебя об этом просит?
Он обошел, стоящего перед ним мужчину и сел на свободный топчан. Последовала пауза. Мужчина, после некоторой заминки, быстро подсел к Ахмету и, наклонившись к его уху, громким шепотом доверительно сказал:
— Не обращай внимания. Я это для ментов базарил. Чтобы не подумали чего. На самом деле я — свой… Понял?.. Свой. Тоже японец. Посмотри на меня. — Растягивает пальцами уголки глаз. — Мой прадедушка был японский самурай и всем нам завещал любить нашу японскую родину. — Встает по стойке смирно и сдавленным шепотом скандирует. — Да здравствует наша Японамать! Банзай! Банзай! Банзай! — Садится, обнимает Ахмета за плечи. — Я тебе, братан, такой секрет продам… Такой военный секрет… Твои как увидят — обалдеют. Новейшая ракета… Новейшая! — Ахмет с опаской посмотрел на него. Мужчина это заметил. — Да не бзди ты. Все путем. У меня кореш на секретном заводе работает. Ему деньги нужны, баню в огороде собирается строить. Просил меня найти, кто бы купил секретную ракету. Десять миллионов долларов и ракета — твоя… Это очень недорого для такой ракеты… — Ахмет молчит, не знает, как реагировать. — У нее в носовой части дверь. Там сидит ракетчик, который рулит, куда надо. Как наши японские камикадзе на самолетах. Только, если наш японец, по-честному, вместе с самолетом всмятку, хитрый русский в последний момент выскакивает через дверь и смывается. Точность попадания — сто процентов. Есть все схемы и чертежи. Десять миллионов, и они твои.
— Ты ошибся, — решился, наконец, развеять заблуждения Ахмет. — Я вовсе не японец.
— Понял, братан. Понял. Ты — не японец. — Мужчина встает и, прохаживаясь возле двери, громко говорит. — Он не японец. Я тоже не японец. Мы оба не японцы. — Снова быстро подсаживается к Ахмету и шепотом — ну как? Берешь? — Ахмет молчит. — Хорошо. Пять… Мы, японцы, должны помогать друг другу… Я сирота. У меня детство было тяжелое… Жмот проклятый, изо рта кусок вырываешь… Черт с тобой. Три… Трояк не даешь?!.. Слышал я, что японцы жмоты. Сам японец. Но такого жадного японца не видал… Каких-то жалких три миллиона зажал… Для своего же брата японца?.. Ладно. (Со слезой.) Ради нашей японской родины, ради ее могущества и процветания. Отдаю задаром. За один миллион. Пусть она, — утирает слезу, — крепнет и развивается. (Дрожащим голосом.) Банзааай. — Сморкается, вытирает слезы, смотрит на Ахмета. Тот молчит. — Ну ты че? Внатуре. Морда косоглазая. Совсем оборзел? Земляка своего раздеваешь? Я ж тебе, как на духу, страшную тайну свою открыл. А ты, сука, последнюю рубаху сымаешь?
