Вздох Тома, когда он сидел за столом между кухней и гостиной, был утомленным, но счастливым. За изящной мебелью и его рассеянной музыкой было большое окно с зеркальным стеклом, выходящее на улицу. Занавески были открыты, но дождь был похож на пелену, серый и успокаивающий, создающий мягкий, скрытый мир.

Ее шелковое платье нежно шелестело, когда Миа поставила две пустые чашки на стол. Она наблюдала, как длинные пальцы Тома изогнулись на своей чашке, хотя та была сухой и холодной. Заинтересованная, она села около него и взяла его руку в свою, привлекая его внимание к себе. Позади них прогревалась кофеварка.

- Как поживаешь?

Он улыбнулся, заметив беспокойство в ее голосе.

- Теперь лучше, потому что ты здесь.

Миа улыбнулась в ответ, неспособная удержаться от впитывания его любви, как губка. Превозмогая его чистоту, она опустила свой взгляд, только чтобы он упал на монету. Ее настроение испортилось.

- Как на работе? - спросила она, надеясь, что он будет практиковаться, но Том примирительно пожал ее руку, нежно отказываясь. Когда он играл, он расходовал огромное количество эмоций, он терялся в своей музыке, как будто наслаждаясь вселенной, все еще звенящей от ее создания. Если бы она была здесь, впитывая, это оставило бы его слабым на многие дни. Если бы ее здесь не было, то израсходованные эмоции задержались бы в его комнатах, купая его душу в том, что было сродни расширения ауры. Не точно фэншуй, но больше затяжной след эмоций, которые могли менять настроение даже несколько дней спустя.

Это было то, что привлекло ее к нему с самого начала.

- Работа идет отлично, - сказал он, откидываясь назад, чтобы посмотреть на кофейник. - Концерты в следующем месяце, и, похоже, я буду готов.

« Пока ты не берешь мою с илу», - Миа почти слышала, как он произнес эту фразу в своем уме.

- Прости, - выдохнула она, начиная оседать, и в глазах рябило, когда она смотрела на его инструмент, любовно пристроенный в углу. Она могла почувствовать какую-то лужу интенсивности на кушетке от занятий ранее этим утром, и она выпрямилась, чтобы проигнорировать это. Если бы она пошла, чтобы сесть на нее, то это согрело бы ее как солнечный луч.

- Я не хочу брать от тебя так много, - сказала она. Единственная слеза стекла вниз по щеке, и Том подвинул свой стул к ней. Его длинные руки окутали ее, и ее пульс бешено стучал от любви, циркулирующей через ее ауру и просачивающейся в нее, несмотря на ее попытку остановить это.

- Миа, - прогудел он, и она затаила дыхание, жестко решив не брать, но это было трудно. Так тяжело.

- Не плачь, - успокаивал он ее. - Я знаю, что ты ничего не можешь поделать. Должно быть, ад быть банши.

- Все, кого я люблю, умирают, - сказала она горько в мягкую глубину его рубашки, когда вина трехсот лет существования снова поднялась в ней.

- Я не могу возвращаться сюда. Я делаю тебе плохо. Я должна уйти и никогда не возвращаться.

Резким движением она отделилась от него. Она встала, на ее лице отразилась не свойственная ей паника. Что, если бы он сказал ей, чтобы она ушла?Том встал с ней, и она потянулась за пальто, он притянул ее обратно.

- Миа, - сказал он, немного тряся ее. - Миа, подожди!

Опустив голову, она остановилась, позволяя его страху покрыть ее успокаивающим блеск, как ароматическим маслом лимона, и она почувствовала, что ее голод ревниво претендовал на это. Страх был горьким после изысканной невесомой легкости любви, но она приняла его. Взяв себя в руки и с решимостью, она дернул голову вверх, чтобы увидеть его сквозь дымку непролитых слез.

- Ты такая красивая, - сказал он, вытирая слезу большим пальцем. - Мы найдем способ сделать это. Я выздоравливаю быстрее каждый раз.

Это было не так, и Миа опустила глаза от желаемой лжи.

- Должен быть способ, - сказал он, прижимая ее.

Уткнувшись головой в его подбородок, Миа чувствовала, что дрожь началась в самой глубине ее души. Снова. Это снова собиралось произойти. Она должна быть сильной. Потребность не управляла ей.

- Есть... - сказала она, ее рука поползла между ними, чтобы ухватиться за монету на ее шее.

Том отодвинулся от нее, его лицо вытянулось, показывая шок.

- Есть путь? Почему ты не сказала мне раньше?

- Потому... потому что это не сработает, - сказала она, не желая иметь дело с ложной надеждой. - Это так жестоко. Это вранье. Если это не сработает, ты умрешь.

- Миа. - Он схватил ее за плечи. - Скажи мне!

В затруднительном положении она отказывалась смотреть на него. Из гостиной разговор на радио сменился классической гитарой, интенсивность росла с ее напряженностью.

- У меня есть желание... - выдохнула она, сжимая рукой монету, которая болталась на фиолетовой ленте. Это было, как сохранение желания, и она у нее была многие годы.

Теперь расхрабрившись от того, что допустила это, она подняла глаза, чувствуя, что его волнение катится от него волной. Она омыла ее, и Миа вынудила себя удержаться от того, чтобы принять ее. Комната стала богаче с тонкими оттенками, нужды и желания, фиолетовыми и зелеными, струящимися у ее ног как шелк.

- Где... где ты ее взяла? Ты уверена, что она настоящая?

Миа несчастно кивнула, открывая руку и показывая ему.

- Я получила ее от вампирши. Я не знаю, почему она дала ее мне, кроме, возможно, того, что я пристыдила ее попытку стать тем, кем она хотела быть. Но это было несколько лет назад. Мне было так плохо в тот день, я старалась ее разозлить, чтобы я могла выпить ее вину. Я пристыдила ее, но я пристыдила себя еще больше, сообщив ей, что я не могу никого любить, не убивая, открывая ей мою боль в обмен на ее силы. Возможно, она хотела поблагодарить меня. Или, возможно, она пожалела меня и хотела дать мне шанс... чтобы найти любовь.

Выпрямляясь, Миа вздохнула, отказываясь позволять его надежде согревать ее как солнце. Она больше не возьмет. Она должна быть сильной.

- У меня было все это на сей раз, - закончила она слабо.

Вместе они смотрели на монету, маленькую и безобидную в ее ладони.

- Ты ждала? - он сказал удивленно, поднимая монету и проводя кончиками пальцев по подробному рельефу, выгравированному на ней. - Почему?

Миа заморгала, чтобы удержаться от того, чтобы заплакать.

- Сначала я хотела влюбиться, - сказала она, почти изумленная, что он не понимал.

На лице Тома читалась чистая, честная любовь, и Миа не могла дышать, мышцы дрожали от усилия, чтобы не взять его эмоции. Он привлек ее к себе, и она вздрогнула от напряжения. Думая, что это слезы, которые текли у Тома, были еще хуже. Этого было почти слишком много, и Миа заставила себя остановиться, чувствуя, как эмоции в квартире собираются и растут, как стелющийся туман. Это было похоже на накрытый пир перед голодным, и она держалась только на своей воле. Она больше ничего не возьмет от Тома.

- Используй свое желание, - сказал он, и его надежда прыгнула в нее. - Используй его, чтобы мы могли быть вместе.

- Я боюсь, - сказала она, дрожа. - Желания не всегда осуществляются. Некоторые вещи просто нельзя получить. Если это не сработает, то я не только потеряю тебя, но свою надежду когда-либо быть с кем-то. - Все перед глазами расплывалось, и Миа посмотрела на него. - Я не могу жить без надежды. Это все, что у меня есть, когда я одна.

Но Том покачал головой, как будто она была ребенком.

- Это любовь, Миа, - сказал он, обеими руками держа монету между ними. - Все возможно. Это желание. Оно должно работать! Ты должна верить.

Единственная слеза скатилась у Мии по щеке до подбородка, чтобы оставить холодный след.

- Загадай желание, - сказал он, вытирая ее щеку. - Загадай, чтобы я мог любить тебя.

- А что если это не сработает? - прошептала она, чувствуя вес эмоций в комнате, давящий на ее кожу в углубляющемся покалывании.

Его глаза были полны любви к ней, он робко улыбнулся с проклевывающейся надеждой.

- А что если сработает?