– Как казаки Интернационал станут петь? Не будет такого никогда!
– Да ладно! Уже есть! Буденный ведь казак?
– Не смейте трепать имя товарища Буденного! Он – красноармеец!
– А червонное казачество как же?
Ну вижу, нечем крыть, сейчас тему сменит.
– А вы сами на какой платформе стоите?
– Я, слава богу, на поезд успел и теперь сижу, а вскорости и лечь собираюсь.
– Не прикидывайтесь, вы прекрасно поняли, что я о политической платформе спрашиваю.
– А… Вот вы о чем. Так я из партии политических пофигистов.
– Как это?! – Ага, снова удалось тебя, дорогая, озадачить.
– А вот так, все равно мне, коммунизм ли, капитализм ли, лишь бы людям было хорошо и подонков поменьше, внешних и внутренних, чтоб жить не мешали.
– Политической близорукостью, стало быть, страдаете. Взрослый человек, а как будто не помните, как при капитализме жилось рабочему классу. Только коммунизм может обеспечить трудящимся достойные условия жизни. А всё потому как раз, что мы избавились от паразитов-капиталистов и взяли власть в свои руки. А вы: «все равно».
– — Да какая разница, каких паразитов кормить, капиталистических или коммунистических? А придётся любом случае, – я завёлся не на шутку. – Лишь бы они жрали поменьше.
– Это каких таких коммунистических паразитов? Да любой член ВКП (б) готов костьми лечь за дело рабочего класса! Это нашими усилиями совершилась революция, освободившая народ от гнёта помещиков и буржуазии! Как вы смеете так о большевиках говорить?! Да вас в ГПУ надо сдать, как подрывной элемент!
Опаньки! Язык мой – враг мой. И что теперь с ней делать? Прибить, если заорёт? Пожалуй, придётся, но сначала попробуем как-то успокоить.
– А вы член партии? Простите, не знал и не хотел обидеть…
– Я не просто член партии! – перебила меня разъяренная женщина. – Я член ЦК партии! И трепать коммунистов я вам не дам! Не на ту напал! А за контр революционную пропаганду ответишь…
Последнее её восклицание так и не состоялось, затухнув после того, как взгляд упал на живодёрских размеров нож, который я достал из-под стола.
– Будешь орать – прирежу к чертям собачьим, – мой голос прозвучал тихо, но веско. – Давай лучше поговорим без истерик и крайностей. Честное слово, все совсем не так, как вам кажется.
– В последней фразе я перешёл обратно на «вы», и это несколько разрядило обстановку.
– Говори, – Александра Васильевна, видно, тоже решила не обострять. – Но учти, от меня ты ничего не добьёшься, и распропагандировать тебе меня не удастся. Я твёрдо убеждена в верности коммунистической идеи.
– Не очень-то и хотелось! Просто мне бы, всего лишь, убедить вас в том, что я вашему ненаглядному коммунизму не враг, и тем самым исключить моё общение с органами госбезопасности в негативном ключе.
– Раз чекистов боишься, значит – враг. Что бы ты не говорил.
Вот стерва! Кто о чем, а коза о капусте! Я глубоко вздохнул и начал заново:
– Давайте условимся о некоторых вещах, которые послужат достижению взаимопонимания. Первое – вы не делаете поспешных выводов. Второе – вы слушаете меня до конца и не перебиваете. Все вопросы потом. Третье – перестаньте, наконец, мне тыкать, на брудершафт мы ещё не пили. Впрочем, ещё и не вечер.
– Выбора у меня, я вижу, нет? – собеседница даже слегка улыбнулась, хороший признак. – Так что, валяй… те, говорите.
– Выбор есть всегда, и сейчас вы сделали верный. Но к делу. Уважаемая Александра Васильевна, человечество к настоящему моменту достигло таких высот своего могущества, что уже отдельные группировки способны бороться, ни много не мало, за власть над всем миром. Эта борьба началась уже давно, и мировая война – только явное её проявление, точно так же как и революция вкупе с гражданской войной. Борьба идёт каждый миг и на всех направлениях в виде войн, экономической конкуренции, пропаганды. И даже здесь, в этом купе. Чем же характеризуется эта борьба? А тем, что противники чётко не определены, нет понимания того, кто твой друг, а кто враг. Очень часто получается так, что люди «одного цвета» воюют друг с другом, объединяясь со своими злейшими врагами в один союз. Поэтому первое, что надо сделать – это обозначить стороны этого конфликта и определиться, на какой стороне встать.
Я вижу всего двух противников. И это не какие-то страны или идеологии. Это два принципа. Первый – это принцип созидания. Это сторона творцов, которые живут только своим умом и своим трудом, постоянно развиваясь и стремясь к Богу. Ибо сказано «по образу и подобию», а Бог – творец. Надо соответствовать. Даже неосознанно.
Второй принцип – это принцип присвоения. Это сторона паразитов, которые стремятся завладеть плодами трудов творцов или иными ресурсами, не трудясь и соответственно не развиваясь. Так можно жить, пока ресурсов хватает, но человечество постоянно растёт и рано или поздно ресурсы истощаются.
Творцы в этом случае делают шаг вперёд и находят новые источники существования, паразиты же делят то, что ещё осталось, пока не опустятся до неандертальского каннибализма и совсем не одичают, став частью фауны. Так что путь паразитов – это путь к Зверю.
Вот такая вот религиозная диалектика.
В чем же причина конфликта созидателей и паразитов? Казалось бы, созидатели, хотя бы из милосердия, могут кормить паразитов. Они для тружеников всего лишь ещё один неблагоприятный фактор, воздействие которого следует преодолевать и двигаться дальше. Но проблема в том, что паразиты с виду ничем от созидателей не отличаются, рога у них не растут. А своим образом жизни они тружеников развращают. Зачем работать в поте лица, когда можно украсть и жить припеваючи, пока все не прожрёшь, а потом снова украсть? Вот и получается, что в обществе, которое не борется с паразитами, тружеников все меньше и меньше – и они уже не могут прокормить толпу нахлебников. Такое общество умирает. И человечество в целом таким обществом как раз является. И борьба идёт не на жизнь, а насмерть. Победит принцип созидания – выживем, наоборот – погибнем.
Чтобы проиллюстрировать сказанное, разберём историю России. Сильно углубляться не будем, начнём с Ивана Грозного, этого достаточно. Как выглядело русское общество? Был народ-созидатель, он растил хлеб, ковал железо, то есть создавал материальные блага. Во главе народа стоял царь-отец, который отнюдь не был эксплуататором, его функции совершенно другие. А именно – держать в узде слуг-бояр, строго следить, чтобы они не отнимали у народа сверх необходимого. Бояре же тогда тоже не были эксплуататорами, они считались, как я уже сказал, слугами, которые воюют и выполняют административные функции, народ же их за это кормит. То есть в царстве Ивана Грозного паразитического элемента было очень мало, все были при деле – народ пашет, бояре воюют, царь следит за порядком. И успехи России в этот период очевидны.
Что же произошло дальше? А дальше царя вместе со всей семьёй отравили, и слуги-бояре устроили драку-усобицу за царский трон, в конце концов, там угнездился Романов. Но беда в том, что он царём по роду не был и отчёта в царских функциях себе не давал, а значит, и детей-наследников своих не научил. Вот так на отцовском месте уселся слуга. Какие это имело последствия? Боярин-царь давал боярам-дворянам все большие привилегии, обязанности же их сокращались. Народ, наоборот, угнетался все больше. Из-за дисфункции центральной власти, обеспечивавшей оптимальный баланс в обществе, получился перекос в сторону дворян, и они постепенно стали превращаться в паразитов, жрущих, но ничего не дающих стране. Петр Первый на какое-то время заставил дворян служить, угнетение же народа только усилилось.
