— Быстрей! — крикнула она и дернула Мабри за грязный рукав.
Мабри позвал одного из выпивавших с ним дружков помочь им подгрести на маленькой лодочке к его судну. Шарлотта снова заколебалась, когда увидела эту посудину вблизи, затем стиснула зубы и полезла по веревочной лестнице вслед за Мабри, стараясь, чтобы юбки прикрывали нот.
Внутри воняло еще хуже, чем можно было предположить, а единственная мачта так сильно заскрипела, когда Мабри стал отплывать, что Шарлотта не на шутку испугалась, но к этому времени пути к отступлению не было. Шарлотта дала Мабри золотую монету, как условились, и стояла наклонившись, пытаясь не упустить из виду клипер, в то время как они неуклюже двигались за ним.
Очень скоро корабль Патрика скрылся из виду, и отваги у Шарлотты заметно поубавилось. Вдруг она не сможет вовремя найти Патрика? Или, еще хуже, она его найдет, а он в ярости отошлет ее обратно в Испанию или запрет на замок в доме одного из своих приятелей в Риде?
Чем дальше от берега они отплывали, тем сильнее становилась качка. Шарлотту мучило от взлетов и падений на волнах, и она боялась, что ее стошнит. Однако по прошествии некоторого времени все вошло в норму.
Когда они добрались до Рида, была уже кромешная ночь. Шарлотта подумала, что это и к лучшему. Нужно купить шаль, чтобы закрыть руки, голову и лицо, если она не хочет, чтобы ее арестовали за неприличную здесь одежду.
Воспользовавшись приливом, Мабри сумел причалить к пристани. Шарлотта спряталась за бочками и корзинами, в то время как ее нелюбезный покровитель отправился на поиски одежды, необходимой женщине, чтобы свободно передвигаться на исламской земле.
Рынок был недалеко и, как и пристань, освещался факелами. Пока Шарлотта ждала Мабри, она чуть не свернула себе шею, высматривая быстрый клипер и Патрика. Корабля она не увидела, зато услышала знакомый голос и, повернувшись в сторону базара, увидела самого Треваррена, громко торговавшегося с торговцем лошадьми.
Шарлотте очень хотелось окликнуть его, но она не сделала этого. Она никак не могла решить для себя, что сейчас опаснее — бродить по Рицу без соответствующей одежды или встретиться липом к лицу с Патриком.
Она все еще была в нерешительности, когда вернулся Мабри и принес две рваные, изъеденные молью шали какого-то грязного цвета. Шарлотта быстро накинула их на себя, отдала, как договорились, вторую золотую монету и деньги за эти тряпки и поспешила к палатке торговца лошадьми.
Позади палатки находился загон. Очевидно, сделка состоялась, так как Патрик расплачивался с купцом, а его люди уже седлали коней.
Шарлотта подошла и остановилась так, чтобы оказаться недоступной для правой руки Патрика. Она внимательно наблюдала за каждой деталью происходящего, хотя глаза ее прикрывала шаль. Все же она знала: нужно быть начеку даже в этом наряде.
— Капитан Треваррен… — она надеялась, что вежливый тон будет очком в ее пользу.
Патрик застыл — на секунду даже шумный базар показался ему молчаливой пустыней, — затем медленно повернулся и посмотрел на нее. Его синие глаза казались чернее ночи, и не только из-за темноты.
— Шарлотта? — выдавил он из себя после долгой ужасной паузы.
— Боюсь, что да, — прозвучал ее тихий, чистый голос.
Он пробормотал несколько весьма выразительных слов, схватил ее за руку и втащил в тень, отбрасываемую палаткой.
— Как ты посмела ослушаться меня таким образом? — произнес он страшным шепотом. — Ты что, совсем бесстрашная или просто безмозглая?
Шарлотта с трудом глотнула воздух.
— Зачем ты грубишь? — Она собрала все свое достоинство. — Я не из тех, кто сидит и ждет, Патрик. Я из тех, кто идет и действует.
— Теперь я это вижу, — отрезал он и снова в сердцах выругался.
— Больше того, если ты попытаешься отослать меня назад или оставить одну, я снова найду способ следовать за тобой.
— Мне нужно хорошенько выпороть тебя! — проворчал Патрик.
Она улыбалась, поняв, что победила.
— Но ты не сделаешь этого, — резонно заметила она, — потому что, если бы ты был из тех, кто может ударить женщину, даже… пониже спины, ты бы сделал это давно.
Его нос почти касался се носа, и в глазах его плясали бешеные огоньки.
— Не будьте так уверены, миссис Треваррен; если бы я не спешил, я бы снял ваши кружевные панталончики и так бы всыпал, что вы никогда бы этого не забыли!
Очевидно, на этом пыл Патрика иссяк, по крайней мере на данный момент. Он потащил ее назад к загону, туда, где стоял оседланный арабский жеребец. Бесцеремонно закинув Шарлотту на лошадь, он вскочил позади нее.
— Только попробуйте мне доставить беспокойство, миссис Треваррен, и я выполню свою угрозу. Заявляю это здесь и сейчас, перед лицом Боги и всех!
Шарлотта поверила ему. Кроме того, она истратила весь запал бравады на сегодняшний день, наняв Мабри и добравшись на его протекающей вонючей посудине до Рица. Она сидела тихо, не открывая рта, и, хотя неизвестно было, какие опасности подстерегали их впереди, ее душа пела от радости.
Что бы ни случилось, она будет участвовать во всем, а это лучше, чем сидеть в спокойном, скучном месте, получая новости из вторых рук. Шарлотта откинулась назад, прижавшись к груди Патрика, почувствовала силу рук, обнявших ее, и заснула.
Она проснулась на рассвете, когда они уже были далеко в пустыне. Арабы, нанятые Патриком, натягивали шатры на белом песке, в то время как другие всадники, отхлебывая из фляжек, обсуждали трудности захвата дворца у Ахмеда.
Патрик снял ее с лошади, и, хотя он не был груб с ней, в его манерах не было никакой нежности. Ничего не говоря, он подтолкнул ее к одному из шатров. На полу были расстелены мягкие, гладкие шкуры, и Шарлотта, совершенно измотанная, устроилась на них и снова уснула. Сквозь сон она все же слышала, что где-то снаружи идет военный совет.
По мере того, как наступал рассвет, воздух становился горячей. Шарлотта сбросила с себя часть одежды.
— Вот, — раздался голос Патрика, в котором сквозила ворчливая нежность, — выпей немного воды.
Она еле осознавала происходящее, но жажда была так же реальна, как и усталость, в она медленно тянула воду из фляги, которую он поднес ей ко рту. Жара была сильная, даже в палатках, и Шарлотта увидела, что Патрик тоже разделся.
Он убрал влажные пряди с ее лба, и она снова откинулась на шкуры.
— Что мне делать с тобой, — сказал он громким шепотом, ты совершенно неисправима.
Шарлотта зевнула и потянулась, чтобы устроиться поуютней. Влажный от пота лифчик словно приклеился к груди.
— Меня нельзя оставлять, — сказала она сонно, — и пусть это будет тебе уроком.
Патрик усмехнулся, и что-то в его голосе заставило Шарлотту проснуться. Он лежал на боку, подперев голову рукой.
— В этой семье я отдаю приказы, — ответил он, неторопливо расстегивая ее лифчик, — и если кто получит урок, так это вы, миссис Треваррен.
Все тело Шарлотты болело от верховой езды, и она не могла припомнить, когда была более усталой. Однако, когда Патрик наклонился, чтобы прикоснуться языком к се соску, она была уже готова. И ты называешь меня неисправимой, — задохнувшись, сказала она.
Патрику потребовалось время для ответа. Он вдоволь насладился игрой с ее соском, затем мягко раздвинул ее ноги и устроился между ними.
Шарлотта застонала, страстно прижимаясь к нему, желая его немедленно. Предварительные любовные игры они могут оставить для другого дня.
Довольный, он чмокнул ее и переключился на другую грудь, упрямо не замечая се неистовые призывы. Мало-помалу он добрался до ее рта и поцеловал так, что она закричала от страсти, и в тот же момент он погрузился в нее.
Шарлотте показалось, что в нее вошел весь жар пустыни. Каждое движение Патрика доводило се почти до исступления, и она с неистовством вторила ему. Они слились, и их поцелуй прервался только тогда, когда раздался последний стон удовольствия. Кем да все было кончено, Шарлотта вдруг радостно вскрикнула, потому что это было прекрасно, потому что она любила Патрика так сильно. Он целовал ее в закрытые веки, пока она не успокоилась, и затем они оба уснули.
