Литмир - Электронная Библиотека

Как вы приготовились к отражению танковой атаки? — спросил я.

Голос Ивана Аникеевича звучал спокойно, уверенно:

Все командиры подразделений предупреждены. Противотанковым средствам и особенно артиллеристам поставлена задача на отражение танковой атаки.

Усильте командирскую систему наблюдения за поведением противника.

Он откликнулся бодро:

Есть!

Итак, товарищ полковник, — сказал я командиру бригады, — все мы, конечно, искренне рады вашему прибытию. С вашими танками КВ дивизия становится намного сильнее прежнего. Направляйтесь в свою бригаду и занимайте указанный вам исходный рубеж. Время не: ждет: противник собирается атаковать.

Он усмехнулся — рослый, самоуверенный, молодой:

Пускай попробуют…

Они уже пробовали.

Сегодня мои КВ себя покажут.

Желаю успеха, полковник!..

По-разному складываются на войне судьбы людей: один пройдет огонь и воду, останется живым под танком врага, выйдет из любого боя без царапины; другой, едва лишь ступит на передовую, — и, смотришь, уже сражен.

Молодого командира 57-й я видел в первый и в последний раз: когда он возвращался к своим танкистам, фашистская авиация сделала очередной налет. Смертельно раненный, он успел отдать боевое распоряжение своему начальнику штаба и даже начертил на карте слабеющей рукой стрелу контрудара своим КВ…

Командир 34-го гвардейского стрелкового полка Трофимов сообщал, что на его участке, в лесу, восточнее Петровского, нет никаких признаков перемещения сил противника. Он спрашивал разрешения собрать командиров и комиссаров батальонов на совещание, чтобы обсудить действия личного состава в прошедших боях и поставить задачи по организации обороны.

В отношении совещания, Филипп Алексеевич, нужно повременить, — сказал я. — А задачи по организации обороны поставить немедленно.

По-разному планировали в это утро свои дела командиры полков: Самчук готовился отразить танковую атаку противника; Елин с нетерпением ждал сообщения десантной роты, брошенной с пятеркой КВ на перехват отходившей части врага; спокойный Трофимов готовился… к совещанию.

Эти настроения целиком, конечно, зависели от обстановки на разных участках фронта. Мне и самому временами думалось: а предпримут ли немцы атаку именно сегодня? Обычно перед началом активных действий их разведчик, «костыль», непрерывно кружил над нашими позициями. А сегодня он показался с утра, повисел над передним краем и скрылся. По-видимому, гитлеровцы еще не закончили перегруппировку.

Однако, как мы поняли позже, немцы пытались нас обмануть. Они убрали свой «костыль», их артиллерия притихла, прекратилась даже винтовочная стрельба. Где-то в расположении наших соседей смолкли глухие раскаты бомбежки. И удивительная, ясная тишина встала над передним краем, над молодыми рощами, над изрытыми и стесанными высотами, над черными пепелищами

деревень, над Балкой-Янделой, прозванной «долиной смерти», где из-под глинистых обрывов кровоточили родники…

Ровно в 13.30 на боевые порядки нашей артиллерии, на зарывшийся в землю полк майора Самчука пушки и минометы противника обрушили ураганный шквал огня. Почти одновременно с началом необычно мощной артиллерийской подготовки в небе появилось несколько шестерок бомбардировщиков Ю-88. Пожалуй, только под Киевом и Конотопом мы испытывали такой мощный бомбовый удар…

Возможно, фашисты засекли местонахождения моего наблюдательного пункта? Самолеты неторопливо разворачивались над нами и сбрасывали свой смертоносный груз.

Отбиваю атаку танков! — прокричал в телефонную трубку Самчук. — Их более полусотни… Наши гвардейцы…

Трубка смолкла. Земля качнулась под моими ногами, и трубка с невероятной силой вырвалась из руки. Вокруг стало темно, и спазма перехватила мне горло. Я упал, над головой с треском обломилась балка, что-то тяжелое ударило в плечо. С трудом поднялся на ноги. Вокруг с оглушающим грохотом рвались бомбы. Пыль, взбитая разрывом фугаски, медленно оседала над развороченным блиндажом, и, осмотревшись в полутьме, я увидел под грудой бревен чью-то руку. На руке — часы. Большая секундная стрелка равномерно двигалась по фосфорическому циферблату. Да ведь это же мой комиссар Сергей Николаевич!.. Я быстро отбросил бревна, встряхнул его за плечи.

Сергей Николаевич… Жив?..

Он медленно приподнялся на колено, пошатываясь, встал.

А где полковник Барбин? — спросил хрипло. — Тоже, наверно, засыпан… Эй, товарищ Барбин!

В углу блиндажа кто-то завозился, и знакомый басовитый голос произнес раздельно:

Едять их мухи!.. Ей-богу, контузили, дьяволы… Помогите, товарищи, скинуть пять кубометров дров…

В блиндаж вбежали два санитара. Я указал им на угол, где пыхтел и отдувался Барбин, а сам опять схватил трубку телефона. Земля тряслась от разрывов бомб и снарядов. Трубка молчала… Вбежал лейтенант-связист:

Товарищ полковник… Вся проводная связь порвана авиацией противника. С командирами полков можно связаться только по радио…

Нужно немедленно восстановить связь.

Все офицеры связи, кроме меня, выбыли из строя… Четверо убиты. Остальные ранены. Но я, товарищ полковник, сделаю все…

Действуйте…

Пыль осела, и передо мною открылась картина боя. Зеленая танковая лавина противника устремилась со стороны Михайловки на Петровское. В этом соединении было не менее 60 танков, а за ними на транспортерах следовала мотопехота. Транспортеров было очень много (позже наблюдатели уточнили — не менее трех полков). За ними двигались мелкие группы танков.

Натиск такой армады нам еще не приходилось отражать. Устоят ли гвардейцы?.. Больно ныло ушибленное плечо, но мысль, как всегда в решающие минуты, работала спокойно и ясно. Все же молодец лейтенант-связист: каким-то кружным путем он соединил меня по телефону с командиром 39-го полка Самчуком.

Гвардейцы стоят насмерть, — как-то особенно торжественно произнес Самчук. — Мы несем большие потери. Много убитых… Танки утюжат наши окопы, но ни один гвардеец не отошел. Мы отобьем и эту атаку, товарищ полковник!..

Замысел гитлеровцев был понятен: они хотели вернуть недавно утерянные опорные пункты Рязановку, Красный, Перемогу и Гордиенко и отбросить части нашей дивизии за речку Бабку.

Бой длился уже свыше двух часов, авиация противника снова и снова бомбила наши боевые порядки, но гвардейцы, используя все свои противотанковые средства и 82-миллиметровые минометы, отбрасывали противника от своих позиций.

Группе немецких танков удалось ворваться на высоту 194,5, и здесь она высадила десант. 30 танков этой группы ринулись в обход урочища Перекопского с запада и столкнулись с гвардейцами нашего 32-го артиллерийского полка. Дело дошло до стрельбы в упор, и два наших орудия, вместе с их расчетами, были раздавлены танками. Но фашисты потеряли здесь 8 машин и повернули в обход урочища теперь уже с юга.

Попытки немцев подавить другие батареи батальона в районе урочища Круглик были отбиты огнем батарей.

Вторая группа немецких танков в 30 машин атаковала третий батальон нашего 42-го полка. Немцы пытались прорвать оборону по краю урочища Комашного с ходу, но были отбиты. Они вызвали авиацию, и вражеские штурмовики принялись бомбить и обстреливать позиции батальона. Спешившись, мотопехота противника пошла за танками в атаку. Пулеметный и автоматный огонь гвардейцев вскоре прижал ее к земле. Опять бой с танками. Артиллеристы вели огонь в упор и уничтожили десять танков противника.

Гитлеровское командование было уверено в подавляющем превосходстве своих сил и не считалось с потерями. Оно бросило на 42-й гвардейский полк третью группу танков в 60 машин, но навстречу этой лавине ринулись танки нашей 90-й танковой бригады. Два стальных потока схлестнулись, грянули пушки, зарокотали пулеметы. Авиация противника кружила над полем боя, уже не сбрасывая бомб. В этой яростной схватке мощных механизмов, в смерчах пыли и дыма не было возможности различить, где наши танки, где немецкие…

73
{"b":"198138","o":1}