Их похожесть все-таки не была столь явной, как хотелось бы Александру. Причудливая цепочка генов смешалась в замысловатом коктейле, подарив Егору смешанный образ, словно стереокартинка. На первый взгляд – перед тобой нагромождение одинаковых пятнышек, и только потом, под определенным углом, замечаешь внутри хаоса нечто иное. От отца парню достался набросок, от матери – глубина. Черты лица Александра были грубоваты. Экс-супруга на его фоне казалась бесцветной, тусклой и лишенной жизни, однако в ее тонком профиле, посадке головы и глубине синих глаз виделась порода. Егор унаследовал лучшее от своих родителей.

– Наверное, отец должен обнять найденного сына? – шутливо спросил Александр. Голос предательски сорвался.

Черт побери! Ему вовсе не хотелось этой сентиментальности. Ему сорок пять, за плечами два неудачных брака, в том числе и с женщиной, которая много лет назад совершила нечто ужасное…

– Да ладно, – делано рассмеялся Егор. – Не парься. Я тоже чувствую себя глупо.

Они все-таки обнялись, скомканно, как бы второпях, словно опасаясь быть уличенными в неуместной теплоте. Егору неожиданно показалось, что здесь, на грязном, заплеванном перроне ему рады куда больше, чем в холодной атмосфере собственного дома.

Оставленный Новосибирск вдруг показался тусклым, несмотря на чистый воздух, заполненный запахом сосен. Громогласная Москва поглотила его в один момент…

Однако на новоприбывших город смотрел холодно, с пустым блеском в глянцевых стеклах многоэтажек, иногда оценивающе, как таможенник в аэропорту, присматривающийся к пассажиру, который излишне нервничает перед металлоискателем. Новосибирск был иным: дружелюбным, живым и приветливым. Однако, поднимая с асфальта тяжелую сумку, Егор почувствовал, как за спиной словно закрылись двери, отсекая прошлую жизнь.

«Все будет хорошо», – подумал он.

– Ты, наверное, голодный? – спросил отец, игнорируя фальшиво-услужливых носильщиков, бросившихся наперерез, дабы захватить груз. – Можно заехать в ресторан.

– В восемь утра? И потом, я после трех суток в поезде грязный, как свинья.

– Да, это я как-то не подумал… Тогда Макдоналдс? Кстати, почему ты на самолете не полетел? – озабоченно спросил отец.

– Не было билетов. А оставаться дома не хотелось, – ответил Егор.

– Понимаю, – cказал внезапно помрачневший Александр, вскинув руку с брелком сигнализации. Роскошный лоснящийся зверь с инфернальным именем «Майбах» хрюкнул и приветственно мигнул фарами. Александр покосился на сына: оценит или нет?

Оценил.

– Красота, – одобрительно фыркнул Егор и ласково погладил дверцу кончиками пальцев. – Куплено на нетрудовые доходы?

– А то, – гордо надул щеки Александр. – Я же такой: владелец заводов, газет, пароходов… Мистер Твистер, миллионэ-эр. Знаешь такой стишок?

– Не-а.

– Ну да, где тебе… Ты слишком молод для Маршака. Что у вас сейчас в моде? Гарри Поттер?

– «Сумерки», – криво усмехнулся Егор. – Девочки предпочитают мертвечину. Она любит его, он любит ее, а в перерывах оба пьют чужую кровь. Романтика…

– Ужас, – с притворным сочувствием сказал Александр. – А моя дочка тащится от Шрэка.

– У тебя дочь есть?!

– Есть. Твоя сестра. Ей восемь.

– Как зовут?

– Алиса. Мать тебе не говорила? – небрежно осведомился Александр, выруливая со стоянки. Позади недовольно загудела грязная «Калина», но отец и ухом не повел.

– Мать вообще мало разговаривала на твою тему, – равнодушно ответил Егор. – У меня сложилось впечатление, что эта тема ей неприятна.

Отец ничего не сказал, а Егор на ответе и не настаивал, уставившись в окно.

В Москве он не был никогда. Попытки посетить столицу воспринимались матерью в штыки и всегда заканчивались неудачей. Пару раз на поездку почему-то не нашлось денег, однажды мать внезапно заболела и даже легла на обследование в больницу, а Егор, оставшись за хозяина, таскал в палату скверно сваренный бульон и фрукты. В последний раз на голову свалился внезапно затеянный ремонт…

Жизнь в столице Егору пришлась по душе.

Ему понравилась семья отца: третья жена, Инна, высокая красивая блондинка лет тридцати, очаровательная Алиса, которая сразу же признала в Егоре своего человека. Однако, несмотря на радушие большого отцовского дома, Егору было немного не по себе. Поэтому, прожив в семье три дня, как-то за ужином он намекнул о том, что желает жить отдельно.

– Гош, неужели тебе у нас плохо? – недоуменно спросила Инна.

– Нет, все прекрасно, но я все-таки взрослый уже, – просто объяснил Егор. – Жить по распорядку мне и дома надоело. Выйду на работу, друзья появятся, девушки. Не сюда же их водить, верно?

– Куда же ты пойдешь? – всполошилась Инна. – Саш, ты слышишь?

– Слышу, – ответил отец, не отрываясь от газеты. – Он взрослый человек. Снимем ему квартиру, пусть живет, работает. Кстати, завтра, может быть, поедешь со мной в контору? Присмотришься, освоишься…

– Пап, я не бизнесмен, – отмахнулся Егор. – Не тому учился. Вы не беспокойтесь, я работу сам найду. И квартиру тоже.

– Что за ерунда? – возмутилась Инна. – Что у тебя за работа будет? Сколько ты будешь получать в газете? Нет, это совершенно невозможно…

– Инна, пусть делает, что хочет, – сурово прервал отец. – Кстати, вопрос с квартирой мы решим просто. У меня есть однушка в центре, в новом доме, мне ее за долги отдали. По-моему, она даже частично меблирована.

– Но там же дом еще толком не заселен, – возмутилась Инна. – И подъезд ужасный, все в рытвинах и ухабах.

– Зато метро рядом, – невозмутимо ответил Александр. – Район хороший. Пусть там живет. Я ежедневно на работу мимо езжу. Ты не считаешь зазорным пожить в квартире своего папаши?

Егор не считал. Он был даже рад, что проблема с квартирой так быстро разрешилась. На самом деле еще одной причиной нежелания жить вместе с отцом было чрезмерное внимание со стороны папеньки и мачехи. Не для того он вырвался из одних силков, чтобы попасть в другие… Инна, конечно, замечательная, да и отец принял кровиночку как подобает, но Егору все же казалось, что здесь ему не слишком рады. Возможно, он ошибался, но изводить себя мыслями не хотелось. И потому он съехал на новую квартиру, в дом, который еще действительно не был достроен. В самом последнем подъезде еще продолжались работы, окна были забрызганы известкой, а во дворе суетились плохо говорящие на русском гастарбайтеры. Но квартира оказалась чудесной, светлой и просторной. Из окон открывалась великолепная панорама, из кранов текла вода, в комнате стоял довольно новый диван, на кухне – столик и четыре табурета. Отец за день организовал кое-какие покупки, включая телевизор, а Инна, то ли от полноты чувств, то ли от желания избавиться от старой колымаги, отдала Егору «Фольксваген», на котором ездила уже пару лет. Дело оставалось за малым – найти работу, но здесь Егор упорно полагался на себя.

Поздно вечером, когда Егор съехал, в доме Александра Боталова зазвонил телефон. Инна сняла трубку и, недовольно поморщившись, протянула ее мужу.

– Твоя бывшая, – буркнула она, удалившись в ванную. Александр скривился, точно жена протянула ему дохлую крысу, вздохнул и прижал трубку к уху.

– Слушаю, Виктория…

– Егор уехал? – вместо приветствия осведомилась бывшая жена.

– Егор решил остаться в Москве, – холодно ответил Александр. – Сейчас я продиктую тебе его телефон. Он живет…

– Слушай, ты, – прошипела Виктория. – Думаешь, сможешь играть со мной в свои игры? Если ты немедленно не отправишь его обратно, я все… все расскажу! Он узнает, что ты сделал!

– Расскажи, – прервал Александр. В его голосе звенела тихая, убийственная ярость. – Расскажи, и ты очень пожалеешь. Потому что я расскажу, что сделала ты.

После контакта с лужей кроссовки промокли напрочь. Оставляя мокрые следы, Егор поплелся прочь от входа. Неподалеку толклась группа молодежи, которую тоже завернули бдительные билетеры. Молодежь это обстоятельство отнюдь не расстроило. Оккупировав ближайшие скамейки, ребята со звонкими щелчками раскупорили пивные банки и принялись взахлеб обсуждать что-то интересное. До Егора долетали лишь отдельные слова и хохот…