Если же где-нибудь находился дельный военачальник, пытающийся организовать сопротивление, в дело вмешивался Рыдз-Смиглы и давил инициативу на корню. Именно так была сорвана единственная попытка польского контрнаступления, когда командующий армией «Познань» генерал Тадеуш Кутшеба удачно атаковал части немецкой группы армий «Юг». К тому времени фронт этой группы представлял вытянутый клин, упёршийся в варшавские укрепления, и ударь по немцам поляки с обеих сторон, те могли получить неплохую взбучку.

Кутшеба свою задачу выполнил грамотно. В ночь с 9 на 10 сентября его войска скрытно вышли к открытому флангу 8-й германской армии и опрокинули две вражеские дивизии. Однако удирающий из Бреста во Владимир-Волынский Рыдз-Смиглы рассылает в войска директиву с требованием ускорить отход к румынской границе. То есть, пока армия «Познань» и присоединившаяся к ней группа «Всхуд» атакуют германский клин с северо-запада, польские войска, расположенные по другую сторону этого клина, получают приказ уходить на юго-восток!

В результате «Познань» и «Всхуд» в одиночестве двинулись прямо в глубь вражеского расположения, куда немцы уже стягивали части с других участков. Удачно начавшийся контрудар полностью провалился, а проводившие его войска без толку погибли. Через несколько дней была вынуждена сдаться и не дождавшаяся помощи Варшава.

Лидер Конституционно-демократической партии России Павел Милюков в таких случаях риторически восклицал: «Что это — глупость или измена?», после чего сам же отвечал: «А не всё ли равно?» По свидетельству участника войны, поручика Ежи Климковского, Рыд-Смиглы считали предателем многие польские офицеры. Видимо, так полагали и немцы, поскольку без проблем позволили Рыдз-Смиглы сначала перебраться из Румынии в союзную Гитлеру Венгрию, а потом и вернуться в Польшу, где бравый маршал умер естественной смертью 2 декабря 1941 года при оскорбительном невнимании агентов гестапо. Подчинённые папаши Мюллера даже не приняли во внимание приказ Рыдз-Смиглы от 26 сентября 1939 года о переходе армии к партизанской войне, который был ради пущего драматизма написан на шёлковом платке и отправлен в осаждённую Варшаву самолётом из Бухареста.

Поскольку перед возвращением пан Эдвард наладил контакты с тесно связанной с абвером и гестапо псевдоподпольной организацией «Мушкетёры», главарь которой Стефан Витковский 18 сентября 1941 года был повешен по приказу руководства польского подполья, деятельность бывшего главкома немцы надёжно контролировали. А вот свои, не помри Рыдз-Смиглы естественной смертью, могли и вздёрнуть.

Похожая судьба постигла и оставшегося в Румынии главного архитектора внешней политики Польши, её министра иностранных дел Юзефа Бека. Хотя уже в 1940 году Румыния стала союзником Германии и на её территорию вошли немецкие войска, пана Юзефа они репрессировать решительно не пожелали, и он скончался без всякого участия нацистских палачей 5 июня 1944 года. До сих пор так и неизвестно, успел ли Бек потратить 300 тысяч марок, которые вручил ему Геринг в 1938 году, после чего министр стал особенно внимательно относиться к пожеланиям щедрых берлинских партнёров.

Осторожный Мосьцицкий предпочёл пересидеть войну в Швейцарии, но, подозреваю, реши он вернуться, оккупанты встретили бы экс-президента вполне гостеприимно. Действительно: зачем обижать славных парней, благодаря которым немцы за пять недель захватили одну из крупнейших стран Восточной Европы, потеряв всего 16 643 человека убитыми и пропавшими без вести, но при этом уничтожив и взяв в плен около полумиллиона вражеских солдат и офицеров. Даже без учёта разбежавшихся, соотношение безвозвратных потерь — 30 к 1. Впоследствии, некоторые польские историки, пытались приписать своей армии аж 1000 уничтоженных танков и 700 самолётов противника, но это оказалось примитивным жульничеством. За уничтоженные выдавались все подбитые и вышедшие из строя по техническим причинам, а затем отремонтированные машины. Реально немцы списали после польской кампании лишь 217 танков и 285 самолётов.

На Восточном фронте даже в самый тяжёлый для СССР период с 22 июня по 5 декабря 1941 года — до контрнаступления Красной Армии под Москвой, сопротивление оказалось иным. Гитлер вместе с союзниками, уничтожив и взяв в плен более 4 миллионов красноармейцев, ополченцев и не добравшихся до своих частей призывников, положил не менее 300 тысяч своих солдат. Соотношение примерно 15 к 1, при том, что к концу войны оно стало уже совсем другим и в конечном итоге Советский Союз войну выиграл.

СССР помогли бескрайние просторы и мощная военная промышленности? Что касается необъятных пространств, то за них Россия и Польша воевали несколько веков, польские войска брали столицу Руси Киев ещё в 1018 году, а Москву в 1610-м, и если они не смогли задержаться на занятых территориях, то виноваты исключительно сами. Как и в деградации промышленности некогда одной из самых развитых частей Российской Империи, где перед Первой мировой войной добывалось 40 % всего российского угля и выплавлялось 23 % стали.

К тому же пространства — штука обоюдоострая. Когда твои войска рассредоточены по огромной территории, вторгшемуся врагу куда удобнее бить их частями. Сравните время, которое нужно затратить полякам на переброску к Варшаве нескольких десятков эшелонов с дивизией из Белоруссии со временем, необходимым для переброски под Москву такой же дивизии из Казахстана, и почувствуйте разницу.

Границу меньшей протяжённости можно прикрыть и более мощными укреплениями. Французы могли позволить себе потратить 3 миллиарда франков, чтобы прикрыть менее чем 400 километров границы с Германией мощными фортами «Линии Мажино», а во сколько обошлось возведение аналогичных укреплений, на западной границе СССР, которая была почти в пять раз длиннее? Неудивительно, что на «Линии Мажино» имелось около 6700 долговременных сооружений, а на 1835-километровой «Линии Сталина» менее 3 тысяч, Плотность у французов выше в 10 раз, а сами их укрепления много мощнее. Ничего подобного французским фортам с их огромными подземными казематами и четырёхметровыми бетонными стенами на прикрывающей нашу границу «Линии Сталина» и близко не было. Там, где у французов стояли мощные бронебашни с 135-мм пушками, мы устанавливали башенку от списанного лёгкого танка с противопульной бронёй и 45-мм пукалкой, а сами укрепрайоны прикрывали лишь отдельные направления. Даже оборонительная линия на Висле со старыми русскими крепостями была куда сильнее «Линии Сталина», а оборонять её было куда легче. Только вот некому оказалось.

Зато в расправах с собственными нацменьшинствами польская армия преуспела. Поскольку среди немецкоязычных граждан Польши действительно хватало гитлеровских шпионов и диверсантов, неукоснительный отстрел их, а также отправка 50 тысяч польских немцев в концлагеря вполне оправданны, как и аналогичные меры, предпринятые впоследствии Францией, Советским Союзом и Соединёнными Штатами. Однако кроме интернирования немецкого населения и ликвидации диверсионных групп в Бромберге, Шулитце и других городах начались расправы и над мирным немецким населением, включая женщин и детей. Увидев изувеченные трупы на улицах Бромберга, озверевшие немецкие солдаты, в свою очередь, стали расстреливать всех подвернувшихся под руку поляков, и, судя по записям в дневнике Гальдера от 10 сентября, командованию вермахта пришлось даже наказать самых ретивых.

На фоне этого бардака особенно дурацки выглядят сказки наших доморощенных полонофилов об якобы успешном сопротивлении польской армии, проигравшей войну исключительно благодаря коварному советскому удару в спину. Типа, не займи подлые красноармейцы украинские и белорусские территории, оккупированные поляками двадцатью годами раньше, глядишь, через месяц польские кони попивали бы водицу из Шпрее, а их наездники — пиво из берлинских кабаков.

Круче всех отжёг демократический писатель-фантаст Шмалько, заявивший, что коварная вылазка кремлёвских коммунистов, вторгшихся в Польшу 17 сентября 1939 года, сорвала грандиозное польское контрнаступление. На самом деле именно в этот день Рыдз-Смиглы, придерживая штаны, перебирался через границу, а брошенные им дивизии окружались и уничтожались одна за другой.