Либеральные историки пролили немало горьких слёз, рассказывая, как Сталин с Гитлером лишили восточноевропейские народы достижений демократии. Однако, за исключением Чехословакии и, с некоторыми оговорками Финляндии, ни одна из стран возникших на карте Европы после Первой мировой войны, таковой не являлась. Венгрией с 1919 года самовластно правил бывший адмирал имперского флота Габсбургов Миклош Хорти, и хотя формально в стране имелась парламентская оппозиция, её роль была куда меньше, чем даже в современной России. В 1925 году после серии государственных переворотов демократия рухнула в Албании, в 1926 году — в Польше и Литве, в 1929-м в Югославии, в 1934-м в Латвии, Эстонии и Болгарии. В 1936 году — генерал Иоаннис Метаксас стал фактическим диктатором Греции, а в 1938 году — король Кароль II добил остатки парламентаризма в Румынии.

За исключением Австрии и Чехословакии, жили восточноевропейские страны бедно, а политическая ситуация была чрезвычайно нестабильна у всех без исключения. Одних мучили фантомные боли рухнувшего имперского величия и мечты о реванше, другие, ошалев от только что обретённой самостийности, стремились откусить от соседей свои «исконные» земли, третьи постоянно разбирались с собственными национальными меньшинствами и прочими внутренними врагами. Бои на развалинах СССР и Югославии помнят все, а в те годы, пассионарность новых независимых стран ещё не была подорвана кровопусканием Второй Мировой войны. Поэтому трясло всех не по-детски. Больше прочих конечно отличилась Польша, ухитрившаяся в 1919–1922 гг. подраться со всеми соседями, включая Советскую Россию, Украину, Германию, Литву и Чехословакию. У всех кроме чехов, поляки сумели отхватить по кусочку, но и остальные восточноевропейские страны бешено стремились урвать, всё что плохо лежит.

Не упускали своего даже совсем мелкие прибалтийские республики. Литовцы в 1923 году захватили Мемель (ныне Клайпеда), где преобладало немецкое население, проголосовавшее на референдуме за придание своей малой родине статуса вольного города. Латвия в 1920 году оттяпала у охваченной Гражданской войной России Пыталовский район, а Эстония — Ивангород и Печоры, проявив ради этого изрядную подлость.

Формально воюя на стороне белых против красных, Эстония вела двойную игру, нещадно торгуясь за участие в боевых действиях с белыми, и за неучастие с красными. От командующего белогвардейской Северо-Западной армии Николая Юденича Таллин требовал уступки побережья Финского залива вплоть до Ораниенбаума, а пока суд да дело поставил в Псков наместником своего ставленника бывшего красного командира Станислава Булак-Балаховича. Тот же формально подчиняясь Юденичу, реально плевал на него и грабил занятую территорию в интересах таллинских боссов. Когда озверевший Юденич выкинул батьку из Пскова, тот сбежал служить к полякам, а эстонцы практически прекратили воевать, чем изрядно способствовали разгрому белогвардейцев, хотя те отважно защищали их от красных. В конце концов, заручившись у большевиков уступкой приграничных земель, разоружили остатки белых, ограбили их до нитки и загнали на лесоповалы, торфоразработки и в сланцевые шахты, где русские союзники тысячами умирали от голода и тифа.

Поведение эстонцев выглядит особенно гнусно, если вспомнить, что без помощи белых большевики вошли бы в Таллин, ещё зимой 1919 года — однако для маленькой гордой страны такое поведение естественно. Пройдёт двадцать с небольшим лет, и вслед за немцами в Псков войдут сначала 37-й эстонский полицейский батальон, а затем генеральный директор по внутренним делам созданного немцами «Эстонского самоуправления» Хяльмар Мяэ. На банкете в ночь на 1 января 1943 года Мяэ обещал полицаям, что после победы немцы обязательно передадут Псков Великой Эстонии. Ещё дальше в борьбу за Великую Эстонию забрался 36-ой эстонский полицейский батальон, уничтоженный в конце 1942 года на Дону, а 19-й и 21-й латышские полицейские батальоны, вместе с 29-м и 33-м эстонскими, наводили орднунг в окрестностях Ленинграда. Прирасти новыми территориями прибалтийским карликам не удалось, но немцы щедро передали латышским, литовским и эстонским куркулям десятки тысяч военнопленных в качестве сельскохозяйственных рабов.

Прочие будущие члены НАТО также жаждали соседних территорий и потому грызлись между собой постоянно. В 1919 году советская Венгрия, воевала против Румынии и Чехословакии. После развала последней в 1939 году отколовшаяся Словакия имела крупный пограничный конфликт с Венгрией, в котором обе стороны применяли танки и авиацию. Италия трижды — в 1919, 1921 и 1924 гг. пыталась захватить, ставший после Первой мировой войны вольным городом Фиуме (ныне хорватская Риека) и с третьей попытки добилась своего. В 1923 году итальянцы бомбардировали и оккупировали греческий остров Корфу, но были вынуждены вывести оттуда войска под давлением Англии. Греция кроме этого инцидента в 1919–1922 гг. воевала с Турцией, а в 1925 году имела пограничный конфликт с Болгарией…

Как видите, цивилизованная Европа была в тот период паучатником, почище современного Кавказа! Неудивительно, что Гитлер, легко использовал устремления взбесившихся имперских осколков, превратив их за долю в добыче в послушных подельников.

Италия, формально входя в число победителей в Первой Мировой войне, но, не удовлетворившись полученной добычей, в виде Триеста, Южного Тироля и некоторых других территорий, грезила о новой Римской Империи. Придя к власти в 1922 году, энергичный диктатор Бенито Муссолини, начав с захвата Фиуме, в 1936 году оккупировал Эфиопию, в 1939-м Албанию и был полон решимости продолжить завоевания. Однако понимая слабость итальянской армии, дуче считал необходимым заручиться помощью могущественного союзника и нашёл его в Берлине.

Венгрия, к началу политического романа с Германией, пережила социалистическую революцию, подавленную с помощью Румынии и Чехословакии, красный и белый террор, и несколько путчей, два из которых организовал лично последний монарх Австро-Венгерской империи Карл Габсбург. Являясь одной из двух господствующих наций габсбургской монархии, венгры особо остро переживали распад страны и желали присоединить к ней, как минимум все населённые соплеменниками, регионы соседних Чехословакии, Румынии и Югославии. Поддержка населением коммунистов в 1919 году в значительной степени была обусловлена обещанием последних отстаивать спорные территории. Поскольку Англия и Франция, перекроив европейские границы по своему усмотрению, были категорически против, адмирал Хорти устремил орлиный взор старого морского волка на Берлин.

Австрия стала ареной борьбы прогитлеровских нацистов, социал-демократов и тяготеющих к Муссолини, ультраправых католиков (так называемых австрофашистов). В 1934 году эта борьба перешла в серию вооружённых столкновений, в ходе которой погибло до 2 тысяч человек, включая главу правительства — канцлера Энгельберта Дольфуса. В отличие от Венгрии, большинство населения, возрождать монархию не хотела, а желало жить в единой Германии. Австрийцами эти люди себя не считали, так назывались жители Австрийской империи, составлявшей западную часть Австро-Венгрии вместе с Венгерским королевством. Когда приятель бравого солдата Швейка сапёр Водичка набил морду хозяину венгерского борделя Каконю, разруливающий скандал полковник Шрёдер заметил: «Мы австрийцы — будь-то немцы или чехи, всё ещё здорово против венгров…» и был совершенно прав.

Неудивительно, что австрийский парламент ещё в 1918 году проголосовал за объединение с Германией. Вмешательство Англии и Франции прервало процесс, и даже попытка создания австро-германского таможенного союза, была пресечена. Однако горячее желание осталось и потому неудивительно, что в 1938 году Вена встретила Гитлера цветами и радостно влилась в состав Третьего Рейха, как его равноправная часть, а многие австрийцы заняли высокие посты в элите объединённой страны. Венский адвокат Эрнст Кальтенбруннер стал начальником Главного управления имперской безопасности, а инженер-строитель Отто Скорцени, не совсем заслуженно прославился, как главный диверсант Гитлера.