Работа обсуждалась в ближнем кругу Национального детективного агентства Пинкертона. Похищение было запланировано в полночь с субботы на воскресенье, чтобы после него люди получили выходной. Всю субботу сыщики Пинкертона следили за тремя подрывниками, чтобы знать, где они будут к воскресному утру.

Когда часы пробили 12:00, налёт начался. Мойера арестовали в поезде, который отъезжал в Южную Дакоту, в Блэк-Хиллс. Джорджа А. Петтибоуна схватили в постели с женой, а Билли Хейвуда нашли в доме миссис Голд.

Пленников посадили на поезд и поскорее отправили в столицу Айдахо.

В ожидании большого весеннего спектакля мы с мистером Макпарландом поехали в Кёр-д’Ален на процесс Стива Адамса, которого судили за совершённое там убийство. Мы поселились в Уоллесе, и я, разумеется, встретил многих старых врагов времён 1892 года. Я также посетил Джем, где происходили бунты и где меня хотели сжечь у столба в назидание другим сыщикам.

Я был постоянным компаньоном мистера Макпарланда до весны, когда в Бойсе (Айдахо) начался великий процесс Хейвуда. Хейвуда судили первым.

Глядя на Джорджа А. Петтибоуна, сидящего в клетке в Бойсе, я вспомнил, как он пытался сделать из меня анархиста, когда он был финансовым секретарём, а я секретарём-регистратором шахтёрского профсоюза в Джеме в 1891-1892 годах, и как мои показания отправили его и семнадцать его приятелей в тюрьму.

Действительность страннее вымысла. Нынешний судья Фримонт Вуд в 1892 году был обвинителем в деле Петтибоуна, а нынешний обвинитель Джеймс У. Холи шестнадцать лет назад защищал Петтибоуна.

Днём, когда шли процессы, я охранял Гарри Орчарда от возможного убийства, а Макпарланд оставался в отеле или в кабинете прокурора Холи.

По-моему, нет ни тени сомнений в том, что история Гарри Орчарда правдива от начала до конца. Множество доказательств подтверждают его показания. Я считаю, что Хейвуд обязан своей свободой Кларенсу Дарроу из Чикаго, который разжалобил присяжных.

Это дело отличалось от великого анархистского процесса в Чикаго в 1886 году. В том деле было много лжесвидетельств. Причина, несомненна, была в том, что в том анархистском процессе миллионы долларов были истрачены на то, чтобы смазать Национальное детективное агентство Пинкертона. Один человек, который сейчас оставил деловые круги Чикаго, рассказал мне, когда я занимался для него детективной работой в западном штате, что присяжные были подкуплены, чтобы повесить этих людей, и что он приложил руку к тому, чтобы с ними «договориться».

Я рассказал ему о своей связи с этим делом и о своих подозрениях о том, что присяжные были подкуплены Национальным детективным агентством Пинкертона. В присутствии своего секретаря он сказал, что мои догадки верны, поскольку он приложил к этому руку. Я заметил, что лицо секретаря нахмурилось, как будто он не одобрял этот поступок.

Штат Айдахо не подкупал присяжных, чтобы осудить этих людей независимо от их вины, как это было в анархистском деле.

Тем не менее, Национальное детективное агентство Пинкертона, без сомнений, обмануло штат Айдахо на тысячи долларов, чтобы оплатить работу дополнительных оперативников, в которых не было нужды. Я слышал, как обсуждались эти вопросы. Это было мудро – косить сено, пока сияет солнце анархии. И всё же я не брыкался, поскольку почти год только и делал, что чистил свой старый кольт и жил в лучших отелях.

Глава XVI. Мои двадцать два года в ближнем кругу Национального детективного агентства Пинкертона заканчиваются

После того, как закончилась операция, где я охранял Макпарланда и Гарри Орчарда, я приехал в Денвер и уволился из Национального детективного агентства Пинкертона.

Тем не менее, мистер Макпарланд уговорил меня поехать на ещё одну ковбойскую операцию в бедленд Южной Дакоты. Целью моей работы было выяснить, что стало с несколькими тысячами бычков, которые паслись на равнине и исчезли, когда пришло время пересчёта. Клиентами была ассоциация скотоводов.

Зиму я провёл вдали от железнодорожных сообщений, в городах Интериор, Рапид-Сити и Уэста и в местности Уайт-Оул. Я работал с ковбоями, скотоводами, ранчерами и бандитами в городах, с индейцами и метисами в индейских резервациях Роузбуд и Пайн-Ридж.

Недавно в этом бедленде были построены две железные дороги, и я выяснил, что воры зарезали бычков и продали их строителям этих железных дорог. Несколько ковбоев и метисов заработали на этой краже большие деньги. Многих бычков съели поселенцы, которые жили на государственных землях.

Я претерпел много лишений из-за крайне холодной погоды. Много раз я ездил верхом по равнинам, когда температура опускалась до двадцати градусов ниже нуля, и дул штормовой ветер. Когда наступил март, я с радостью вернулся в Денвер и навсегда уволился из Национального детективного агентства Пинкертона.

Тогда я переехал на ранчо «Санни-Слоуп» на окраине Санта-Фе (Нью-Мексико), где самый лучший климат на земле.

За двадцать два года работы детективом я мог бы заслужить славу убийцу, если бы пожелал. Много раз я спасал свою шкуру, вытаскивая оружие раньше противника и заставляя его сдаться.

Я собирался навсегда уволиться из Национального детективного агентства Пинкертона, но скоро из Чикаго пошли настойчивые просьбы провести самостоятельную операцию за восемь долларов в день, не считая расходов.

Я согласился, и после встречи с мистером С. С. Скоттеном, Дж. Э. Снайдекером и мистером Чарльзом У. Бакли из Национальной добывающей компании в главной конторе в «Трейд-Билдинг» (Чикаго) начал работу в пустыне Невады. На встрече также был мистер Джон Пелтон, совладелец и управляющий золотоносной шахты «Нэшнл».

Я проехал восемьдесят миль на дилижансе от ближайшей железнодорожной станции Уинненука (Невада) и оказался в растущем лагере Нэшнл у южной границы с Орегоном.

Здесь я начал жить как крутой парень из Тафвилла. Я использовал вымышленное имя Ч. Антон Каррье и скоро подружился с Гамшу Кидом, самым крутым парнем в округе. Наша дружба укрепилась выпивкой и стрельбой в городе.

Я обнаружил, что в разгорячённом городе процветают шесть танцевальных залов, которые живут за счёт обогащённой золотой руды, украденной из шахты «Нэшнл».

Лагерем, на самом деле, управляла Западная федерация шахтёров и орда похитителей руды. Они думали, что нет ничего плохого в том, чтобы воровать золотую руду, которую доброе провидение на благо всего человечества спрятало в недрах матушки-земли.

Самое смешное, что управляющий и совладелец шахты, мистер Джон Пелтон – совершенно законопослушный гражданин – сказал мне, что он не хочет, чтобы кого-то отправили в тюрьму за кражу руды у его компании. Он хотел остановить кражу, удалив воров и уничтожив банду, которая скупала краденую руду и переплавляла её в слитки для продажи на монетные дворы США.

Мистер Пелтон говорил, что его совесть не позволит ему посадить кого-то в тюрьму за то, что он сам бы сделал, будь у него такое же искушение. В глубине души я чувствовал, что он прав. Просто представьте шахтёра, за три доллара пятьдесят центов за смену добывающего руду, которая стоит тридцать-пятьдесят долларов за фунт. Пусть он украдёт один фунт за смену – кусок размером с куриное ухо, - и вы увидите, как вырастет его дневное или ночное жалованье.

Я расскажу о молодом человеке, чья палатка стояла рядом с моей. Мы с ним стали приятелями, и он признался, что за один раз вынес несколько фунтов руды в особой упряжи, которая надевается на нижнюю часть туловища. Её носят все похитители, и она может выдержать около семи фунтов.

Этот молодой человек работал на шахте «Нэшнл» только четыре месяца. Он сказал, что в первый месяц не поддавался искушению, поскольку был воспитан в христианстве, и родители учили его, что воровство – это грех. Увидев, что так много шахтёров богатеет из-за воровства, он сбился с пути истинного.

Естественно, я сообщил об этом случае, и молодого человека уволили. Но когда я приехал в Севен Трафс – другой богатый лагерь, – он сказал, что три месяца нечестного поведения принесли ему семь тысяч долларов. Другими словами, он столько украл.