- Вот черт, - пропищала девушка. Она опустила голову, закрывая свое лицо от меня, и начала тереть руками кофточку, куда я вылил весь свой кофе. От нее пахло чем-то сладким, что я невольно приблизился ближе. Кудри, шоколадные. Боже, я схожу с ума!

- Простите, девушка, - сказал я тихим голосом. Целая лавина воспоминаний обрушилась на меня, сбив с толку. Каждое мгновение в моей памяти высечено золотыми буквами, инкрустировано огромными бриллиантами и спрятано под железный замок.

- Ничего, - ответила она, - С кем не бывает, - маленькая Катастрофа обошла меня, так и не поднимая головы. Этот мельтешащий шаг мне что-то напомнил, словно я снова Славик из 5 «А», что постоянно ходит хвостиком за Александрой Французовой. Я снова маленький мальчик с разбитой бровью, что смотрит щенячьими глазами на свою первую любовь.

Не знаю, чем я руководствовался в тот момент, но назойливый черт в моей голове шептал, что я должен следовать за ней. Эти воображаемые черти никогда не давали мне жить спокойно. Я всегда чувствовал, где и когда мне нужно появиться, какую лужу обойти, и в какой переулок не заходить. Меня все время тянет невидимой нитью туда, где я должен находиться. День на катке, когда я познакомился с Сашей, был одним из тех, когда нить тянула меня, словно поводком. Я никогда не любил холод, коньки, да и в целом зиму, но за несколько дней до этого, я выпросил их у мамы. Они были куплены в тот же вечер, а уже в субботу я рассекал лед острыми лезвиями новых хоккейных коньков.

Сейчас девушка шла по тротуару, явно куда-то торопясь. Шоколадные волосы развивались от быстрого темпа ее передвижения, а худые ноги быстро переминались, не давая пристально их рассмотреть. Простота в ее внешнем виде бросалась в глаза, как утонченная золотая цепочка, среди яркой и дешевой бижутерии. Простые голубые джинсы, розовая кофта и туфли без каблука. Женственная? Да, безусловно. Она, словно нежная роза, выделяется своей хрупкой красотой.

Думая, как идиот и преследуя девушку, как идиот, я шел по залитой солнцем улице. Вокруг меня то и дело проскакивали витрины, магазинчики, люди. Все вокруг словно пыталось дальше отделить меня от неправильного шага, но я не мог остановиться. Вы же помните о моей внутренней нитке?

А маленькая Катастрофа продолжала свой путь. Мы прошли уже около километра, разделенные только толпой, а она так ни разу и не обернулась. Она не могла меня узнать, в этом я был уверен. Почему я всегда сначала делаю, а потом думаю? Эта охренительная черта моего характера не дает моей пятой точке заслуженного покоя.

Наконец-то я добился какого-то результата своего преследования: она остановилась у жилой высотки, лимонно-желтого цвета. Я всегда удивлялся, зачем люди красят дома в такие жуткие цвета? А если у меня аллергия на лимоны, но я всю жизнь мечтал съесть лимонный мармелад? Это такое красноречивое напоминание о моем упущении. Дом, он ведь должен быть серым, скучным, неприметным. Серость – главная отличительная черта больших городов. Депрессия, уныние, вечная прострация – вот, что ожидает вас здесь. Ну, разве что еще какой-нибудь архитектор-сатирик решит раскрасить дом в желтый цвет. Я ускорился, чтобы успеть зайти в многоэтажку вместе с ней. Думаете, я маньяк? Если честно, то до этого дня не замечал за собой таких наклонностей. Ну, что, все бывает в первый раз.

Еще бы секунда, и дверь закрылась прямо перед моим носом. Но сегодня мне, видимо, сказочно везет. Я остановил кусок железа, который по задумке должен защищать жителей дома от людей не столь далеких, прямо перед ее закрытием. Черти внутри моей головы дружно похлопали такой ловкости и скорости. Подъезд не отличался такой эстетической красотой, как внешний фасад здания, а был мрачным, грязным и вонючим, как и большинство других подъездов. Ряд почтовых ящичков, выкрашенных темно-синей краской, висел неровно на стене, неоднозначная лужица растеклась по полу, осколки, наверно, от лампочки, валялись где-то рядом. Возле лифта с темно-коричневыми дверями, стояла она. Я старался сильно не шуметь, но и не красться, чтобы не напугать ее странным поведением. «Разве может быть, что-то более странное, чем твое преследование?» - пропищал кто-то из чертиков. Я послал его на задворки сознания и сконцентрировался на ожидании лифта. В кармане зажужжал телефон. Отлично. Садится батарея, да и связи практически нет. Что делать, когда зайдем в лифт? Стоит еще раз извиниться?

- Ох, снова вы, - нарушила тишину моя будущая соседка по лифту, - Мир тесен, - она улыбнулась, улыбкой, от которой внутри меня растекалось теплое, словно масло, чувство. Ее карие глаза, с длинными ресницами смотрели на меня изучающим взглядом. Она хмурилась, словно, пытаясь что-то вспомнить.

- Да, снова я, - я улыбнулся в ответ, - Простите еще раз за кофту.

- Ничего страшного, говорю ведь, со всеми бывает, - дверцы лифта доброжелательно открылись, пропуская нас внутрь, - Вам на какой этаж?

- Ээм… - замялся я, - На последний.

- Это, наверно, очень здорово, жить на шестнадцатом этаже? – спросила меня она.

- Ну да, а вы, на каком этаже живете?

- Я здесь не живу, но еду на шестой.

- Ох, ясно, - ответил я. Лифт со скрипом стал подниматься, а внутриголовные черти обеспокоенно о чем-то зашептались. Угнетающая тишина между нами добавляла жути в антураж, а я начал паниковать. Я вам не говорил о жуткой, просто кошмарной боязни пространств без запасного выхода? Каждый раз, заходя в подвал, лифт или другое помещение, не имеющее запасного выхода при экстренной ситуации, я впадаю в панику, начинаю нервничать и искать пути отступления. Иногда такие мозговые штурмы доходят до абсурда, вроде подземного подкопа или вышиба дверей собственной ногой. Сейчас внутренняя ниточка задрожала, предчувствуя беду, и как по мановению волшебной палочки, лифт остановился. Я шумно выдохнул, пытаясь сохранить хоть каплю здравого смысла, но выходило плохо. Двери так и не открывались, а телефон внутри моего кармана все пищал о разряженной батарее. Вдох, выдох. Я думаю о бескрайнем ромашковом поле, я думаю о море. Вдох, выдох. Я думаю о космосе, я думаю о горах. Вдох, выдох.

- Вы в порядке? – тихим голосом спросила меня соседка. Вдох, выдох. Я кивнул, - Что-то не похоже, - она нахмурилась и между ее темных бровей с четким изломом появилась складка. Такая милая, что хочется коснуться ее пальцем.

- Небольшая фобия, не обращайте внимания, - сквозь зубы проговорил я. Вдох выдох.

- Подумайте о чем-нибудь приятном, - сказала она - Не о чем-то далеком и абстрактным, а о приятном. Действительно приятном. Что вы любите больше всего?

- Я люблю играть в футбол.

- Отлично. Подумайте о том, что ты сейчас на поле и идет игра, - она немного помолчала, - Подумали? – я улыбнулся и кивнул. С закрытыми глазами было непонятно, видит она мой кивок или нет, - Что еще вы любите?

- Своего пса, - ответил я.

- А теперь представьте, что играете в футбол со своим псом, - моя улыбка стала шире. Каждые выходные, когда я приезжаю в дом к своим родителям, я играю вместе с Шутом на заднем дворе. Он всегда так машет своим хвостом, словно счастливее момента быть не может. Из-за аллергии Ксюши на животную шерсть, пришлось оставить собаку у родителей. Я думал, что сойду с ума без него, но через месяц привык и стал заезжать к родителям как можно чаще, - Вы улыбаетесь, - констатировала очевидное она. Я снова кивнул.

- Мне лучше.

- Я рада, - в лифте снова повисло неловкое молчание.

- Надо, наверно, позвонить в техподдержку, - выдвинул предположение я.

- Да точно, надо, - ответила она. И снова тишина.

- Какая кнопка, вызов мастера?

- Думаю, красная.

- Так она сожжена, - я посмотрел на кнопки, которые были сплавлены почти до основания. Самая нужная и необходимая кнопка была сожжена вся. Я понажимал на нее, примерно с десяток раз, но результат был нулевой. Внизу, кто-то очень заботливый подписал номер техподдержки, но мой телефон, жалобно пискнув в последний раз, вырубился, - У вас есть телефон?