— И что, ты считаешь, тогда она мне не откажет?
— Если сделаешь так, как я сказал, нет.
* * *
Этим утром они в первый раз проснулись не вместе. Скорчившись в самом углу большой двуспальной кровати, Эля притворялась, что спит, в то время как одетый по всей форме Виктор ждал в кресле, когда она проснется. Время от времени сквозь прижмуренные веки Эля следила за Виктором, а он, в отличие от нее, демонстративно смотрел в окно, через которое уже проникали в комнату первые утренние лучи солнца.
Наконец Виктор, который таки сумел заметить игру Эли, поднялся и вышел в сад. Там, в углу, еще до вой ны был разбит большой цветник, и сейчас на кустах, еще покрытых капельками утренней росы, распустились полуодичавшие розы.
Выбирая самые лучшие, Виктор достаточно быстро набрал вполне приличный букет и уже с цветами в руках вернулся в спальню. Конечно же, едва он вышел из комнаты, Эля сорвалась с кровати и до его возвращения как раз кончила одеваться.
Увидев свеженькие розы, Эля отступила на шаг и с неприкрыто горделивой насмешкой спросила:
— Что? Решил повторить попытку?
— Так, решил.
— Напрасные старания!
Эля тряхнула головой и отвернулась к окну.
— Хорошо…
Виктор молча положил букет на кресло, в котором только что провел ночь, и вытащил из-под кровати свои вещи. Откровенно говоря, вот этого-то Эля никак не ожидала и сразу забеспокоилась.
— Что это ты делаешь?
— Ничего. Раз ты так решила, я ухожу.
Виктор взялся было за ручку чемодана, однако, только теперь заметив, что пара колючек с розового куста все-таки впилась в руку, принялся их вытаскивать.
— Уходишь? — Эля едва сдержалась и спросила: — А дядя?
— Он тоже собирается, — Виктор поднял чемодан.
— Как это собирается? — изумилась Эля. Не дожидаясь ответа, она выскочила в коридор и принялась стучаться в соседнюю комнату. — Дядя Викентий! К вам можно?
Дверь распахнулась так быстро, что можно было подумать, что тут ждали стука, и на пороге возник полностью одетый дядя Викентий.
— Пожалуйте, сударыня. Доброе утро.
— Доброе утро… — машинально ответила Эля и, разглядев за спиной дяди Викентия уже полностью сложенный чемодан, растерянно спросила: — Вы что, действительно уходите?
— Да, сударыня.
Дядя Викентий проверил, защелкнулись ли замки, и принялся стягивать ремни чемодана.
— Но почему?
— Видите ли, сударыня, — дядя Викентий застегнул пряжки ремней и выпрямился. — Виктор заходил ночью ко мне…
— И что?
— Мы пришли к выводу, что дольше оставаться здесь не имеем права.
— Но почему?
— Потому что вы так решили, сударыня.
— Я? — Эля окончательно растерялась и, совершенно сбитая с толку, сказала: — Я же никогда об этом не думала и не говорила…
— Вы отказали моему племяннику, — ровно, без каких-либо эмоций, ответил дядя Викентий и добавил: — Я допускаю, что он мог быть бестактным, и прошу нас извинить.
— Нас?.. — ничего не понимая, переспросила Эля.
— Именно нас, — подтвердил дядя Викентий и пояснил: — Ведь я отвечаю за своего племянника. Конечно, его можно понять: война и окопы манер не улучшают. К тому же он офицер армии, который раз поставившей на колени пол-Европы. Но Виктор — потомок древнего рода и ничего, задевающего честь женщины, допускать не имеет права. Поэтому, как бы там ни было, решать вам. А вы решили…
— Подождите! — крикнула Эля и опрометью кинулась назад в спальню.
Именно в этот момент Виктор уже с вещами в руках стоял посреди комнаты, в последний раз проверяя, все ли взято. Увидев Элю, он повернулся к ней и внешне совершенно спокойно спросил:
— Ну что, дядя уже собрался?
Эля молча встала в дверях, взялась обеими руками за косяки и решительно заявила:
— Не пущу!
Виктор осторожно попробовал ее сдвинуть с места, но она сначала только сопротивлялась, а потом с плачем кинулась к нему на шею.
— Ты ж ничего не понял! Ничего!
— Я понял, — Виктор чуть отодвинулся и попросил: — Пусти-ка…
Он высвободился из объятий, поставил чемодан на пол, кинул сверху шинель и, взяв с кресла брошенные туда розы, опустился перед Элей на колени.
— Прости меня…
Эля кинулась к нему и разрыдалась.
— Ну что ты, что ты… — поднимаясь с колен, пытался успокоить ее Виктор.
— Я ничего, ничего… — стараясь взять себя в руки, Эля принялась торопливо вытирать слезы.
Заметив, что она чуть-чуть успокоилась, Виктор спросил:
— Но ты так и не сказала… Ты согласна?
— Я согласна! Согласна… — Эля радостно всхлипнула. — Я сразу была согласна… Как только тебя увидела. Иначе бы у нас ничего не было. Ничего! Ты ж помнишь, я сама…
— Я помню…
— А ты подумал…
— Неправда, я написал дяде…
— Это потом… Нет, ты скажи мне, — Эля посмотрела в глаза Виктору. — Ты когда решил жениться на мне?
— Давно, — усмехнулся Виктор. — Когда ванну отремонтировали.
— У-у-у, негодник! — счастливо рассмеялась Эля и сразу спохватилась. — Ой, там же дядя Викентий… Бежим к нему!
Взявшись за руки, как дети, они вдвоем примчались к дяде Викентию, и Эля еще с порога воскликнула:
— Дядя Викентий!.. Распаковывайте свой чемодан!
— А что, этот негодяй еще что-то натворил?
Дядя Викентий мгновенно все понял и теперь только ласково улыбался в усы.
— Нет, — Эля тесно прижалась к плечу Виктора. — Просто я приняла предложение.
— Так… — Дядя Викентий многозначительно помолчал и посмотрел на племянника. — Ты попросил прощения?
— Да, дядя.
— С цветами?
— С цветами.
— По всей форме?
— По всей форме, — подтвердил Виктор и, широко улыбнувшись, попросил: — Благослови нас…
— Ну, слава Богу! — На лице дяди Викентия засветилась неподдельная радость, и он неожиданно засуетился. — Да Господи ж. Это ж надо… Надо…
Он торопливо расстегнул ремни, открыл чемодан и принялся рыться в сложенных там вещах.
— Да где же она?.. Где?.. — Наконец в его руках оказалась маленькая сафьяновая коробочка, и дядя Викентий облегченно вздохнул: — Ну вот, нашел.
Оглядев коробочку со всех сторон, дядя Викентий раскрыл ее и вынул старинное серебряное кольцо, украшенное сверкающими камнями.
— Ну вот, дочка… — Дядя Викентий надел украшение девушке на палец. — Прими это кольцо в столь важный для тебя день как мой памятный дар и как знак моего благословения…
— Ой, какое красивое! — Эля залюбовалась подарком. — Это камни?
— Это бриллианты, дочка… Семь алмазов. На счастье…
Эля потянулась к дяде Викентию и, не отпуская от себя Виктора, сказала:
— Ой, дядечка, я сегодня такая счастливая!
* * *
Призывно погудев клаксоном, «опель» свернул с мостовой на плиточную дорожку въезда и, проехав до самого гаража, остановился. Следом осторожно, стараясь не наезжать на бордюры, во двор вполз воинский «студебеккер», загруженный кучей ящиков, и остановился напротив бокового входа. Солдаты попрыгали с грузовика, а когда Виктор и дядя Викентий, приехавшие «опелем», подошли к «студеру», задний борт был уже открыт, и парни осторожно стаскивали на землю первый ящик.
Убедившись, что их помощь не потребуется, Виктор повернулся к дяде.
— Просто удивительно, как быстро вещи приехали.
— Чего ж удивительного? И сдавал загодя, а что быстро так, видать, сюда и не едет пока никто…
Дядя Викентий посмотрел на ящик, прикинул ширину входной двери и предложил:
— Пусть ребята ящики здесь разбивают, а то, боюсь, не пролезет.
— Верно, — согласился Виктор и крикнул солдатам. — Бойцы! Вы доски тут сбивайте и в гараж складывайте, а мебель наверх…
Виктор зашел в коридор, чтобы проверить, не помешает ли что вносить вещи, и весело сказал вошедшему следом дяде Викентию:
— Ты, я смотрю, постарался, дядя, навез добра… Пошли-ка глянем как ставить.
— Да я бы не сказал, — отозвался дядя Викентий и первым пошел по лестнице, на ходу поясняя: — Из громоздких вещей диван только, а если по стоимости, то, пожалуй, столик шахматный, с инкрустацией.
