Анархо-синдикалисты в это время обрушились на Прието с тяжкими обвинениями: «…Прието, человек, который не колеблется принести в жертву тысячи людей на Севере (имеется в виду Северный фронт, отрезанный от основной республиканской зоны — А. Ш.) ради того, чтобы добиться определенного финала…»[968] Обвинения Прието в капитулянтстве на Северном фронте были связаны с отказом от переброски авиации на север основной республиканской зоны, откуда она могла бы помочь блокированной Стране Басков. Если в критические осенние дни 1936 г. анархисты отправили на Центральный фронт свои лучшие части, то теперь, когда напряжение войны сместилось на Север, министр не спешил отправлять туда силы, без которых активные боевые действия были невозможны.

В 1937 г. Прието был готов подчиняться сталинским требованиям, так как он также опасался усиления Каталонии. Военная сторона дела считалась второстепенной. В октябре 1937 г. пассивная стратегия Прието увенчается падением Северного фронта и разгромом Страны Басков. «Определенный финал» будет достигнут, и то, что в мае могло показаться домыслами анархистов, станет печальной реальностью.

Пытаясь как-то улучшить положение с оружием, анархисты развернули кампанию за хотя бы частичное разоружение тыла. 14 марта было принято воззвание барселонского комитета НКТ, испанского и краевого комитетов ФАИ и Либертарной молодежи: «Все вооруженные силы Каталонии — в распоряжение и под руководство военного министерства Каталонского правительства. Оружие — для фронта, люди — на фронт, средства питания — на фронт»[969]. Но когда Исглиес попытался отправить 2 тысячи национальных гвардейцев на фронт, Компанис отменил это решение[970].

Дело было не только в том, чтобы отправить как можно больше вооруженных людей в окопы. Важно, чтобы после этого не оказаться в застенках у тех, кто сохранил козырь в рукаве — силовые структуры тыла. Советские специалисты с горечью отмечали: «Сейчас партии свои усилия направили не на то, чтобы бить фашизм, а на увеличение и вооружение своих частей, чтобы быть готовыми бить друг друга при разделе шкуры еще не убитого медведя»[971]. «В комитетах (политических партий и организаций — А. Ш.) имеются элементы, которые считают неизбежным столкновение внутри единого фронта, а отсюда — каждый из партийных комитетов стремится различными путями, под разными предлогами сохранить для этой будущей работы живую силу и как следует самовооружиться»[972]. Командир дивизии К. Маркса Дельбарио прямо говорил советским товарищам: «Нам нужно кроме дивизии „К.М.“ сформировать еще одну дивизию для того, чтобы воевать с анархистами»[973].

Анархо-синдикалисты не собирались оставлять силовые структуры Каталонии в руках их оппонентов, особенно — ОСПК. Поэтому в Каталонии развернулась острая борьба за контроль над органами безопасности. За этот вопрос отвечала Хунта внутренней безопасности. Во время обсуждения вопроса об организации внутренней охраны развернулась настоящая склока между членами Хунты от НКТ и ОСПК. Как докладывал Антонов-Овсеенко, «Фернандес приставил пистолет к виску начальника полиции совета Саласа, но Айгваде пригрозил своим пистолетом Фернандесу»[974]. Эта ненависть силовиков противостоящих политических блоков друг к другу (Фернандес — НКТ, Айгуаде — Эскерра, Салас — ОСПК) сыграет свою роль в дальнейшей эскалации конфликта.

Таким образом, сохранение части вооруженных сил в тылу было следствием взаимного недоверия партий и движений. Каждый призывал на фронт других и придерживал силы в тылу на случай столкновения. При этом анархо-синдикалисты, контролировавшие пост военного министра (советника) Каталонии, были в большей степени настроены на укрепление фронта за счет тыла, чем ОСПК и националисты.

Тем не менее, долгое время столкновения удавалось избежать. Спонтанные стычки вызывали возмущение всех сторон, и любители поиграть оружием тут же ретировались.

19 марта ФАИ выступила с манифестом, где потребовала коллегиального управления полицией, чтобы она не стала орудием одной партии. Компанис сначала возмутился опубликованием этого манифеста, назвал его «объявлением войны», но затем успокоился и только сказал, что анархисты могли бы выступить с этим месяца через 3–4, когда обстановка станет поспокойнее. Но анархистам нужно было именно сейчас сформулировать позицию по вопросу о силовых структурах, когда он стал центральной политической темой[975].

ФАИ выдвинула Фабрегаса на пост генерального директора безопасности[976]. Компанис ответил, что можно назначить гендиректором и анархиста, но с безупречной репутацией[977]. Действительно, Фабрегас был человеком неуравновешенным. Однако теперь неуступчивость «включил» первый секретарь ОСПК Коморера. Антонов-Овсеенко с неудовольствием докладывал, что он «упорствует на требовании отстранения анархистов от ответственных постов»[978].

Негрин, Прието, Альварес дель Вайо и Ларго Кабальеро советовали делегатам ОСПК не уступать анархистам[979]. Позиция первых трех понятна. Если верна информация о такой же позиции премьер-министра, это значит, что в марте он вел двойную игру с анархистами, нащупывая контакт с ними в противоборстве с коммунистами и смыкаясь в борьбе против них с правыми социалистами.

Неуступчивость Комореры серьезно накалила обстановку, генсек НКТ Васкес убеждал Антонова, что именно первый секретарь ОСПК является «основой раздора»[980].

Последней каплей стал захват членами ОСПК с помощью поддельных документов 26 изготовленных анархо-синдикалистами бронемашин, предназначенных к отправке на фронт[981].

26 марта в знак протеста против этой выходки анархо-синдикалисты покинули Женералитат. Начался правительственный кризис.

Сначала относительно быстро удалось договориться о восстановлении коалиции, при котором НКТ получала 4 места (раньше 3) и пост комиссара полиции Барселоны. Однако теперь «уперлись» радикальный анархо-синдикалистский лидер Шена и вполне договороспособный прежде Доменеч[982]. Их не устраивало, что безопасность отходила к ОСПК.

Вместо того, чтобы договариваться дальше, Компанис создал временный Женералитат, куда включил помимо себя еще двух националистов, двух представителей от НКТ, одного от ВСТ и одного представителя робасайрес[983].

Областной комитет НКТ 28 марта потребовал провести чистку органов безопасности, создать хунту безопасности из представителей разных сил, проводить совместное расследование конфликтов делегациями НКТ и ВСТ. Ради поста генерального директора безопасности либо министра (советника) внутренних дел НКТ была готова пожертвовать постом военного министра[984]. Также предлагалось объединить все силовые структуры тыла в единый корпус безопасности[985].

В итоге долгих переговоров только 20 апреля был сформирован новый Женералитат. Кабинет покинул Абад де Сантильян, его заменил бывший председатель Экономического совета Капдевилья. Фернандеса переместили с безопасности на здравоохранение[986]. Это было проигрышем НКТ. Также ослабли и позиции военного советника — были созданы Высший военный совет и Совет военной промышленности под председательством Компаниса[987].