Все ждали: кто же придет на место Асенсио? А. Виньяс рассказывает: «В качестве преемника Асенсио Ларго выбрал очень преданного журналиста без малейшего военного образования… — Карлоса Барайбара. В это время тот находился в Касабланке и, естественно, ничего не знал… Выбор был ошибочным, так как, за исключением личной преданности, Барайбар не мог привнести ничего в ситуацию, в которой прежде всего требовалось знание военных вопросов»[863].
Барайбар, конечно, вернулся из Касабланки, но его роль оставалась чисто политической, что показывает — выбор Ларго был не так глуп, как кажется его критикам. Он считал, что лучшим военным специалистом для координации работы военного министерства является Асенсио, назначенный теперь помощником военного министра. Следовательно, заменить его нужно было не другим генералом, который привнесет в военную политику новые политические влияния и новые, не обязательно удачные, идеи. Чтобы продолжать прежний курс, нужно было «заместить» Асенсио человеком, который не сможет и даже не будет претендовать на то, чтобы его заменить. Опытный политик, Ларго на этом этапе обыграл оппозицию, оставив Асенсио реальным руководителем военного министерства, выставив в качестве чисто фасадной фигуры Барайбара.
Поскольку Высший военный свет собирался редко и работал под председательством Ларго Кабальеро[864], было не столь важно, кто формально являлся его секретарем. Реальное руководство военным ведомством и Генеральным штабом оставалось в руках премьера, а текущую работу продолжал вести Асенсио и другие лояльные Ларго Кабальеро офицеры. Грандиозная кампания, инициированная коммунистами, закончилась гамбитом. Пожертвовав малым, Ларго Кабальеро сохранил свои позиции. Как справедливо пишет А. Виньяс, «вопрос заключался не в поддержке генерала Асенсио, а, не более и не менее, в контроле над военной политикой»[865]. Ларго выиграл партию, сохранив контроль за собой.
Берзин с неудовольствием констатирует, что сняв Асенсио, а потом и Кабреру, «Кабальеро все оставил по-старому»[866]. Асенсио оставался ключевой фигурой в военном ведомстве, влиял на решение кадровых вопросов. Так, на место начальника Генерального штаба советские советники, коммунисты и Прието прочили начальника штаба Центрального фронта Висенте Рохо, но Асенсио и его сторонники заблокировали это назначение[867]. Впоследствии мы увидим, что в сомнениях по поводу Рохо были свои резоны.
Фактически работу начальника Генштаба вел Альварес Коке, по мнению советских специалистов — «военное дело понимающий», но «бесхребетный»[868], — то есть как раз управляемый Ларго Кабальеро и Асенсио. «Фактическим руководителем штаба и субсекретариата военмина, очевидно, является находящийся за кулисами Асенсио, который нигде не показывается, но рука которого везде чувствуется»[869].
С учетом этого неубедительно выглядят и выдвинутые историком А. Виньясом обвинения центрального республиканского командования в непрофессионализме, например: «Необходимо подчеркнуть этот недостаток профессионализма в самом центре военных усилий Республики и сравнить его со строго войсковым, пусть и лишенным особого воображения, подходом Франко к военным вопросам»[870]. Асенсио был профессионалом (что, кстати, определяло не только его достоинства, но и недостатки)[871], Ларго сохранил позиции этого и других профессионалов, не поступившись при этом основами своей военной политики. Мы имеем возможность выполнить пожелание А. Виньяса и сравнить эффективность этого курса Ларго и военной политики Франко и его союзников. Такую возможность нам предоставила битва при Гвадалахаре. Ее результаты доказывают — военная политика Ларго в этот период оказалась успешнее. Увы, правительство Негрина, которым восторгается А. Виньяс, не смогло предоставить на поле боя такого же «результата сравнения». «По плодам узнаете…»
* * *
В связи с отставкой Асенсио коммунисты стали развивать успех и требовали во «Френте Рохо» «самой глубокой чистки командных должностей»[872]. Анархисты все еще поддерживали их, перенося огонь и на Ларго Кабальеро. Когда он 24 февраля назвал Асенсио «ценным сотрудником»[873], орган Валенсийской ФАИ писал 25 февраля: «Народ, который стоит выше всякого правительства, обвиняет генерала Асенсио в том, что он — организатор поражений, и если Ларго Кабальеро не отказывается от того, что он — сын народа, он должен:
1. Покинуть пост военного министра.
2. Не мешать работе по очистке командного состава армии»[874]. Радикальные анархисты разошлись настолько, что высказали мысль, уже обсуждавшуюся в кулуарах более умеренных противников Ларго Кабальеро: он «должен принять во внимание, что он больше, чем стар, что он впал в старчество, а старческие люди не могут и не должны управлять»[875]. За этот грубый «наезд» на премьер-министра газета была конфискована и закрыта до 2 марта. «Носотрос» поддержала тему: «Кабальеро стар» и пусть уходит с генералами. Негодных генералов уберем и силой[876]. Таким образом радикалы-анархисты шли впереди коммунистической атаки на правительство Ларго Кабальеро. Но лидерам НКТ, по советским данным, это не нравилось. Они «резко отрицательно относятся к позиции этой анархистской газеты»[877]. На съезде ФАИ Васкес собирается требовать закрытия этой газеты «как вредной»[878].
27 февраля Ларго Кабальеро выступил с заявлением, где попытался опереться на авторитет манифестации, с которой и началась кампания коммунистов: 14 февраля «весь народ показал свое желание работать вместе с правительством не только в делах, касающихся военных действий против изменников Родине, но также в деле, без которого нельзя реализовать никоим образом победу: упорядочение гражданской жизни и введение гражданской дисциплины»[879]. Премьер с горечью утверждал, что от всех организаций, кроме ВСТ, получил пока только «словесную помощь». Более того, отвечая на клеветнические обвинения в адрес своих сотрудников, премьер заявил, что в партиях Народного фронта действуют «фашисты с партийными книжками». Он требовал: «Подчинение, повторяю, подчинение, дисциплина и лояльность»[880].
Для партийных лидеров ИСРП это была неприятная речь — ведь упрек лидера относился и к ним. Для Ларго Кабальеро профсоюз ВСТ (в отличие от партии) был «его» организацией.
Советские дипломаты отметили, что после Малаги «произошло значительное улучшение отношений между СНТ и коммунистической партией» по вопросу о чистке высшего комсостава. Министры-анархисты выступали вместе с компартией. В связи с этим обострились отношения кабальеристов ВСТ и НКТ[881].
Однако как раз в этот момент произошла перемена в тоне анархо-синдикалистской прессы. «Фрагуа социаль» приветствовала заявление премьера, увидев в нем критику сторонников сговора с фашистами. Советские дипломаты отметили: «После опубликования манифеста Ларго Кабальеро резко меняется тон анархистской печати в Валенсии»[882]. Конечно, дело было не только в нюансах речи премьер-министра, но и в консультациях по линии ВСТ-НКТ в Валенсии.
