– Как увезли? – не понял Савелий.

– Пока не знаю. Возможно, она села в чужую машину по своей воле, поговорить, например, встретился старый поклонник, то-се, а он взял и умыкнул ее. А возможно… не добровольно. То, что человек этот или его сообщники убрали со стоянки ее тачку, говорит… о чем, Савелий?

– Ну, они не хотели, чтобы машину нашли сразу, наверное, – сообразил Савелий. – И чтобы узнали, откуда она исчезла и когда.

– Верно. Представь себе, что она отправилась в «Магнолию», как сказала подружке, встретила там кого-то… и так далее. – Федор рассуждал увлеченно. Савелий внимал, сверля его напряженным взглядом. – Магазин работает до одиннадцати, потом парковка пустеет, и ее «Тойота» привлекла бы внимание охранника. Таким образом, у розыскников были бы дата и время исчезновения, а теперь поди знай – то ли пятнадцатого, то ли шестнадцатого, то ли вообще восемнадцатого. Кроме того, никто ее не хватился, вот такое благоприятное стечение обстоятельств, для преступника то есть.

– Не канает! – с удовольствием сообщил Коля. – Она вернулась домой после «Магнолии», в холодильнике полно продуктов.

– Ты думаешь… ее… – Савелий запнулся.

– Не знаю, будем надеяться на лучшее. Невесты, Савелий, случается, иногда сбегают из-под венца. В дамских романах это частый сюжет, сам знаешь. Многие из них кончаются свадьбой, другие начинаются с исчезновения невесты. Девушки с артистической натурой могут обставить собственное исчезновение с креативом. Может, она мстила жениху за… мало ли за что. Хотела свадьбу устроить на полную катушку, а он сказал: понимаешь, экономический кризис, так что извини. Кстати, ты говоришь, Зинченко задержался, вернулся на день позже… – Федор повернулся к Коле.

– Задержался, потому что на радостях напился с клиентами и за руль сесть не смог. Он был на своей машине – «Лендровер» последней модели. Как я понял, этот Павел без нее и мусор не выбросит. Живет за рулем. Остался в гостинице, выехал около двенадцати на следующий день, то есть семнадцатого. Гнал как ненормальный, в пять был уже дома, одолел шестьсот километров и сразу помчался на работу. Алиби, как вы сами понимаете, у него нет. В гостинице был один, никто его там не видел.

– Ты думаешь, он мог вернуться домой и… Он же был пьяный! – воскликнул Савелий.

– Мы этого не знаем, Савелий, – сказал Коля на удивление миролюбиво. – Это он так говорит. Мы вышли на двоих, с которыми он обмывал сделку, – один вообще ничего не помнит, другой показал, что они сидели до восьми вечера. Потом Зинченко сказал, что ему надо ехать… Когда – тот не понял, то ли сразу, то ли на другой день. На том и распрощались. Так что с восьми вечера до полудня следующего дня, как в том анекдоте – можно многое успеть до прихода санитаров. Четыре туда, четыре обратно.

– Как-то все это… сложно… – пробормотал Зотов.

– А как бы ты действовал, интересно, если бы решил убрать невесту? – спросил Коля, и оба с интересом уставились на Савелия.

– Я? – испугался тот. – Зачем ее убирать? Можно просто расстаться.

– Можно, Савелий. Но люди почему-то убивают. Может, вернулся раньше времени, а она не одна, он и… – Коля прищелкнул языком. – Действовал в состоянии аффекта. Народ сейчас нервный. Кроме того, за два года накопилось. И вот, Савелий, сидит он в теплой компании и делает вид, что пьет, а сам не пьет – представляешь силу воли?

– Никогда не возвращайся раньше времени, Савелий, – сказал Федор. – Или предупреждай.

– Это ты ему как философ советуешь? – ухмыльнулся Коля.

– Как друг. Я пошутил. Это не наш случай, Зинченко вернулся не раньше, а вообще опоздал. К тебе это не относится, Савелий. Твоя Зося как жена Цезаря – выше подозрений. Как она, кстати? И дети?

– Хорошо! – просиял Зотов. – Настенька получила первый приз в певческом конкурсе…

– Она у тебя уже поет?

– Первое место в детсадике!

– Поздравляем! Чего ж ты молчал?

Савелий, улыбаясь смущенно, пожал плечами.

– Вернемся к нашим мутонам, – сказал Федор. – Какие у них отношения, Коля? Что говорит подружка-массажистка? И вообще, что ты можешь сказать о женихе и невесте?

– Павел Зинченко здоровый мужик, разменял сороковник, с характером, работа собачья, вечно в разъездах, может за себя постоять. Фирма процветает, есть постоянные клиенты, даже за рубежом. Под свадьбу сняли банкетный зал в «Прадо», а цены там сами знаете какие. Так что обижаться невесте не на что. Подруга Полина говорит, что Павел вроде был против банкета сначала, но Алина настояла, пригрозила, что уйдет, он и сдался.

– Он раньше был женат? – спросил Федор.

– Не был, но собирался… – сказал Коля. Выдержав паузу, добавил значительно: – Его первую невесту убили накануне свадьбы!

Впечатлительный Савелий ахнул.

– Убийцу нашли? – спросил Федор, помолчав.

– Не нашли, и дело зависло. Зинченко ходил в подозреваемых, свидетели показали, что жених и невеста часто ссорились, даже дрались. Но у него было алиби на сей раз железное – ночь, когда она была убита, он провел у своей старой подруги, загулял перед началом семейной жизни. Повезло ему, можно сказать. Родители невесты были уверены, что убийца – Зинченко, но ему удалось откупиться. Мать вообще была против брака – работа у него собачья, денег мало…

– Когда это случилось?

– Восемнадцать лет назад. Ему было двадцать два, сейчас сорок. Убийство надолго отбило у него охоту жениться, как я понимаю, и он догулял до сорока. С Алиной, теперешней невестой, встречался два года, все не решался узаконить отношения. Лично я думаю – боялся.

– Его можно понять. Люди за рулем, как правило, суеверны, – заметил Федор.

– Ты думаешь, он боялся, что… и эту? – спросил испуганно Савелий.

– А ты бы не боялся? Если он не убийца, то перепугался на всю оставшуюся жизнь.

– Ты считаешь, он… мог убить? – спросил Зотов у Астахова.

– А что говорят твои книжки, Савелий? Подумай, вспомни что-нибудь о пропавшей невесте… этакое, в готическом стиле, а?

Савелий пожал плечами и промолчал.

– Как ее убили? – спросил Федор.

– Задушили шнуром… видимо, от портьеры. Такой толстый, витой. Я поднял дело, просмотрел. Нашли ее в парке, была осень, октябрь, там цветные фотографии: она лежит на желтых листьях в красном пальто, черные чулки и перчатки, без туфель. Как будто позирует. Ноги длинные, тонкие… Шнур тоже черный. Причем упала она сначала лицом вниз, потом ее перевернули.

– А где туфли? – спросил Савелий.

– Не нашли. Убийца унес их с собой… видимо.

– Это говорит в пользу Зинченко, – заметил Федор.

Коля кивнул.

– Почему? – не понял Савелий.

– Зинченко не стал бы возиться с туфлями, не тот психотип, Савелий. Такие, как он, действуют спонтанно… кулаком или топором, да и переворачивать ее не стал бы. При ней были какие-нибудь личные вещи? Деньги, сумка? – спросил Федор.

– Ничего не было. Лежит, глаза открыты, смотрит в небо… даже непонятно, что мертвая. Пришлось повозиться, чтобы установить личность, – ответил Астахов.

– Какие еще есть версии?

– Ну, какие… сексуальный маньяк, месть – ей или Зинченко. Тогда, если помните, был вообще беспредел, людей мочили за копейку. Или случайный убийца. Перелопатили все их связи, старых друзей и любовников, нигде ничего.

– Сексуальный маньяк?

– Девушку не тронули, если ты об этом. Сексуальный в том смысле… как-то он разместил ее, разбросал ноги, руки сложил на груди, красное и черное на желтом… жуть, одним словом. Впечатление, что убийца больной на голову. Была объявлена свадьба, и вдруг за три дня до нее девушка не возвращается домой. Ее мать звонит Зинченко, а он говорит, что не видел невесту со вчерашнего дня, а назавтра ее нашли.

– А с кем он был той ночью?

– С подругой детства. Когда-то встречались в юности, потом разбежались и с тех пор не виделись. А тут вдруг случайно столкнулись, нахлынули воспоминания и… так далее. Мать этой девушки считала, что убил дочь Зинченко, как я уже сказал. У него была репутация бабника, пьяницы и скандалиста. Бычара, одним словом. Это сейчас он остепенился. А может, после того случая.