Я повернула заплаканное лицо к порогу, подняла глаза, выше, еще выше, вздрогнула, отшатнулась, прижала руки к груди, вскочила, охнула, резво порхнула к Выдре и зарылась у нее на груди.

Должна сказать, что это было совсем не легко: Выдра была значительно ниже меня и груди почти не имела. Но выхода не было: пришлось натурально забиться в рыданиях. А она машинально гладила меня по спине. О лучшем я и мечтать не могла.

И Коля заметил свою жену. Я поняла это по его глупым словам.

– В толк не возьму, в толк не возьму, – растерянно повторял он, пока я добросовестно поливала слезами плоскую грудь его Выдры.

Спрашивается, что он хотел взять в толк?

Впрочем, это неважно.

Когда я решила, что все отлично идет, мгновенно разнообразила репертуар. Теперь сквозь мой рев стали пробиваться слова: «Только вы, только вы, дорогая, спасете меня!»

Когда до Выдры дошел смысл моих слов (не слишком сообразительна жена Коли), она оторопело спросила:

– Что я могу для вас сделать?

Я покинула ее плоскую грудь и внятно произнесла:

– Вы – мое алиби.

Выдра и Коля уставились друг на друга с безмолвным вопросом.

Я их просветила:

– Да! Да!

Они онемели.

К тому времени я уже сидела за их столом. Они механически сели рядом. Я готова была к подробному изложению. По их распахнутым ртам я без труда поняла, что они тоже готовы.

Довольно толково объяснив суть проблемы, я дала им время усвоить сложную информацию: замолчала и занялась кофе с ликером. На усвоение ушло минуты три, после чего Выдра с жалостью на меня посмотрела и строго спросила:

– Когда вы были в последний раз у врача?

– Месяц назад у дантиста, – с присущей мне лаконичностью ответила я. – Надо сказать, что там испытала именно тот ужас, который охватил меня сегодня в гостиной. Правда, животный ужас, охвативший меня у дверей дантиста, объяснялся плохим предчувствием…

– Каким? – перебил меня Коля.

Пришлось коротко пояснить:

– Я женщина бедная и постоянно нуждаюсь. И предчувствие не обмануло, дантист как липку меня ободрал. А сегодня речь о жизни идет. У дантиста, правда, речь шла тоже о жизни. Это выяснилось после того, как мы с ним разговорились. Точнее, говорила я в основном, а он пытался вставлять ремарки и между прочим ковырялся в моих зубах. Закончилось все моим пустым кошельком и полным прозрением: доктор неопытен и наивен, поскольку из жизни знает только кое-что о моих зубах…

Заметив, что Выдра как-то подозрительно переглядывается с мужем, я прервала рассказ.

– И что же было дальше? – встрепенулся Коля и сделал значительное лицо.

– Вы мне не верите, – обиделась я, после чего вновь принялась рыдать и вопить, чем повергла супругов в паническое смятение.

Выдра сорвалась с места и с причитаниями «о боже, о боже» заметалась по кухне.

Не отставал от нее и Коля. Правда, он поминал не бога, а черта. Вскоре перед моим сопливым носом вырос стакан, а Коля и Выдра принялись заискивающе уговаривать меня сделать хотя бы глоток.

Я снизошла и, залпом опорожнив стакан (там была какая-то гадость), заорала о своих старых неприятностях с новой силой.

Наконец, доведенные до отчаяния воплями, супруги сдались. Я перестала орать и снова поведала им про свой труп, пригрозив, что повешусь.

Теперь они были согласны на что угодно, даже на то, чтобы стать соучастниками. Особенно расстроилась Выдра (чуткая женщина), она прижимала руки к сердцу и бормотала: «Что же делать, что же делать?»

Коля оказался более черствым. Он предложил вызвать милицию. Я не ожидала такого предательства. Это привело меня в чувство.

– Вы что, – возмутилась я, – меня же заметут на цугундер.

– А что это? – изумилась Выдра.

– Не знаю, – ответила я, – но в милиции, думаю, знают. Кстати, забыла сказать, что в милицию я сдуру уже звонила.

Мое сообщение Колю разволновало.

– И что вам сказали? – с тревогой спросил он.

– Посоветовали опохмелиться… Но как вы не поймете, я не пьяная и не полоумная. В моей гостиной действительно лежит мой труп… О господи, похожий на меня как две капли воды труп. Я до сих пор сама не знаю, где я, а где не я.

Последнюю фразу я произнесла с чувством, заламывая руки.

– Тогда что же делать? – бестолково поинтересовался Коля.

– Не знаю, но все же лучше будет, если в милицию пойдете вы и без меня.

– И что мы там скажем? – начала приходить в себя Выдра.

– Не знаю, но следует начать с трупа, а закончить нашей встречей в Гостином Дворе. Главное не забыть указать точное время, когда мы с вами там э-э… повстречались. Тогда милиция сможет объективно установить, что я не имею к этому трупу никакого отношения.

– Кроме того, что он похож на вас как две капли воды, – уточнил Коля.

– Это невозможно. Так не бывает, – окончательно прозрела Выдра. – Еще одна! Точно такая? Вполне достаточно и одного экземпляра. Два – слишком много. Природа не может быть так жестока.

Я подумала, что самой Выдре много и меня одной, но промолчала, лишь горестно вздохнув.

– А может, это ваша сестра? – почему-то обрадовался Коля.

Сокрушаясь, я сообщила:

– У своих покойных родителей я единственная дочь.

– А если и сестра, то теперь об этом некоторые будут молчать, – сказала Выдра, всем своим видом давая понять, что такой особе, как я, ничего не стоит убить собственную сестру, после чего заявиться среди ночи к порядочным людям и нахально морочить им голову.

Я поняла, что настало время повторить психическую атаку. На этот раз между воплями я жалобно приговаривала: «Теперь меня расстреляют, меня, ни в чем не повинную».

Коля не выдержал и сердито шепнул жене:

– Надо пойти.

– Куда? – мгновенно взбесилась та.

– В милицию. Нас просят подтвердить то, что было на самом деле.

– И что, дурак, ты подтверждать собрался? – рассвирепела Выдра.

– Ну, все, – туманно ответил Коля и растерянно посмотрел на меня.

Я сочла за лучшее не встревать, хоть и очень мне того хотелось. Пусть справляется с Выдрой сам, если он, конечно, мужчина.

– Что все? – уже опасно возбудилась Выдра. – Подтверждать, как эта нахалка таскала меня за прическу, а ты добросовестно смотрел на часы, чтобы она, не дай бог, не осталась без алиби?

И тут она заметила, наконец, отсутствие на Коле привычных шлепанцев, пузырей и «Динамо», после чего я сразу поняла, что присутствие на кухне серебристого костюма с лакированными туфлями рассматривается Выдрой как бунт и крамола.

– А куда это ты вырядился? – страшно закричала она и стукнула кулаком по столу.

Коля сдрейфил.

– Да нет, я просто… – беспомощно залепетал он, но Выдра и слушать его не хотела.

– Что просто? – завопила она. – Что просто, болван? Вырядился как последний кретин в единственный приличный костюм и трется на кухне. В честь чего, хотела бы знать? – выдав секреты семьи, спросила она.

– Капочка, у нас эти, гости, – мятежно озираясь по сторонам, мямлил Коля.

«Ага, значит Выдру зовут Капочка, – злорадно подумала я, – что же тогда правда, если не то, что я знаю? А знаю я вот что: не найдете вы доброй женщины с таким именем, потому что Капочка и доброта несовместимы. Одна моя знакомая Капочка превращала молоко в простоквашу своим появлением в моем доме, другая…

Впрочем, речь не о том. Как же я раньше не догадалась! Ну, да теперь понятно, как надо себя вести. Во-первых, пора вмешаться».

– Значит, так, – твердо произнесла я, ставя руки в бока и грозно поднимаясь со стула, – если в этом доме есть честные люди, то сейчас они пойдут со мной, а те, для кого порядочность – непосильный труд, могут оставаться на кухне.

– Да, надо идти, – мгновенно выразил готовность Коля. – Время и так упущено.

– Куда идти? – тут же подбоченилась и Выдра. – Тебя хотят обвести вокруг пальца как последнего простака. Неужели ты, дурак, не понимаешь…

– Ну, хватит, – наконец-то взорвался и Коля, – ты как хочешь, а я оставаться в стороне от своего гражданского долга не собираюсь. Я иду с этой девушкой. И в этом костюме.