Танк А-34 № 1 на испытаниях. 1940 г.

В послевоенное время распространилась версия, что пробег был проведен чуть ли не в тайне от НКО. но это не так, ибо в ходе подготовки был составлен специальный скоростной график, который учитывал не только время собственного движения и отдыха, но также и расписание движения товарных поездов на пересекаемых железнодорожных ветках и предстоящий метеорологический прогноз на маршруте. Средняя скорость чистого движения при следовании по маршруту не превышала 25 км/ч. На пути были организованы три пункта заправки с необходимым запасом дизельного топлива. а также два пункта ремонта.

Ранним утром 5 марта колонна покинула ворота завода, взяв курс на Москву. Из соображений секретности курс пробега был проложен в обход всех главных магистралей и крупных населенных пунктов. Исключение составляли мосты через крупные водные преграды. В случае, если лед на реках оказался бы недостаточно прочным, участникам пробега разрешалось пользоваться мостами возле крупных населенных пунктов, но только в ночное время.

К сожалению, найти полного отчета о пробеге пока не удалось, и потому детали его, будучи восстановленными по воспоминаниям различных людей, сильно разнятся. Так, не вполне понятно, насколько серьезную поломку испытал головной танк недалеко от г. Белгород. Не вполне понятно, когда простудился М. Кошкин, на пути в Москву или обратно. Не ясно точно, каким образом поломанный танк прибыл на завод № 37 в Черкизово – на ж.д. платформе или своим ходом. Факт остается фактом, что по итогам пробега было начато следствие НКВД и что на территории завода № 37 М. Кошкин был на приеме заводского врача.

17 марта из Кремля поступило разрешение на проведение показа, и ранним утром «близнецы» прибыли на Ивановскую площадь.

Помимо М. Кошкина в Кремль допустили лишь двоих сотрудников завода № 183. М. Кошкин ехал на показ в легковой автомашине. Посетителей обыскивали трижды. Сначала – перед поездкой, предложив им переодеться в привезенную сотрудниками НКВД одежду, затем при въезде в Кремль и, наконец, на Ивановской площади, перед выходом вождя (впрочем, здесь ограничились лишь осмотром карманов).

По воспоминаниям И. Битенского. простудившийся М. Кошкин, несмотря на принятые лекарства, во время доклада не мог сдержать кашля. Сразу пекле доклада конструктора высказался Г. Кулик. Он поведал окружающим, что представленная машина еще не прошла установленного объема испытаний и потому не может рассматриваться как боевой образец. Сталин потребовал перечень отмеченных недостатков и, внимательно его просмотрев, передал К. Ворошилову. После этого Сталин о чем-то переговорил вполголоса с сопровождавшими его членами Комитета Обороны и спросил, можно ли будет устранить указанные в перечне недостатки в ходе производства. Кошкин ответил утвердительно.

Некоторые представители Комитета Обороны сомневались в этом. Так, Д. Павлов потребовал в июле 1940 г. «…как можно скорее устранить недостатки и только потом ставить танк в производство…», считая, что в противном случае «…мы дорого заплатим за выпуск недостаточно боеспособных машин». Все критические высказывания были справедливы, но Сталин неожиданно для присутствующих сказал, что новый танк очень нужен и он верит, что заводчане смогут исправить все его недостатки в кратчайшие сроки (ветераны ХПЗ приписывали ему слова, очень близкие тем, что были сказаны при разрешении к постройке А-32). Танки ему, без сомнения, понравились. Он несколько раз обошел их и распорядился. чтобы заводу № 183 была оказана необходимая помощь.

Танк, казалось бы, нашел свой путь в войска, который будет прямым и гладким, но тогда это только казалось.

Серийный танк Т-34 июльской программы. 1940 г.

Первые шаги новорожденного

Танки поступили на испытания в НИБТполигон в Кубинке. В ходе их танки прошли 200-350 км в тяжелых условиях глубокого снега (от 600 до 1500 мм), при погружении гусеничных цепей на глубину до 400 мм. Особо проверялась проходимость танков при движении по проселку и мелколесью с толщиной деревьев до 300 мм, преодолении оврагов. В отчете по результатам пробега отмечались низкие сцепные качества траков и их пробуксовка на тонких грунтах. Требовались шпоры.

Обстрел танка № 2 из 37-мм пушек отечественного и английского производства с дистанции 100 м остроголовым снарядом оставил в броне танка лишь вмятины глубиной около 10-15 мм. Обстрел 45-мм снарядами корпуса был также успешным. но 2 снаряда, поразившие борт башни со 100 м, разрушили зеркала бортового наблюдательного прибора и нарушили сварной шов бронировки этого прибора. При вращении башни наблюдались заедания, но на работоспособности танка это не сказалось. Двигатель работал, манекен в башне остался цел и невредим.

По результатам обстрелов было предписано увеличить толщину дна кормовой ниши башни, усилить погон и кормовой лист.

Далее танки подверглись испытанию на защищенность от зажигательной смеси. Несмотря на то что меры по улучшению зашиты МТО были признаны в целом удовлетворительными, герметичность башенного погона, люков и смотровых приборов сочтена недостаточной.

В целом танки испытания выдержали, но в существующем виде не могли быть допущены для серийного производства и эксплуатации в РККА, так как в них было обнаружено свыше 80 недоработок.

Особо отмечалось, что дизель-мотор В-2 не выдержал гарантированной наработки в 100 моточасов.

Для успешного завершения испытаний танки А-34 вновь вернулись в Харьков своим ходом.

Тем временем завод готовился к серийному производству Т-34. Выпускались рабочие чертежи, утверждались маршрутные карты техпроцесса, подготавливался мерный инструмент и приспособления. Многое при этом делалось впервые. И это при отсутствии самого необходимого и в условиях острой нехватки времени. В мае-июне были получены первые станки под программу выпуска новых средних танков. 10-20 июня заводу 183 были отгружены три мощных сварочных стенда, два из которых были пущены тут же.

Параллельно с подготовкой к серийному производству шли работы по совершенствованию конструкции Т-34. Уже в июле должны были быть отгружены первые 10 машин опытно-войсковой серии с ликвидацией ряда недостатков.

Например, ввиду вооружения танка 76-мм пушкой, имеющей больший размер казенной части, чем 45-мм орудие, башня танка стала тесной, и это затрудняло не только пользование оружием и наблюдательными приборами, но даже эвакуационным люком. Чтобы улучшить условия обитаемости в башне, требовалось увеличить круг ее обслуживания, но в короткое время сделать это было нельзя. Поэтому для танков программы 1940 г. было решено обойтись паллиативными мерами.

Во-первых, радиостанция из башни уже перекочевала в корпус танка. Во-вторых, следовало заменить стеклянные зеркала в смотровых перископических приборах металлическими. В-третьих, уширить башню в ее наибольшей ширине на 160 мм без изменения ширины и конструкции погона и корпуса.

Далее, ввиду невозможности обеспечения горячей гибки лобовых деталей корпуса и башни в серийном производстве было решено заменить лобовой узел корпуса сборной конструкцией из трех деталей – верхнего и нижнего листов, соединенных посредством носовой балки.

Для обеспечения июльской программы АБТУ и НКСМ шли на все. Выбивались денежные средства и помощь кадрами. На заводе № 183 строился новый мощный конвейер, способный обеспечить сборку танков массой до 35 т, шла реконструкция танкового производства на СТЗ. Совершенствовали свою работу смежники: завод № 264 осваивал изготовление корпусов. Кировский за вод начат серийный выпуск пушек Ф-32, ХТЗ отрабатывал отливку траков из стали Гартфильда, завод «Красный треугольник» осваивал изготовление ошиновки нового типа, завод № 75 ускоренными темпами выдавал на-гора новые дизели.