И тут меня осенило: «А не продать ли мне цветы Масючки оптом?»

Мысль не показалась мне бредовой. Народ в этом районе богатый. Раз не поскупились на груду камней, могут «разориться» и на лютики-цветочки. Надо же эти хоромы как-то украшать. Да наши сорок горшков без труда потонут в одном таком доме. А герани что надо, в самом соку, то бишь цвету. Решено, «бизьнес» начну прямо на этом месте.

Каково же было мое удивление, когда узнала я, что город мертвый. Охваченная желанием продать герани, я объезжала один дворец за другим, и все они оказывались пустыми. Ни гласа ни воздыхания. Нет, кое-где попадались живые души, но были они или плиточники, или каменщики, или штукатуры.

Все дальше и дальше уезжала я от Ростова и не заметила сама, как село солнце за горизонт, и мертвый город погрузился в сумерки. Неотвратимо нависла угроза ночи. Теперь уже мне было не до гераней. Я вдруг испытала странное беспокойство. Захотелось выбраться поскорей на трассу, ведущую в Ростов. Мысль о Катерине, оставленной у портнихи, не добавила хорошего настроения.

В этот самый момент почудилась мне тоненькая полоска света в одном из окон дома, весьма похожего на крепость. Присмотревшись, я убедилась, что не ошиблась: из-за плотно задернутой темной шторы действительно пробивался слабый лучик света.

Я заглушила двигатель, выскочила из машины и, с резвостью лани перемахнув через заборчик, взбежала на крыльцо. Стучать в массивную дверь пришлось довольно долго. Я услышала какое-то движение в доме и закричала: «Откройте, люди добрые!» При этом не отрывала глаз от того окна, из которого пробивался свет. По колебанию шторы я догадалась, что меня рассматривают и приняла наиболее выгодную позу. Пусть любуются. Моя внешность всегда выручала меня. Так было и на этот раз. Дверь открылась, и молодой человек вырос на пороге и с настороженным интересом смерил меня с головы до ног типично мужским взглядом. В душе у меня потеплело.

– Добрый вечер, – стараясь быть приветливой, радостно воскликнула я.

Он моей радости не разделил и спросил не слишком радушно:

– Че надо?

Я решила не обижаться и продолжить беседу в светском тоне.

– Какой красивый у вас дом, – сверкая улыбкой сообщила я. – О размерах уже и не говорю: они потрясающие. Если бы знали вы, что испытала я, когда увидела эту махину! Это просто…

– Че надо? – оборвав меня на самом интересном месте, с тупым упорством повторил свой вопрос незнакомец.

– У меня к вам дело, – неожиданно для себя рубанула я, кивая на «Хонду».

Молодой человек сделал шаг назад и широким жестом пригласил меня в дом.

– Заваливай, – предложил он, видимо как умел.

Я завалила. Ох и глупа же я. Как можно быть такой растяпой. Где нахожусь, хоть убей, не знаю, вокруг ни души, на улице без малого ночь, а я стою одна-одинешенька в чужом доме, и юноша весьма подозрительно наружности пялится на меня, причем без всякого восторга и восхищения.

Кстати, стояла я не где-нибудь, а в центре громадного холла, где устроено все на совершенно русский манер: у входа вешалка, на стене зеркало со стулом-пуфиком, потом лестница, под лестницей старинный массивный стол и рядом ультрамодный бар. Великолепная мягкая мебель в центре. Очень дорогая мебель. Ясно: хозяин богат, но без претензий и уважает русские традиции.

И тут я вспомнила, что хозяин-то стоит рядом. Но почему он в ботинках и плаще?

– Вы собрались уходить? – вежливо поинтересовалась я.

– А тебе что за дело? – рявкнул он, кивком указывая на стул, стоящий рядом с зеркалом. – Падай.

Фу-у, какая грубость.

Я присела, бегло бросив взгляд на свое отражение. Боже мой! И это я! Чертова губная помада опять скаталась на губах. За что, спрашивается, платились деньги? И сволочь продавец уверял меня, что это «Макс фактор». А ресницы? Почему они слиплись? Нет, верить нельзя никому, даже рекламе. А в целом я ничего, удивительно, что этот болван в плаще так мало мне рад.

– Что за дело? – вывел меня из приятной задумчивости его голос.

Я вынуждена была оторваться от зеркала.

– Вы о чем? – изумилась я.

– Ты сказала, что у тебя дело.

– Ах дело, – смущенно зевая ответила я, внутренне готовясь к обстоятельному монологу. – Очень выгодное для вас дело действительно есть у меня. Именно это дело и заставило заглянуть в этот дом, который…

Но тут выяснилось, что молодой человек не только груб, но и нетерпелив. Боже, как много в бедняге недостатков.

– Короче! – завопил он и задрожал от негодования.

«Еще и психопат к тому же,» – подумала я и выпалила на одном дыхании:

– Не купите ли вы немножко гераней?

Что с ним сделалось. Он остолбенел и простоял с открытым ртом довольно долго.

– Чего, чего? – наконец спросил он таким тоном, словно я произнесла что-то неприличное.

– Хотела предложить вам немного великолепных гераней, – набравшись терпения принялась разъяснять я. – Прелесть! Прелесть!!! Учтите, не уйду, пока от них не избавлюсь. Бедная женщина, мать пятерых детей (здесь я приврала для внушительности) растила их, холила, жаль отдавать в плохие руки. Думаю, вам стоит купить. Отдам дешево.

– Кого? Детей?

– Да нет же, герани.

Молодой человек слегка задумался.

– Что такое герани? – с легкой растерянностью спросил он.

«До чего же необразованные люди живут в этих особняках,» – подумала я и вежливо пояснила:

– Герани – цветы, комнатные растения, красивоцветущие. Очень красивые, очень цветущие, очень комнатные. У меня белые, розовые (трех видов) и красные. Рекомендую взять все, оптом. Да их и немного.

– Так ты за этим? – изумился молодой человек, и на лице его промелькнула слабая радость.

Радость показалась мне особенно подозрительной. «Довольно странный тип,» – подумала я, решив не терять бдительности.

– Конечно за этим. Внимание мое привлек ваш особняк, потому что герани…

Но договорить мне не пришлось.

– Беру, – поспешно прервал меня тип. – Все.

– Все сорок горшков? – спросила я, не в силах поверить своему счастью. Катерина, бедняжка, от зависти помрет прямо вместе со своей портнихой.

Однако типу мое сообщение не понравилось, точнее, оно повергло его в ужас. Зря я была откровенна.

– Сорок горшков? – завопил он, пятясь к двери и поворачивая ключ в замке. – И где они?

– В багажнике.

– Нет, так дело не пойдет. Мне некогда разгружать твой багажник, – заключил тип, вынимая ключ из замка и отправляя его в карман плаща, из чего я сделала вывод, что в ближайшее время покидать жилище здесь никто не собирается.

А как же герани? Вот мерзавец!

– Миленький, золотой, – сладко заканудила я на манер Катерины, – там нечего и разгружать. Все очень компактно упаковано. Мы лишь откроем багажник и вытащим один ящичек,… потом второй, третий и… четвертый с пятым. Их можно поставить друг на друга и смело нести в дом. И все, дорогой, шестой ящик понесу сама, – лепетала я, твердо намереваясь договориться, но тип почему-то не слушал меня. Тип явно настроил свое внимание на происходящее на улице.

– Да заткнись ты, – с досадой гаркнул он и, резко махнув рукой, бросился к окну.

Я ничего не поняла, но, учитывая наше непростое время, приняла его жест за команду «ложись», на всякий случай упала на пол и закатилась под массивный стол. В комнате повисло тяжелое облако страха, тревоги и ожидания. Мне сделалось дурно от предчувствия, что зря я старалась, тип явно не хозяин этого дома и спихнуть герани вряд ли удастся.

Мешок, который я нашла под столом, уверил меня в правильности подозрений. Там было много чего: меха, драгоценности и даже доллары. Я разозлилась. Болван, зачем он открыл мне дверь? Пришел воровать, так пусть ворует, а не подвязывается швейцаром. Чертова Масючка, чертова Катерина, в какое дерьмо вляпалась я с их геранями.

Я лежала на полу и на всякий случай обнимала мешок с награбленным, а тип стоял у окна и прислушивался к звукам, доносящимся с улицы, которые уже отчетливо были слышны и мне. Судя по всему к дому подъехал автомобиль.