– Тесла выглядит счастливым, правда? – Она придвинулась, чтобы погладить его бархатно-мягкий нос, хихикнув, когда его бакенбарды укололи ее руку. – Я так рада, что ты купила его. Он будет с тобой счастлив.

– И я так думаю. Надеюсь на это. Он достаточно ест, и ветеринар сказал, что он в хорошей форме. Эй, я все время думаю о том, что же рассказал тебе о Тесле твой дедушка?

Она погладила длинный изгиб его шеи. Тесла, как я поняла, был большим любителем упиваться таким вот вниманием. Он кивал головой всякий раз, когда кто-нибудь останавливался приласкать его, глядя на тебя этими большими, карими глазами, в которых всегда, казалось, прятался смех.

– Что мой дедушка рассказывал мне? Ничего кроме того, что Тесла особенный, очень особенный.

Я смахнула травинку с его гривы.

– Какой особенный? Особенно умный? Особенно быстрый, как для скачек?

Ее плечи поднялись и опустились в пожатии.

– Дедушка не сказал. Он просто сказал alkalmi[27]. Особенный.

– Гм. – Я проследила L(Л) на щеке Теслы. – Ты знаешь, что такое липициан?

Она покачала головой.

– Гмм. И я ничего о них не знаю, кроме того что мой друг думает, что Тесла из таковых. Полагаю, я должна просто расспросить его, что это такое.

Панна поболтала со мной еще немного, а потом помахала на прощание, когда девочка немного старше меня позвала ее.

– Это моя сестра, Йолан. Она придет на ярмарку сегодня ночью, но говорит, что я не могу, потому что слишком маленькая. Я не считаю, что я слишком маленькая, а ты?

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать.

– Ээ... – я подумала о палатке для пирсинга, комнате-темнице, толпе танцующих под влиянием гламора людей. Мне, может, и было только шестнадцать, но я, несомненно, чувствовала себя на дофиглион лет старше ее. – Знаешь, может быть лучше, если ты подождешь, пока мы вернемся в следующем году.

Она чуть надула губы, но у нее не было времени на споры. Вместо этого она сунула листок бумаги мне в руку.

– Это мой адрес. Ты станешь писать мне? Я хотела бы быть твоим другом по переписке.

– Само собой, – сказала я. – Я дам тебе знать как дела у Теслы, ладно?

– Хорошо, – сказала она, потом ее глаза наполнились слезами (снова), она обняла Теслу и меня и убежала, вытирая глаза.

Я провела следующий час, ухаживая за Теслой, по-быстрому съела ужин с мамой, Питером, Сореном и Имоджен, затем переоделась в свою вчерашнюю "цыганскую" одежду. Имоджен сказала, что я выглядела очень загадочно в юбке и блузке и что люди, которые хотели, чтобы я прочитала судьбу по их ладони, будут скорее склонны поверить мне, если я буду выглядеть соответствующе.

– Это глупо, – проворчала я, принимая книгу по хиромантии, которую она всучила мне. – Я смогла бы запросто прочитать судьбу одетая в пижаму или в банный халат, пока касаюсь их, но никто же не поверит, если я не похожа на Эсмеральду Цыганскую Ведьму.

– Не Эсмеральда, – сказала Иможден и, откинув голову, воззрилась меня, когда я представила свой ​​цыганский прикид на ее проверку. – Франческа Загадочная. С твоими великолепными темными волосами и глазами, ты придешься как раз к месту. Клиенты будут обожать тебя.

– Ага, точно, – сказала я, не веря ни единому ее слову. Я взглянула в сторону окна. Солнце садилось, небо исполосовало знакомым персиковым, оранжевым и ярко-красным.

– Так... ээ... а когда встанет Бен?

Имоджен усмехнулась.

– Тебе нравится мой брат, а? – она улыбнулась мне. – Если мы закроем жалюзи, он сможет выйти из спальни сейчас. Хочешь, чтобы я посмотрела, проснулся ли он?

– Не-а, – сказала я. – Это не важно. Может, я увижусь с ним позже.

– Не забудь книгу!

Я скорчила гримасу, но схватила ту, помахала, ковыляя к двери. Мама хотела представить меня некоторым из своих друзей-виккан, так что я сделала краткую остановку в нашем трейлере, где все собрались для перекуса перед созданием круга. Мама держала круг раз в месяц и частенько в последнюю ночь пребывания в городе, когда узнавала что там много ведьм, чтобы сформировать круг достаточно мощный для получения эффекта.

Ладно, словом для тех из вас, у кого в этот самый момент снесло крышу – как и для всех и каждого на этом свете, есть хорошие ведьмы и плохие. Некоторые называют себя викканами[28], а кто-то называет себя жрицами Богини. Они, по существу, те же самые ведьмы. Моя мать, конечно же, практикует добрую магию – магию земли, как они ее называют. Язычники очень хороши в такого рода вещах. Когда она и ее коллеги – ведьмы/виккане/пофиг кто – собираются вместе, они держат круг, применяя свою магию. Магия одной ведьмы ограничена, но круг... Ну, позволю себе только сказать, что вы никогда не захотите пойти против круга, если сделали что-то плохое. В Орегоне был парень, один из тех религиозно-правильных парней, которые думают, что все ведьмы плохие и должны быть посажены в тюрьму (или хуже), он начал причинять местным ведьмам физический вред.

Мама и ее компашка образовали круг и "позаботились" о нем сравнительно быстро.

Я слышала, что он все еще ходит задом наперед, это семь-то месяцев спустя.

Итак, я проделала встречно-привественные штуки, улыбнулась всем венгерским ведьмам и слиняла прежде, чем всем им приспичило начать благословлять меня (мамина группа была очень хороша в благословениях). Когда я уходила, одна из ведьм, старшая женщина с мелкими седыми завитушками и реально огромная, увешанная драгоценностями – вдруг напряглась и втянула воздух, прямо так, как делают охотничьи собаки, когда заметят птицу.

Она что-то выпалила маме, выглядевшей смущенной. Мамина подруга Зизи, приехавшая из Германии, перевела для нее.

– Она говорит, что чувствует запах чего-то грязного.

– Это из-за Дэвида. У него газы, когда он съест слишком много рыбы, – сказала я.

Дэвид стрельнул в меня взглядом, который убил бы обычного человека.

Все остальные проигнорировали мою маленькую шутку. Огромная женщина в драгоценностях сказала что-то еще. Глаза Зизи стали огромными, в то время как все в трейлере затихли.

– Белла сказала, что она чувствует запах нечистого.

Нечистого? Не думаю, что она говорила о ком-то, пропустившем утренний душ. Я взглянула на маму.

Она казалась очень взволнованной.

– Нечистого как, Зизи? Нечистого, как отвратительного, или нечистого, как... – мама взмахнула рукой, – ...проклятого?

Белла демонстративно снова втянула воздух.

– Karhozott[29], – сказала она.

Все ахнули.

– Проклятого, – прошептала Зизи.

– Епт, – сказала я. Это и имея в виду.

– Чем занимаешься?

Я прекратила втягивать воздух и повернулась. Бен прислонился к одному из шестов держащих главную палатку.

– Пытаюсь найти что-нибудь проклятое. Ты как всегда выглядишь великолепно...

Одна эбеновая бровь поползла вверх.

– Спасибо. Думаю, ты выглядишь... хорошо.

Я скрестила руки. Я выглядела так хорошо, как и собиралась, и мы оба знали это.

– Хорошо? Просто хорошо? А той ночью я была очаровательной.

– Да, была, но тогда я никогда раньше не видел тебя в "девчачьих вещах", а теперь – да.

Мои ноздри – сами собой, чтобы вы знали – раздулись от гнева.

– Ладно, как ни печально, но эти все девчачьи штуки несколько далеки от меня.

Он улыбнулся одной из своих порочных улыбок, той, что заставляла меня забыть, что я не хочу бойфренда, особенно такого, кто думает об отношениях в пересчете на столетия.

– У меня есть кое-что для тебя.

Я посмотрела на то, что он протянул мне.

– Это же кольцо.

– Так и есть.

– Оно милое.

– Мне оно нравилось. Надеюсь и тебе тоже.

Я сделала шаг вперед и заглянула в его руку.

– Что это за камень?

– Рубин.

– О-о. Они вроде как дорогие?

Его рука даже не дрогнула. Кольцо, лежащее на его ладони, сияло мне теплым красным. Камень был оправлен в полосу темного золота, слова причудливыми письменами вились по нему.