А при Горбачеве от этого принципа ушли. Он добился того, что решения принимались простым большинством голосов (без обсуждения замечаний). Я узнал об отходе от принципа консенсуса от Николая Ивановича Рыжкова.
Горбачев перетасовал не только состав Политбюро, но и «вычистил» из состава ЦК около 130 старых коммунистов. (Именно ту категорию, которая могла сказать правду в глаза. — Автор).
Период Горбачева — это период проявления его личных интересов и авантюризма как в политике, так и в экономике. Таков вывод К. Ф. Катушева.
При всем моем глубоком уважении к Константину Федоровичу Катушеву я не могу полностью согласиться с его заключением по горбачевскому периоду. Горбачев не только ренегат в партии, о чем он сам говорит (выступление в 2000 году в Турции, где он заявил, что целью всей своей жизни ставил борьбу с коммунизмом), но он предатель и изменник, совершивший ряд тягчайших преступлений против своего народа. Об этом свидетельствует судебный процесс по «делу ГКЧП», когда судили меня одного. Судили и оправдали. На этом суде я назвал его предателем, и он не смог опровергнуть это. Он обязан был подать на меня в суд, если считал, что я не прав. Но и этого он не сделал.
— В 1991 году, — продолжал Катушев — началось максимальное нарастание экономических трудностей, а вместе с ним и неприятие их большей частью общества.
Правительство потеряло управление в экономике и социальных процессах. Идеи рынка, отказ от плановой системы ничем не были подкреплены. Специалисты давали свои советы о постепенном переходе к планово-регулируемой рыночной экономике, однако к их мнению никто не прислушивался.
Взамен этого говорили, что вот придем к рынку — и все встанет на свои места, все притрется. Но никто не представлял себе, насколько жестко в капиталистических странах осуществляется руководство рыночной экономикой государственными структурами. Некоторые ученые выдвинули идею (которую я считаю ошибочной) внедрения регионального хозяйственного расчета. Ввели выборность директоров предприятий.
В результате всех этих шагов управление страной регионами, субъектами, их экономикой было потеряно, все действенные инструменты регулирования разрушены.
Партия постоянно дискредитировалась линией Горбачева. Она целенаправленно отстранялась от влияния на социальные процессы и от регулирования этими процессами. По сути дела, из социально-политической системы был выдернут политический стержень. Вместо него ничего не предлагалось. Идея государственности перестала существовать.
1991 год характеризовался также тем, что павловское правительство не справилось с задачей хоть как-то взять в руки рычаги управления страной. Катился вал призывов, что все стороны жизни нужно либерализовать. Это касалось и политики, и внешней торговли, и создания необходимых законов.
1990 и 1991 годы были напряженными. Вот отдельные моменты.
Наше сотрудничество с социалистическими странами и разделение труда обусловлены были так, что многие товары, в том числе высокие технологии, лекарства, продукты питания, товары народного потребления и т. п., мы получали из этих стран. Деньги от продажи нефти существенно уменьшились, так как произошло падение цен на нефть. Стал нарастать долг соцстранам. Из капиталистических стран мы закупали 13–14 тысяч тонн зерна, включая кормовое и пищевое.
В итоге либерализация привела экономику страны к развалу!
В это время по заказу руководства страны эксперты Международного валютного фонда (МВФ) дали оценку развития, т. е. прогноз: как выходить из тяжелой ситуации. Рассматривались несколько вариантов, в том числе и вариант планово-регулируемой рыночной экономики для СССР. Теоретически все это можно было сделать. Но не существовало ни одного примера, когда бы этот вариант где-то в социалистической стране дал успешный результат. Теперь они есть — Китай, Вьетнам. Элементы рынка реально были в Венгрии, Чехословакии, Польше, ГДР.
В ГДР — это маленькие булочные, пивные, различные мастерские. Они были созданы еще при Ульбрихте. В Венгрии были экономисты, к примеру, секретарь ЦК по экономике Ньерш, который еще в 1969 году, когда мы готовили в СЭВ Комплексную программу развития интеграции экономики соцстран, предлагал, чтобы им разрешили провести в порядке эксперимента некоторые разработанные ими реформы. Но я не мог никого убедить в его правоте. Больше того, в это время мы (А. В. Бачурин — зампред Госплана, О. Т. Богомолов — директор института экономики соцстран) пытались избавиться от монополии одного ведомства — Министерства внешней торговли — над всей торговой внешнеэкономической деятельностью. Надо было привлечь производителей к участию в продаже их продукции. Предложили проанализировать все те элементы экономических реформ, которые осуществляют венгры для повышения эффективности развития. Это предложение поступило в отдел ЦК, было разослано членам Политбюро, направлено и министру внешней торговли Патоличеву, и министру финансов Гарбузову. Так они устроили «разгром» этих предложений, назвав всех оппортунистами и т. п. Все это дело «пустили под откос».
Потребовалось шесть лет работы отдела ЦК КПСС с Госпланом и промышленными министерствами (до 1976 года), чтобы вышло Постановление ЦК КПСС и Совмина, в котором предусматривалось участие производителей в продаже своей продукции и получение ими части средств от экспорта на развитие экспортного производства. Однако это постановление действовало один год. Потом из-за трудностей с бюджетом деньги этих предприятий по предложению министра финансов сначала заморозили, а потом и вовсе отобрали. Весь интерес к развитию экспортного производства пропал.
Министр финансов Гарбузов был умный, но консервативный человек. На его совести я считаю то, что не осуществилась конвертабельность переводного рубля. Он полагал, что на основе директивных методов управления нам все по плечу. Он категорически отвергал идею превращения в рамках СЭВ переводного рубля в средство платежа, а не только в средство расчета, чтобы это был действительно осязаемый рубль. Еврорубль! Чтобы можно было его конвертировать. Мы не смогли этого сделать, что в конечном итоге погубило интеграцию в рамках СЭВ.
Таким образом, были хорошие примеры, хорошие предложения, были пути, но, к сожалению, мы в свое время ими как следует не воспользовались. А уж в 1990–1991 годах наступил просто развал, — сокрушался Константин Федорович.
На этом Катушев закончил свое повествование. Оно представлено мною в сокращенном изложении, но главные позиции сохранены. Наши с Виктором Васильевичем вопросы, на наш взгляд, в определенной степени способствовали тому, что этот удивительный рассказчик акцентировал внимание на особо важном и актуальном именно для сегодняшнего дня.
Таким образом, мы, во-первых, в лице К. Ф. Катушева отмечаем личность, которой руководство страны создало условия для раскрытия дара. Но до определенного уровня, хотя все мы, конечно, должны были видеть его как минимум в составе Политбюро ЦК. Во-вторых, мы услышали некоторые полезные рекомендации по организации экономики с учетом сегодняшней ситуации и объективных требований. В-третьих, показана роль аппарата в формировании основных принципов внутренней и внешней политики (ярко представлена, к примеру, навязанная тенденциозность в отношениях с Китаем, что нанесло колоссальный вред). В-четвертых, Катушев дал характеристики Сталину, Хрущеву, Брежневу, Косыгину, Суслову, Устинову, Горбачеву и многим другим политическим и государственным деятелям точно такие, какие мною даны в книге задолго до беседы с Константином Федоровичем. Наконец, в-пятых, К. Ф. Катушев весьма удачно и объективно дает характеристику трем периодам — хрущевскому, брежневскому и горбачевскому.
У читателя, особенно у того, кому дороги годы, когда наш действительно свободный народ вдохновенно строил свое социалистическое государство, может сложиться впечатление, что автор, высказывая (может, слишком жестко) свои критические замечания по 60-м, 80-м годам развития нашей страны, становится в позу политикана и что ему ничего не дорого. Отнюдь! Я очень переживаю, что наши руководители своими необдуманными действиями в эти годы создали благоприятную почву для возрождения пятой колонны (агентов влияния), которую в свое время с таким большим трудом Сталин все-таки ликвидировал, и 50-е годы для нас были чистыми от врагов. И если я акцентирую внимание на имевших место недостатках, так это лишь для того, чтобы наша смена — молодое поколение — не делала таких ошибок и чтобы к руководству страной больше никогда не приходили предатели и изменники типа Горбачева, Яковлева, Шеварднадзе, Ельцина, Кравчука, Шушкевича, не допускали того, чтобы народ утрачивал все, что он приобрел. Ведь именно все это создало благоприятные условия для вольготной жизни преступных групп и организаций, профашистских формирований типа литовского «Саюдиса». Как только у штурвала встали горбачевы и ельцины, в государстве наступили полная анархия и безвластие. В итоге из уникальной социалистической страны с колоссальными перспективами было порождено множество национальных аморфных мафиозных государств с «суверенным» лицом. Даже уложив в могилы миллионы советских людей, а также своих соотечественников, сателлитов, Гитлер не смог разбить Советское государство.
