Но вместо этого я услышал от председателя комиссии Шеварднадзе нечто вялое:
— Вы уже об этом говорили… Надо будет иметь это в виду…
После чего он тут же перешел к другому вопросу.
Поразительно! Всего лишь: «надо будет это иметь в виду». Кому и что иметь в виду? Вместо того, чтобы категорически заявить, что мы иначе и не мыслим, что именно так и будет все выполняться. Но хороши и другие члены комиссии — ведь никто активно меня не поддержал. Допустим, министру обороны Дмитрию Тимофеевичу Язову в то время высовываться было и ни к чему — только назначили, да и я сам тоже из Министерства обороны. Надо, чтобы выступил кто-то из других ведомств. Но… все промолчали.
Конечно, это меня озадачило. И вообще, сколько бы я ни поднимал перед руководством страны эту проблему, всегда она оставалась в подвешенном состоянии. Я ничего не мог понять. Как можно такой масштабный вопрос оставить без решения. Нет, это просто поразительно. Но значительно позднее, опираясь на факты, а также на все, что последовало за этим, я пришел к безошибочному выводу, что, несомненно, здесь налицо заговор: с одной стороны — Горбачева и Шеварднадзе, а с другой — Рейгана и Шульца. Мы были преданы нашими «вождями» в пользу американцев. Это мерзко. И хотя в ходе вывода наших войск от имени Советского Союза и высказывались протесты в отношении США и Пакистана о том, что они нарушают подписанное Соглашение и т. п., но делалось это скорее для вида. Фактически это была ширма, которая прикрывала истинные цели сторон и обеспечивала их действия по известному только им плану.
Об этом наглядно свидетельствует заявление государственного секретаря США того времени Шульца, которое он сделал сразу же после подписания Женевских соглашений по афганскому вопросу: «В Соглашении нет ничего, что ограничивает США в представлении военной помощи сопротивлению (т. е. мятежникам. — Автор)!» Вот так нагло, но ясно! Конечно, Шульц полностью выразил мнение американского правительства. Но просто так такого рода Соглашения составляться не могут. Естественно, за этим стояла значительная благодарность, в том числе в материальном выражении. Таков капиталистический мир. Причем он ничего не прощает.
Я вполне могу предположить, что между Шульцем и Шеварднадзе (а через них, следовательно, и между Рейганом и Горбачевым) была особая договоренность о порядке действий в связи с выводом наших войск из Афганистана. То есть провести его так, как это ими было задумано и как было сделано фактически на первом этапе.
По Женевским соглашениям, с 15 мая по 15 июля мы вывели 50 процентов состава нашей 40-й армии (при этом предусмотрительно сохранили боевую мощь своей артиллерии и авиации). А в этот же период оппозиция, т. е. подопечные США и Пакистана, палец о палец не ударили, чтобы хотя бы для вида показать, что они что-то делают в этом духе. Открыто и нагло они отказывались допустить к себе кого-либо из ООН. Мало того, США делали всё, чтобы максимально усилить группировку оппозиции, оснастить ее всем необходимым. Мы об этом официально писали и звонили в Москву (каждое ведомство по своей линии). Руководство Афганистана непрерывно делало заявления (в том числе в ООН). Но все шло так, как надо было США.
Первый этап вывода наших войск прошел выразительно, был под всеобщим контролем и освещался всесторонне. И был он знаменательным — никаких потерь! Но знаменательным было и другое: провожал народ Афганистана, местные и центральные органы власти до президента РА включительно, а в СССР наших ребят встречал наш народ и местные органы власти. Правда, московских начальников не было, как всегда, они были заняты. А ведь полно членов Политбюро ЦК, в аппарате ЦК — целая дивизия работников, а еще руководство Президиума Верховного Совета, руководство правительства… Конечно, если всех их посчитать, наверное, столько не наберется, сколько выводилось войск. Для встречи наших воинов после почти 9-летней войны можно было бы найти человек пять, которые встретили бы наши части на Термезском и Кушкинском направлениях. Но этого не произошло. Конечно, солдату обидно и стыдно за таких предводителей.
Выше я написал «заняты». Не заняты они были, а держали нос по ветру: куда генсек-президент («Ген-президент») — туда и мы! А поскольку Горбачев нашу армию не только не уважал, а ненавидел, но всеми силами старался это скрыть, то, естественно, ни он сам, ни кто-либо из его соратников необходимую инициативу не проявили.
Хочу остановить внимание читателя на весьма интересном моменте, который по определенным причинам в свое время не получил яркого выражения, но кое-что в этом плане все же было выполнено. Речь шла о пересмотре сосредоточения военных усилий по всему Афганистану в связи с предстоящим выводом советских войск и тех устремлений оппозиции, которые она в связи с этим может проявить.
На одном из заседаний Ставки ВГК я поставил вопрос умышленно сразу перед всем ее составом, хотя, конечно, предварительно надо было бы оговорить это наедине с Наджибуллой. Но чтобы мои действия не выглядели бестактно в отношении президента, я за два-три дня до этого переговорил с Виктором Петровичем Поляничко — фактически самым близким президенту после родственников человеком. Виктор Петрович был ошарашен моей идеей, воспринял ее безоговорочно и считал, что проведение ее в жизнь станет одним из самых важных условий удержания власти в Афганистане после вывода советских войск. Он обещал также, что в этот же день доведет идею до Наджибуллы, попросит его ни с кем по этому поводу не делиться, поскольку Варенников объявит обо всем на заседании Ставки.
Почему я «пошел» через Поляничко? Хотелось, чтобы в его лице у меня был непоколебимый сторонник (а в этом я был убежден). Но если бы я эту идею начал обсуждать вначале с Наджибуллой, а тот по ряду направлений проблемы мог не согласиться и под это несогласие склонял бы, конечно, Поляничко, то ситуация оказалась бы сложнее.
Все, что я изложил перед Ставкой ВГК, позднее сообщил в своем докладе министру обороны СССР. В нем говорилось следующее (цитируется тезисно):
«Вооруженные силы Афганистана сегодня в состоянии самостоятельно противостоять давлению оппозиции только в случаях, когда они представлены крупными частями. Мелкие подразделения (посты, заставы) и небольшие — до батальона — гарнизоны крайне неустойчивы.
Лидеры оппозиции, США, Пакистана при всех вариантах развития событий после вывода советских войск рассчитывают на свержение существующего режима и захват власти в стране. При этом в случае подписания Женевских соглашений, когда Афганистан получит определенные гарантии невмешательства, действия мятежников будут в значительной мере сковываться обязательствами пакистанцев и американцев, не станут носить открытого характера, скажем, при переброске через госграницу оружия, боеприпасов. Следовательно, контрреволюция вынуждена будет действовать в более сложной для себя обстановке.
Важно иметь в виду, что главную ставку контрреволюция, очевидно, станет делать не на широкомасштабные выступления вооруженных банд, а на внедрение в партийно-государственный аппарат агентов. Занимая солидное служебное положение, они будут проводить работу по разложению и вербовке. В установленное время контрреволюция попытается этими силами захватить соответствующие позиции в госпартаппарате, поддерживать их действия отрядами мятежников, которые могут проникнуть вместе с беженцами (оружие есть в каждом крупном населенном пункте)…
Военная доктрина Республики Афганистан с объявлением «Политики национального примирения» — полностью подчинена задаче прекращения войны. Она носит миролюбивый характер, имея главной целью обеспечение безопасности государства, относительную стабильность обстановки в основных районах страны.
Но в достижении намеченных стратегических целей и тем более тактических задач руководство республики опиралось не только на свои собственные силы, но и на интернациональную помощь Советского Союза, войск 40-й армии.
Вывод советских войск из Афганистана кардинально изменит военно-политическую обстановку, значительно снизит возможности афганского руководства по ее стабилизации. Если заблаговременно не принять меры, то многие жизненно важные районы, объекты могут оказаться вне контроля правительственных сил — в руках противника. Этого допустить нельзя, т. к. разрушится государство.
