Уже перед войной наши военные академии выглядели очень солидно в сравнении с зарубежными. А в бытность моей учебы они вообще были в расцвете. Обогатившись опытом Великой Отечественной войны и приобретя в свой профессорско-преподавательский состав самих участников войны, наши военные академии затмили все зарубежные. К нам обращались многие страны мира, желая готовить своих военных на нашей территории и на базе нашей советской военной науки в целом, в том числе военной теории, которые были выше всех и апробированы в сражениях и битвах. Вот и тянулись именно к нам, к кому же еще?

Первые дни занятий проходили, как во сне. Все четко, организованно, очень мобильно и точно. Никаких задержек, опозданий, тем более срывов или переносов занятий. Вначале давали курс лекций. И хотя нам предлагались методические советы, как их конспектировать, но каждый приноравливался по-своему. Главное, чтобы запись лекции помогала при подготовке к семинару или практическому занятию. Было бы идеально обработать лекцию в часы самоподготовки, но на протяжении всех лет учебы времени на это часто не хватало. Особенно на первом, да и на втором курсах. Дело в том, что мы добросовестно выполняли все рекомендации, особенно в части литературы. Ее было очень много, причем очень интересной, и она требовала массу времени.

Откровенно говоря, до нового года (одни — несколько раньше, другие — позже) все мы вырабатывали свою методу, свой подход к учебному процессу. И это очень важно. В последующем, естественно, вносились определенные коррективы, но они уже не носили принципиального характера. Мы уже знали, как готовиться к семинарам, к занятиям по определенным темам, к летучкам, к групповым упражнениям, когда каждый может выступать в любой роли — и командира, и начальника штаба, и начальника любой службы. Это довольно сложное испытание интеллектуальных, духовных и физических сил офицера. Он должен в строго определенное время (обычно в течение 6 часов без перерыва) проявить свои профессиональные знания и способности руководить определенной группировкой войск.

«Летучка» по своему названию совершенно не соответствует содержанию, которое вкладывается в это понятие. Очевидно, кто-то, когда-то решал такого рода задачи, возможно, значительно меньшие по масштабу, но верные по методическому подходу. Они были очень короткими и требовали быстрого — «летучего», но верного решения. Отсюда и пошло название. Хотя суть и содержание летучки изменились капитально, и она уже требовала как раз таки глубокого осмысления и анализа, а не, так сказать, решения с ходу.

Это один из методов нашей подготовки, учебы, привития нам необходимых навыков и способов действий. Были свои особенности и в других видах подготовки, например, в групповых упражнениях и военных играх. Конечно, слово «игра» несведущего, в основном, гражданского человека может настроить скептически в отношении военной науки. А ведь этим милым словом обозначается серьезное дело, требующее огромного труда большого коллектива и колоссального напряжения, интеллекта, ума, физической силы.

Небезынтересно отметить, что в наше время слушатели носили сапоги со шпорами, чем мы все гордились. Во-первых, шпоры служили украшением, но главное — их носили только слушатели Военной академии им. М. В. Фрунзе. Поэтому если где-то появлялся офицер, то по наличию или отсутствию шпор можно было безошибочно определить, из какой он академии. Первокурсниками мы стали в начале осени 1951 года, а уже 1-го мая следующего года мы прошли парадным строем по Красной площади. Все три батальона академии шли с клинками! Это впечатляло. В целом первые и третьи курсы ходили на парад один раз, вторые — дважды. Получалось, что за время учебы каждый слушатель был на параде четыре раза. Нашему курсу довелось еще участвовать в траурной церемонии на похоронах И. В. Сталина. Но об этом — особо.

Сложившаяся у нас в стране традиция — проводить 1-го Мая и 7 ноября ежегодно демонстрации трудящихся, а в городах, где стоят штабы военных округов, еще и военные парады, имела огромное политическое, духовное и идеологическое значение. Военный парад не просто демонстрировал мощь нашей страны и готовность Вооруженных Сил гарантированно, в любое время защитить Отечество, но служил мощным воспитательным фактором и народа, и самих военнослужащих. Все как-то по-особенному подтягивались, лица становились серьезными, каждый проникался ответственностью за оборону Отечества. Наши парады показывались в кинохронике и транслировались в прямых репортажах на всю страну. Важнейшие телекомпании мира тоже показывали своим соотечественникам наши военные парады.

Должен заметить, военный парад — это не спектакль, как считали некоторые политики (кстати, далеко не каждый сможет его подготовить и провести). Это политическое мероприятие особой важности, которое всегда достигало высокой стратегической цели. Военный парад прямо влиял на авторитет государства. Никакие помпезные, крикливые шоу вместе с Ростроповичем и ему подобными, которые стали проводить на Красной площади в последние годы, не могут и близко сравниться с военным парадом. Даже сама постановка вопроса неправомерна. Да и Красная площадь исторически предназначалась не для клоунады, а для высоко торжественных народных актов, которые могут совершаться только на святом месте.

…Вслед за парадом обычно начиналась праздничная демонстрация трудящихся, торжество продолжалось. По главной площади страны шли красиво, празднично одетые москвичи из всех районов столицы, всех основных предприятий и учреждений. Всенародное ликование проходило весело, красиво, а главное — искренне. Так было во всех городах страны. Вспоминаю сейчас Львов, где довелось служить. Какие там были демонстрации! Да и военные парады тоже были на высоте. У всех советских людей в такие дни было действительно праздничное настроение. Люди ждали этих праздников, их отмечали достойно и сами получали духовное удовлетворение. Я ничего не приукрашиваю, не выдумываю, — именно так в нашей стране было многие десятилетия.

В период моей учебы в академии ее начальником до 1953 года включительно был генерал армии Алексей Семенович Жадов. Это опытный военачальник: участвовал в Гражданской войне, в годы Великой Отечественной командовал армией, в послевоенное время был в должности заместителя Главнокомандующего Сухопутными войсками, а после академии стал первым заместителем Главнокомандующего Сухопутными войсками. Мы, слушатели, в бытность его начальником академии, видели Жадова редко. В основном только по праздникам или по случаю каких-то событий. Но знали, что он много внимания уделял подготовке профессорско-преподавательского состава.

Однажды к нам в Академию неожиданно для всех приехал легендарный С. М. Буденный. Его все прекрасно знали и глубоко уважали — в основном, за далекое прошлое: участие в русско-японской войне, в Первой мировой, за умелое командование в годы Гражданской войны кавалерийской дивизией и Конной армией. В начале Великой Отечественной войны он тоже проявил себя неплохо, но было видно, что эта война уже не для него, поэтому с середины и до конца войны он был только членом Ставки.

Несмотря на то что у командования академии были близкие с ним отношения, все-таки академические стены были потрясены появлением маршала Советского Союза. Переполошившийся аппарат безмерно суетился. Мы же, слушатели, с удовольствием наблюдали за этим переполохом. Для нашего курса это событие стало особенно интересным и памятным. К моменту прибытия маршала в Академию мы собрались в одной из аудиторий на лекцию, как вдруг вместо преподавателя появляется С.М.Буденный в сопровождении начальника академии А.С.Жадова. Старшина курса полковник Лукашевич скомандовал: «Курс встать, смирно!» — и пошел навстречу маршалу с рапортом:

— Товарищ маршал Советского Союза! Первый курс «А» основного факультета Военной академии им. М.В.Фрунзе собран.

Маршал пожал руку Лукашевичу, затем обратился к нам: «Здравствуйте, товарищи!» Мы дружно приветствовали высокого военачальника. Начальник академии генерал армии Жадов, подойдя к микрофону, сказал: