– Ну и ну, неужели? – изумилось одно из кресел. – А я думал, это типа старый рояль!

– «Вставляет» в смысле «нравится», – совершенно спокойно пояснил господин Кноп. – И господин Тюльпан не коллекционирует произведения искусства, он просто… хорошо в них разбирается. Вознаграждение мы получим драгоценными камнями, как договаривались.

– Как будет угодно. Прошу, займите место в освещенном круге.

– Клавесин, ять… – пробормотал господин Тюльпан.

Сотрудники Новой Конторы заняли место в освещенном круге под пристальными взглядами остававшихся невидимыми обитателей кресел.

И обитатели кресел увидели следующее:

Господин Кноп был маленьким, худеньким, и, как следовало из его имени, у него была слишком большая для туловища голова. Его можно было назвать не только «крысой», но и «живчиком». Спиртным он не баловался, тщательно следил за тем, чем питался, и считал свое тело, пусть несколько уродливое, храмом. Кроме того, он слишком обильно смазывал маслом волосы, расчесанные на пробор по центру, что вышло из моды лет этак двадцать назад. Его черный костюм был слегка засаленным, а маленькие глазки постоянно бегали по сторонам, стараясь за всем уследить.

Глаза господина Тюльпана было трудно рассмотреть из-за общей припухлости лица, вызванной, вероятно, неумеренным потреблением всяческих порошков в пакетиках[3]. Этими же порошками скорее всего объяснялись обширная пятнистость и вздувшиеся вены на лбу. В общем и целом, несмотря на всю свою любовь к искусству, господин Тюльпан был коренастым, здоровенным типом, готовым в любой момент порвать мышцами свою рубашку, и производил впечатление кандидата в борцы, с треском провалившего тест на интеллектуальное развитие. Если его тело и было храмом, то в подвале этого святилища некие странные люди производили странные эксперименты над животными. Если он и следил за тем, чем питался, то только для того, чтобы убедиться, что его обед еще шевелится.

Некоторые из кресел задумались. Не о том, правильно ли они поступают (это было бесспорно), а о том, правильных ли людей они выбрали для того, чтобы так поступать. Господин Тюльпан производил впечатление человека, которого не стоит подпускать слишком близко к открытому огню.

– Когда вы будете готовы? – осведомилось одно из кресел. – Как себя чувствует сегодня ваш… протеже?

– Нам кажется, самым удачным моментом будет утро четверга, – сказал господин Кноп. – К тому времени он будет готов. Насколько это возможно.

– Только никаких смертей, – предупредило кресло. – Это очень важно.

– Господин Тюльпан будет кроток, как ягненок, – пообещал господин Кноп.

Невидимые глаза старались не смотреть на господина Тюльпана, который выбрал именно этот момент, чтобы отправить в ноздрю огромную порцию «грязи».

– Э… Разумеется, – кивнуло кресло. – Его сиятельство ни в коем случае не должен пострадать. Сверх необходимого, разумеется. Мертвый Витинари гораздо опаснее живого Витинари.

– И следует любой ценой избежать неприятностей со Стражей.

– Да, я наслышан о вашей Страже, – хмыкнул господин Кноп. – Господин Кривс меня просветил.

– Командор Ваймс руководит Стражей весьма… эффективно.

– Нет проблем, – сказал господин Кноп.

– У него на службе имеется вервольф.

Белый порошок фонтаном взлетел в воздух. Господину Кнопу даже пришлось похлопать своего партнера по спине.

– Вервольф, ять? Вы что, ять, рехнулись?

– Господин Кноп, почему твой напарник постоянно использует это слово? – спросило одно из кресел.

– Да вы, ять, просто, ять, спятили! – прорычал Тюльпан.

– Дефект речи, – пояснил господин Кноп. – Вервольф? Спасибо, что предупредили. Огромное спасибо. Они хуже вампиров, когда идут по следу! Вы в курсе?

– Вы были рекомендованы нам как весьма изобретательные люди.

– Изобретательные, но дорогостоящие, – добавил господин Кноп.

Кресло вздохнуло.

– Иначе редко бывает. Ну хорошо, хорошо. Данный вопрос вы обсудите с господином Кривсом.

– Но у них просто невероятное обоняние, – продолжал господин Тюльпан. – А на кой ять мертвецу деньги?

– Это все? Больше никаких сюрпризов? – уточнил господин Кноп. – У вас очень смышленые стражники, и один из них – вервольф. Это всё? Может, там и тролли имеются?

– О да. Несколько. А еще гномы и зомби.

– В Страже? Что за городом вы управляете?

– Мы не управляем городом, – парировало кресло.

– Но нам не безразлично, в каком направлении он движется, – добавило другое.

– А, – сказал господин Кноп. – Ну да. Помню, помню. Вы – сознательные граждане.

Он и раньше встречал данную категорию людей. Эти люди, где бы ни находились, говорили на одном и том же языке. Выражение «традиционные ценности», к примеру, означало, что «кого-то надо повесить». Подобное отношение к миру его нисколечко не смущало, но полное понимание работодателя никогда не бывает лишним.

– И вы могли нанять кого-нибудь еще, – сказал он. – У вас здесь есть Гильдия Наемных Убийц.

Кресло с шумом втянуло воздух сквозь зубы.

– Вся беда с этим городом заключается в том, что некие люди, в остальном весьма разумные, находят существующее положение вещей вполне… удобным. Даже несмотря на то, что оно наносит Анк-Морпорку непоправимый вред.

– А, – догадался господин Кноп. – Это так называемые несознательные граждане.

– Именно.

– И много тут таких?

На этот вопрос кресло решило не отвечать.

– Что ж, будем рады встретиться с вами еще раз, господа. Завтра вечером. Надеюсь, вы сообщите нам о своей готовности. Доброго вам вечера.

Новая Контора откланялась. Круг кресел некоторое время молчал. Затем, открыв огромные двери, появилась фигура в черном, вошла в освещенный круг, кивнула и удалилась.

– Они ушли, – констатировало кресло.

– Какие неприятные типы.

– Лучше бы мы обратились в Гильдию Убийц.

– Ха! Им и при Витинари очень даже неплохо живется. Кроме того, мы ведь не желаем ему смерти. А для Гильдии у нас и так найдется работа, правда несколько позже.

– Вот именно. Когда наши друзья целыми и невредимыми покинут город… дороги могут быть такими опасными в это время года.

– Нет, господа. Давайте придерживаться плана. Пока все не успокоится, на случай возникновения непредвиденных ситуаций тот, кого мы называем Чарли, будет находиться у нас под присмотром, а потом наши друзья увезут его далеко, очень далеко, чтобы, ха, воздать ему сполна. И только после этого мы, быть может, обратимся в Гильдию, которая гарантирует нам молчание господина Кнопа.

– Разумно. Хотя, с другой стороны, такое расточительство… Используя Чарли, можно столького добиться…

– Я уже сказал, из этого ничего не выйдет. Этот человек – клоун.

– Полагаю, ты прав. Ну, как говорится, лучше синица в руке.

– Уверен, мы отлично понимаем друг друга. А сейчас… заседание Комитета по разызбранию патриция объявляется закрытым. И никогда не имевшим места.

По привычке лорд Витинари встал так рано, что сон его можно было назвать лишь поводом переодеться.

Он любил время непосредственно перед зимним рассветом. Город, как правило, окутывал туман, сквозь который почти ничего не было видно, и в течение нескольких часов тишину нарушал лишь редкий крик.

Но на сей раз утренний покой разорвали жуткие вопли, доносившиеся от дворцовых ворот.

– Вздрызьзадрыгай!

Патриций подошел к окну.

– Кальмарнуй-взбрык!

Патриций вернулся к столу и вызвал колокольчиком своего секретаря Стукпостука, который немедленно был отправлен к дворцовым стенам с целью выяснения происходящего.

– Это нищий, более известный как Старикашка Рон, милорд, – доложил Стукпостук через пять минут. – Продает вот эти… листки со всякой всячиной.

Он держал бумажный лист двумя пальцами, словно опасался, что тот вот-вот взорвется.

Лорд Витинари взял у него листок и пробежал по строчкам взглядом. Потом проглядел еще раз, уже более внимательно.