— Вы все боитесь собственной тени! Ну, какая опасность может исходить от этой девушки? Видно же, что она из хорошей семьи…

— Что здесь происходит! — Толпа расступилась, пропуская статного мужчину в дорогом красивом плаще.

— Отец, моя лошадь сшибла девушку, — Марика всхлипывала, размазывая слезы по щекам. — Она ранена. Мы должны оказать ей помощь.

— Я заплачу ей за ущерб. — Ксерсос потряс мешочком с монетами. — А для того, чтобы оказывать помощь, есть родственники и врачи.

— Отец, у нее никого нет. Она случайно оказалось в нашем городе. Представляешь, кем нас будут считать, если ты прикажешь отправить ее в приют для бездомных и нищих?!

— Ну, хорошо, несите ее к нам в дом. Пусть ее положат в одной из комнат для гостей на первом этаже.

— Эй, помогите! — попросил лекарь прохожих.

Мужчины расстелили чей-то плащ и переложили на него девушку. Среди них Соня увидела Лураса.

— Эй, — прошептала Соня, глядя на Лураса. Доктор был далеко, он беседовал с Ксерсосом, и Лурас нагнулся, подставляя ухо к губам девушки.

— С тебя двадцать золотых, — прошептала она, так, что больше никто не мог услышать, и сделала вид, что потеряла сознание.

— Что она сказала? — засуетились остальные.

— Просит, чтобы не забыли ее дурацкую книгу, — быстро нашелся Лурас.

Соню понесли во дворец Ксерсоса. Толпа провожала ее до самых ворот, но за ворота пустили только приближенных вельможи. Краем глаза Соня увидела стражников, дежуривших в дворцовом саду, и еще раз подумала, что другого способа проникнуть во дворец у нее не было.

Соню внесли в маленькую комнатку на первом этаже и положили на кровать. Девушка опомнилась и жалобно застонала, может быть, немного с запозданием, но никто из присутствующих не заметил неладного. Рука у нее действительно болела. Падая, она довольно сильно ударилась о булыжную мостовую… но девушка привыкла терпеть и гораздо более сильную боль.

— Отдыхай, детка. Завтра я тебя осмотрю еще раз. Думаю, что очень скоро ты сможешь бегать и танцевать.

Неллус поправил на Соне одеяло и заставил всех выйти из комнаты.

Вскоре до Сони донеслись голоса. Дверь была массивная, и слов Соня разобрать не могла, но ей показалось, что один голос принадлежит Ксерсосу, а другой его дочери. Они ссорились Видимо, отец не хотел позволять Марике общаться со странной незнакомкой.

«А что, если он ее действительно не пустит?» — на минуту Соне стало страшно, но почти сразу же дверь отворилась, и послышались осторожные шаги.

— Привет Ты не спишь? — тихо спросила Марика.

— Не могу заснуть, — пробормотала Соня.

— Можно мне побыть с тобой?

— Конечно…

Марика осторожно присела на краешек Сониной кровати.

— Извини меня Я обычно довольно осторожна в седле, а тут задумалась… Тебе очень больно?

— Уже лучше. Не вини себя, я сама виновата. Когда я думаю о Мариции, то не замечаю ничего вокруг.

— А можно мне еще раз посмотреть на твою книгу?

— Да. По-моему, ее положили на стол. Можешь ее пока взять себе. Я все равно знаю балладу наизусть

— Как здорово, что мы встретились! Извини, что я так невежлива… Для тебя, конечно, оказаться под копытами моей лошади было не очень приятно. Но я наконец-то могу поговорить с настоящим живым человеком… Меня здесь никто не понимает! Я как будто заперта в золотой клетке. Мне нельзя дружить, с кем я хочу. Нельзя читать книги, которые мне нравятся. Они считают, что я целыми днями должна учить аквилонский и немедийский язык, и играть на этой ужасной аффале. Я счастлива, только когда читаю стихи…

— Я тоже, — отозвалась Соня.

— И ты не считаешь меня глупой?

— Конечно, нет! Я думаю и чувствую точно так же. Когда я приеду к Марицию, я расскажу ему, как восхищаюсь его творениями.

— Ты поедешь к нему?

— Да, конечно. Если бы не твоя лошадь, я бы уже была в пути.

— Ты похожа на девушку из хорошей семьи. На тебе дорогое платье и туфли из хорошей кожи Девушкам нашего круга не положено ездить одним. Как же родители отпустили тебя в такое опасное путешествие?

— У меня нет родителей.

— Извини, пожалуйста. Ты сирота? А дом? Разве бывает, чтобы у человека совсем не было дома?

— У меня все было. И дом в Салафре… конечно, не такой роскошный, как у тебя, но один из лучших в нашем городе. У меня были замечательные родители и любимые брат и сестра. У меня было счастливое детство… — На Сонины глаза навернулись слезы, ведь она говорила почти правду. — Но на нас напали бандиты. Они сожгли дом и убили всех дорогих мне людей.

— Бедняжка! — Растроганная Марика схватила Соню за руку.

— Мне чудом удалось спастись, — продолжила Соня. — Я успела вынести из горящего дома только мою любимую книгу, немного денег и мой талисман. — Соня сняла с шеи глиняную, довольно грубо сделанную фигурку, висящую на черном шнурке. — Это фигурка рыси, она приносит удачу…

Она помолчала, словно собираясь с силами, и продолжила.

— У меня не осталось никого — ни родственников, ни друзей. Я поняла, что у меня есть только один близкий человек, хоть я его никогда не видела… но он родной мне по духу. Ты догадалась? Это Мариций. Я решила разыскать его, Я бы хотела поселиться рядом с ним, чтобы иметь возможность говорить с ним, слышать его голос…

— Знаешь, я тоже очень хочу увидеть Мариция. Давай поедем вместе. Я смогу сбежать из дома. За мной, конечно, следят, но я их перехитрю, вот увидишь! Ты возьмешь меня с собой?

«Ну, только этого не хватало!» — подумала Соня и, вспомнив, что она жертва несчастного случая, опять жалобно застонала.

— Конечно, возьму, — произнесла она вслух. — Вдвоем гораздо веселее. Только не забывай, что я еще не вполне здорова.

— Извини меня, пожалуйста, я тебя совсем утомила! Отдыхай…

— Что ты … Мне было очень приятно с тобой поговорить.

— Может быть, я могу что-нибудь для тебя сделать?

— Знаешь, я пришла в Аренджун специально, чтобы посмотреть на здешние красоты. Я уже видела издали замок наместника, была в храме Митры… но также я слышала, что дворец Ксерсоса, твоего отца, невероятно красив изнутри. Раз уж судьбе было угодно, чтобы я оказалась в этом прекрасном месте, я бы очень хотела взглянуть на его убранство!.. — В последнее время Соня общалась в основном с босоногими шадизарскими мальчишками и говорить привыкла на их жаргоне, поэтому она сейчас с трудом подбирала слова, чтобы выглядеть образованной девушкой…

— Я слышала, — продолжила Соня, — у твоего отца есть коллекция всяких диковинных вещей. Как бы я хотела на них посмотреть! Я обожаю все красивое — стихи Мариция, музыку, живопись. Если бы я только могла хоть одним глазком посмотреть на сокровища твоего отца!.. — Соня прикусила губу. Не слишком ли рьяно она начала говорить о сокровищах? Если Марика заподозрит хоть что-нибудь, ее тут же выставят из дворца. Но Марика ничего не заметила.

— Хорошо. Как только ты поправишься, я тебе все покажу. Тебе должно понравиться. Там, наверху колоны из фиолетового мрамора, ковры из верблюжьей шерсти и подсвечники из горного хрусталя…

— А картины есть?

— Есть и картины.

— А твой отец не будет возражать?

— Он уезжает завтра в Таршаг и вернется только через три дня.

Такого везения Соня даже не ожидала, она еле сдержалась, чтобы не вскочить и не заключить Марику в объятья.

— Я приду завтра, хорошо? — спросила Марика.

— Я буду ждать.

— Знай, что ты теперь моя самая лучшая подруга. — Марика чмокнула Соню в щеку и, окрыленная, выпорхнула из комнаты.

А Соне вдруг стало грустно. Ей предстояло совершить подлый поступок. Эта девочка ей поверила, назвала своей подругой, а Соне придется ее цинично предать. Сможет ли потом Марика верить людям?

«Это не мое дело, — успокоила себя Соня. — Работа превыше всего…» И рыжеволосая авантюристка повернулась лицом к стене и крепко заснула.