Воевал он хорошо, в составе экспедиционного корпуса генерала Баратова дошел до Багдада – нужно было выручать попавшие в трудное положение английские войска. Но союзники, испугавшись присутствия русских в нефтеносном краю больше чем противника, капитулировали перед турками.

Баграмян в боях у стен древнего города отличился и был направлен в школу прапорщиков. Офицерские погоны получил уже после Февральской революции, а потому и службу продолжил не в русской, а в наскоро созданной армянской армии. Только она на всем Кавказе и смогла преградить путь турецким дивизиям, когда те, оправившись от поражений, рванулись к бакинской нефти.

В тяжелой битве при Сардарапате врага удалось остановить, но правительство националистов-дашнаков не сумело воспользоваться победой и заключило с Турцией позорный мир. Молодой офицер, как и многие другие, выражал свое недовольство подобной политикой слишком громко, а потому и оказался в тюрьме.

Первая мировая война закончилась. Место турок заняли англичане, чьим интересам на Кавказе мешал сам факт существования советской России. А почему бы вновь не использовать Турцию? Пусть ее отношения с северным соседом обострятся до предела, для этого можно использовать приманку надежную, проверенную и безотказную – бакинскую нефть.

Снова зашагали по земле Армении вражеские дивизии, оставляя за собой пепелища и трупы. 200 тысяч мирных жителей были физически истреблены, еще 60 тысяч угнаны на чужбину. Спасти могла лишь помощь России, но армянское правительство от нее отказалось, и тогда народ сверг власть националистов. В тот же день, 2 декабря 1920 года, советская Россия признала независимость Армении и взяла на себя обязательства по ее вооруженной защите.

Турецкие войска поспешили ретироваться. Армения вскоре вошла в состав СССР, а молодой офицер Иван Баграмян вступил в ряды Красной армии. Командовал эскадроном, кавалерийским полком. Окончил Высшие кавалерийские курсы, академию имени М.В.Фрунзе и академию Генерального штаба, где и преподавал до тех пор, пока не был арестован его брат.

Полковник Баграмян всячески защищал родственника, говорил, что допущена ошибка, в итоге его уволили из армии. Вот интересная справка: в настоящее время средств к существованию не имеет, когда ходил получать паспорт, был вынужден надеть пальто жены. Просил аудиенции у наркома, но получил отказ. Потому и надумал вместе с еще одним отчисленным из армии командиром напомнить о себе таким странным образом.

Что ж, пожалуй, стоит принять. Заслужили. Отчаянный шаг мог обойтись им очень дорого.

Иван Христофорович в итоге был восстановлен в рядах РККА и продолжил службу в академии. Но пытался перевестись в войска, ибо чувствовал – война не за горами. Командование не отпускало: в ту пору специалистов с таким, как у него, образованием было крайне мало. Тогда Баграмян написал письмо командующему Киевским особым военным округом генералу армии Г.К.Жукову: может быть, тот вспомнит товарища по учебе на Высших кавалерийских курсах и посодействует переводу?

Время шло, ответ не приходил, надежда таяла. Но вдруг поступила короткая телеграмма: Жуков сообщал, что просьба удовлетворена, и предписывал немедленно выехать в Киев.

Иван Христофорович медлить не стал и уже через день входил в кабинет командующего округом. Сначала полковник Баграмян держался так, как того требовала субординация, но официальный тон скоро исчез, и старые знакомые перешли к воспоминаниям. Наконец Иван Христофорович попросил разрешения выехать в расположение армии, начальником оперативного отдела которой был назначен.

– Э, нет, – возразил Жуков. – Придется повременить. В декабре состоится совещание высшего командного состава с участием товарища Сталина. Мне поручено сделать доклад о характере современной наступательной операции. Ты провел четыре года в стенах академии. Поможешь в составлении доклада.

Иван Христофорович взялся за дело. Доклад произвел благоприятное впечатление как на участников совещания, так и на самого Сталина: теперь он видел в Жукове не только практика, но и теоретика военного дела.

Вскоре последовали кадровые перестановки. Г.К.Жуков был назначен начальником Генерального штаба, а Киевский округ возглавил генерал М.П.Кирпонос, годом ранее проявивший себя как способный командир дивизии. Не был забыт и полковник Баграмян: он стал начальником оперативного отдела штаба округа, сразу же с головой погрузившись в работу. О свободном времени пришлось забыть. Приближение войны ощущалось все явственнее, и страна готовилась к отпору. За два года армия выросла более чем в два с половиной раза, формировались новые части и соединения, но для того, чтобы сделать их боеспособными, требовалось время.

Не хватало технических специалистов, автотранспорта, радиостанций, зенитной артиллерии. Новая техника поступала, однако для ее освоения нужны были месяцы. Приказ о создании фронтового управления и сосредоточении его в районе Тернополя был получен 19 июня 1941 года.

Полковник Баграмян выехал из столицы Украины поздним вечером 21 июня. Рассвет застал штабные машины под Бродами.

«Жаркий будет день, – думал Иван Христофорович, глядя на ясное небо. – Надо же, такая рань, воскресенье, а летчики занятия проводят», – удивился он, заметив приближающийся с запада строй крылатых машин и вспомнив о расположенной здесь авиачасти. Но вдруг три самолета отделились от остальных и с душераздирающим воем устремились к беззащитной колонне. Воздух!

Рев моторов, грохот скорострельных пушек, разрывы бомб, черные кресты на крыльях… Так для полковника Баграмяна началась война.

К счастью, вражеские летчики не стали тратить время и боеприпасы на какие-то машины: их куда больше интересовали советские истребители, плотно, крылом к крылу, стоявшие на ближайшем аэродроме. Колонна благополучно достигла командного пункта, и полковник Баграмян немедленно приступил к сбору данных обстановки. Лишь к вечеру стала проясняться картина происходящего, и была она безрадостной.

Войска Юго-Западного фронта не успели развернуться по штатам военного времени. Они были застигнуты врасплох вдали от районов боевого предназначения, а потому не могли остановить врага, полностью использовавшего преимущества внезапности, обладавшего высокой боевой выучкой, подавляющим превосходством в силах на важнейших направлениях и сумевшего сразу же захватить господство в воздухе. Лишь к началу августа ценой немалых жертв и невероятных усилий удалось добиться относительной стабилизации линии фронта, проходившей в опасной близости от столицы Украины.

Полковник Баграмян успевал справляться с потоком штабной работы и организовывать действия войск на опасных направлениях; именно в те скупые на благодарности и награды дни ему было присвоено звание генерал-майора.

Через некоторое время положение улучшилось, генерал Кирпонос подумывал даже о проведении контрудара… Но в это время гитлеровским войскам удалось форсировать Днепр в полосе соседа справа – Центрального фронта – и вклиниться далеко на восток. Затем 2-я танковая группа генерала Гудериана резко повернула на юг и во взаимодействии со 2-й полевой армией двинулась в глубокий тыл Юго-Западного фронта.

Вскоре другой танкист, генерал фон Клейст, сумел скрытно переправить через Днепр значительные силы у Кременчуга и прорвать оборону советских войск, после чего его бронированная лавина устремилась навстречу танкам Гудериана. Угроза окружения стала реальной. Оставалась единственная возможность избежать разгрома – отойти на новые рубежи.

Штаб фронта обратился в Ставку с просьбой разрешить отход, но получил отказ. У Сталина были свои достаточно веские причины во что бы то ни стало удержать столицу Украины.

Совсем недавно, 30 и 31 июля, он дважды встречался с Гарри Гопкинсом, представителем и личным другом президента США Рузвельта. Цель у важного американского гостя была одна: узнать, как долго продержатся русские. От его мнения зависело решение о начале поставок заокеанской военной техники по ленд-лизу. Кто же захочет отправлять оружие армиям, которые будут разбиты прежде, чем ценный груз достигнет порта назначения?