Проходит день, два, три, неделя, Ответа нет. Себальд в недоумении. Он знает, как быстро реагирует Ленин на обращения к нему, как быстро он принимает решения. Только через десять дней Себальд узнает, что Ленин в это время отдыхал под Москвой. Лишь 20 июня Ленин получил посланное ему письмо и сразу откликнулся. Утром 22 июня Владимир Ильич пишет:
«т. Мартенс!
Должен Вас упрекнуть за то, что Вы неправильно направили бумаги об американских колониях в России.
Я прочел их только 20/VI. Надо было не через Бухарина передавать, а формулировать практические предложения по-русски в 20 строках и направить в СТО, копию — мне лично с коротким письмом.
Опоздание произошло из-за неправильного направления дела.
По существу. Я — за, если американские рабочие и колонисты вообще будут привозить с собой:
1) продовольствие на два года (Вы пишете, что это бывало; значит, возможно);
2) одежду на тот же срок;
3) орудия труда.
1-ое (и 2-ое) важнее всего. 200 долларов менее важны. Если будет 1-ое, я согласен всячески поддержать.
Чтобы ускорить, изготовьте тотчас проект постановления СТО и внесите сегодня (если успеете до 3-х часов), сегодня же в СТО, в 6 час. — решим; если опоздаете, все же внесите в СТО в 6 час, создадим комиссию и решим в пятницу, 24/VI.
Проект постановления: 1) условия — три выше приведенные, 2) заведуете (Вы + 1 американский рабочий + 1 от НКтруда?), 3) мы помогаем (даем землю, лес, рудники и пр.), 4) финансовые отношения такие-то.
Ответьте, пожалуйста, с подателем.
Пред. СНК
В тот же день, 22 июня, СТО под председательством Ленина выносит постановление «Об американской промышленной эмиграции», которое отвечает на ряд предложений иностранных рабочих оказать производственную помощь Советской России.
Первый пункт постановления гласит:
«Признать желательным развитие отдельных промышленных предприятий путем сдачи их группам американских рабочих…».
Ряд пунктов посвящен предложению группы Рутгерса:
«…4. Предоставить т. Рутгерсу и его сотрудникам в числе 12–15 человек возможность немедленно выехать на Урал и в Кузнецкий бассейн для выяснения на месте предприятий и источников сырья, которые могут быть предоставлены американской промышленной эмиграции, и необходимых для этого условий.
5. Поручить Президиуму ВСНХ немедленно выдать т. Рутгерсу под отчет 2 миллиона рублей на расходы по поездке и исследованию…»[7]
На следующий день Рутгерсу и Кальверту официально сообщают о предстоящей поездке. 24 июня полученные мандаты удостоверяют: Рутгерс — руководитель экспедиции, Бронка Корнблит — его секретарь и переводчик, Геллер и Школьник — заместители Мартенса. В экспедиции принимают участие еще двое американских рабочих.
Рутгерс получает ряд указаний, официальные отношения к разным организациям, в которых просят оказывать максимальную помощь членам экспедиции.
Нельзя терять времени. Москва переполнена, снабжение ез скудно, железные дороги перегружены, и пассажирские поезда ходят нерегулярно. Добиться чего-нибудь нелегко. Где только не мелькала в эти дни подвижная фигура Себальда, где не звучал настойчивый голос Бронки!
В течение трех дней подготовка к поездке закончена: выделен специальный вагон, продукты на дорогу. 28 июня группа Рутгерса выезжает из Москвы, ее вагон прицеплен к транссибирскому экспрессу.
Задержки, остановки. Огромные составы, переполненные людьми, грузами, отправленные срочно, вне расписания, по особому назначению, оспаривают право первыми занять путь. А вагон с группой Рутгерса то передвигают на запасной путь, то загоняют в тупик.
И снова и снова неутомимая Бронка предъявляет их мандат, спорит, доказывает, требует:
— Товарищи, это срочно, мы должны ехать дальше. Вот просьба ко всем организациям оказывать помощь группе Рутгерса. Нам нужно в Ново-Николаевск.
Вагон прицепляют. Они едут дальше на восток.
6 июля прибыли в Ново-Николаевск, нынешний Новосибирск.
Армия Колчака разбита, но террористические банды, поддерживаемые кулаками, еще прячутся в лесах; в городе еще чувствуется дыхание войны, улицы полны красноармейцами. А Сибирский ревком уже занят налаживанием мирного строительства. Предревкома Смирнов радостно встречает членов экспедиции.
— Мы приехали более чем вовремя, — торопливо переводит Бронка. — Ревком как раз принял решение послать экспедицию в Кузнецкий бассейн, чтобы выяснить возможности в современных условиях начать восстановительные работы.
Обеим группам — московской, руководимой Рутгерсом, и сибирской, организованной Смирновым, — выделяется местный поезд. Конечная цель поездки — Кузнецк.
Продвигаются поездом, лошадьми, порой пешком.
В Гурьевске бездействующий металлургический завод, основанный еще во времена Екатерины II. Печально глядят развалины разрушенной домны. В стороне высятся толстые широкие стены цехов, сплошные, без оконных проемов. Внутри в стены ввинчены железные кольца. Прикованные к ним цепями, работали здесь каторжане.
Во многих местах вблизи Кузнецка уголь метровым слоем лежит на поверхности.
На обратном пути остановка в Кемерове.
Пожалуй, лучшего места для центра колонии не найти. Здесь шахты, железнодорожная линия, река. Здесь еще до войны началась стройка химического завода, его надо будет достроить и пустить в производство. Да, здесь, на берегу Томи, будет штаб-квартира, решает Себальд.
Себальд шагает по Кемерову, по-хозяйски вглядываясь в окружающее. Небольшие, неглубокие шахты, их бессмысленная близость друг от друга — все говорит о неразумном, о хищническом хозяйничании французско-бельгийского акционерного общества «Копикуз», имевшего здесь концессию до революции.
«Что ж, это естественно, — думает Себальд. — Концессионеры — капиталисты… Открытие каждой шахты — это газетная шумиха, новые акции на Парижской бирже, новые спекуляции, новая прибыль французской и русской буржуазии. Теперь мы заведем здесь свои порядки — социалистические».
Первого августа группа Рутгерса возвращается в Ново-Николаевск. Сибирский ревком выносит решение по его докладу и отправляет в СТО письмо, в котором приветствует решение Правительства организовать в Кузнецком бассейне индустриальную колонию американских рабочих.
Экспедиция отправляется дальше. В Омске обсуждаются вопросы транспортировки и сбыта угля. Дальше, в Томск. Переговоры с руководителями горсовета о возможности создания подсобных предприятий: колонистам потребуется одежда, обувь, предметы домашнего обихода. Надо подумать и о медицинском обслуживании и об учебе детей колонистов. Все должно быть предусмотрено, запланировано.
В Томске группа живет в своем вагоне. Город переполнен беженцами из голодающего Поволжья. За страшным неурожаем следовали эпидемии. Были случаи холеры. Беженцы занесли ее в Томск. Многие умирали от голода и болезней в это жаркое сухое лето 1921 года.
Себальд упорно работает над своим докладом правительству. Он много видел, о многом договорился. План организации колонии принимает конкретные формы.
В конце августа группа направляется в Екатеринбург (нынешний Свердловск). Здесь назначена встреча с Мартенсом.
В Екатеринбурге было много старых инженеров, которые до Октябрьской революции работали у владельца завода барона Таубе. Они все еще не теряли надежды на возвращение прежних порядков. Разговаривая с этими специалистами, Себальд сразу почувствовал их враждебность и отпор. Участие, передовых американских рабочих в хозяйственном строительстве Советской России противоречило их целям и планам.
— Только капиталистическая концессия может принести пользу. Это наше глубокое убеждение, инженер Рутгерс. Все остальное иллюзии, — доказывали они.
Но партийные и советские руководители Екатеринбурга были за Себальда и обещали ему поддержку.
