Но нет, они в один голос твердят, что все-таки были партизанами. Поют одну песню. О якобы свершенных подвигах. Явный и очевидный сговор! Басни, выдуманные легенды, заранее расписанные роли членов одной преступной банды! Где свидетельства тех людей, которые к этому мнимому партизанскому отряду не принадлежали? Чьим показаниям можно было бы верить? Нет их! И не может быть! Потому что не существует в природе! Все только ссылаются друг на друга. Иван кивает на Петра, Петр на Ивана. Знаем таких! Но мы их выведем на чистую воду. Заставим говорить правду. Они не обманут зоркий чекистский глаз! Им не удастся уйти от карающей десницы советского правосудия! За свой змеиный обман они поплатятся сполна. Еще приползут на коленях, с блюдцем в зубах, на котором будет лежать голая правда. Мы превратим их в лагерную пыль. В такое, что родная мама не узнает. Пусть кончают свой гнусный сговор. И рассказывают только правду. Пусть покажут хотя бы одного человека за пределами повязанной круговой порукой банды, который бы подтвердил, чем они занимались во время оккупации. Что они — партизаны, не фашистские недобитки, не лжецы. Есть такой человек? Или нет? Где он?! Пусть представят, покажут, назовут!
Но один такой человек все-таки нашелся. Им был Герой Советского Союза полковник Дмитрий Николаевич Медведев, чье партизанское соединение во время войны действовало в соседних с Винницей областях Украины.
Он подтвердил, что группа винницких партизан, руководимая Трофимом Корнеевичем Кичко (один из главных теперь обвиненных), выходила с ним на связь и просила радиоподдержки… Винницкий партизанский отряд, стало быть, существовал и лично Медведеву был известен.
Медведев, конечно, был фигура!
Произошло короткое спотыкание… Но затем, после недолгой заминки, кампания, несколько развернувшись («левое плечо, вперед!»), приняла новый оборот. А кто такой, собственно говоря, Медведев?
Вроде бы свой, да не совсем. Все время норовит играть не по правилам. Поделом уже бит за это однажды, да, получается, недобит. Недобиток, одним словом!
О партизане-писателе Дмитрии Николаевиче Медведеве много рассказывал мне другой мой приятель, известный кинодраматург Анатолий Борисович Гребнев (фильмы «Июльский дождь», «Прохиндиада», «Петербургские трущобы», «Дом для богатых» и др.). Дмитрий Николаевич был личностью крупной и яркой. Чуть ли не под два метра ростом, сын бежецкого сталеплавильщика из Брянщины, человек большой личной храбрости, Медведев в годы войны командовал партизанскими отрядами в Смоленской, Орловской, Могилевской, Ровенской и Львовской областях.
Гребнев был старшекурсником московского ГИТИСа, когда их впервые познакомили. С отставным полковником вместе они написали пьесу «Сильные духом» (1948). Пьеса открыла для публики разведчика Н.И.Кузнецова, «первого советского Штирлица», который, действуя по подложным документам в немецкой армейской среде, проводил невероятные по дерзости и риску операции. Н.И.Кузнецов находился в подчинении у здешнего руководителя партизанского движения Д.Н.Медведева.
Сценический успех и популярность пьесы «Сильные духом», а также документальной повести Д. Медведева на ту же тему «Это было под Ровно» (1949) в конце
40-х — начале 50-х годов были феноменальны. Работая и встречаясь с Д.Н.Медведевым в течение ряда лет (включая 12 декабря 1954 года, за день до внезапной смерти), молодой драматург сумел его оценить.
Д.Н.Медведев был кадровым чекистом, членом партии с 1920 года. Однако принадлежал к тем редким единицам, кому по свойствам натуры и стечению обстоятельств удалось не погрязнуть в кровавой тине, а остаться честным. Это показали все последующие события. Но уже и до войны среди сослуживцев он выглядел «белой вороной», с репутацией неисправимого чудака, излишне приверженного догмам и романтике начальных лет революции.
Разумеется, вечно так продолжаться не могло.
Осенью 1937 года Д. Медведев был исключен из партии, с лишением всех наград и званий. Отреагировал он на это, как «белой вороне» и подобало. Вместо благодарности «за то, что хотя бы не посадили», Медведев учинил бессрочную голодовку.
— Он сел у памятника товарищу Сталину на одном из московских вокзалов, — передавал события Анатолий Гребнев, — с требованием: «Верните все или расстреляйте!» За ним пришли, забрали. Но ничего не сделали, хотя, конечно, и ничего не вернули… О нем вспомнили только в начале войны, как вспоминали о многих разжалованных или сидевших за решеткой военачальниках и специалистах. Отправили командовать партизанским отрядом на Брянский фронт… Отсюда все и началось…
О партизанской деятельности Героя Советского Союза Д.Н.Медведева существует библиотека литературы. В то время как аппаратные кураторы, приставленные к организации подрывных действий в тылу врага, сверлили дырки на мундирах для очередных наград, реальные действия зависели от смекалки и силы духа таких командиров, как Медведев. Это было каждодневное хождение по лезвию бритвы. Картотеки в такой обстановке показались бы смехотворной затеей, а отчеты составлялись лишь для потребы все тех же верхних штабов.
— Однажды Дмитрий Николаевич, — рассказывал А. Гребнев, — показал мне старый написанный им карандашом полный отчет на ста страницах о действиях его спецгруппы, которую он тогда лично возглавлял… Чего там только не было! Удивляла при этом почти полная самодеятельность подобных групп, которым из центра не только не помогали, но нередко мешали. Не поставляли даже элементарного технического обеспечения. К примеру, печати для поддельных немецких паспортов «медведевцам» приходилось вырезать самим из резиновых подошв. Из-за неповоротливости центрального ведомства была сорвана подготовленная в отряде Медведева кара немецкому наместнику Украины Эриху Коху… И т. д. и т. п.
Между тем к прославленному собрату тянулись ходоки от преследуемых и травимых бывших партизан из Винницы.
Их защиту, как и подобает человеку рискованной профессии, Д. Медведев повел круто и неожиданно. Изучив фактические материалы, он сел за письменный стол. Так возникла новая документальная повесть Д. Медведева «На берегах Южного Буга», напечатанная в трех номерах украинского журнала «Жовтень» (1952, № 7–9).
Однако круги от «дела» о Винницком подполье давно уже достигли Москвы. С подачи местных спецслужб и стоявшего за их спиной бывшего дальневосточного партаппаратчика к нему повышенный интерес проявила центральная Лубянка. Как выяснилось позже, его взял под личный контроль замминистра МГБ генерал Иван Серов. «Дело» было включено в разряд «перспективных».
Из такой чадящей головешки, если ее как следует вздуть, могло возгореться даже очень красивое и видное пламя по обезвреживанию внутренних «врагов». Одна из тех далеко приметных акций, которыми бдительные органы на исходе сталинского правления не уставали будоражить болезненную подозрительность стареющего вождя.
Появление документальной повести Д. Медведева вызвало приступ ярости. Накал ее ощутим даже в газетных подшивках, в окаменелостях строк. Областная партийная газета «Винницкая правда» и центральная «Литературная газета» выстрелили почти дуплетом одной и той же обкатанной статьей.
Статья называлась «Раскроем псевдонимы. О фальшивой повести Д. Медведева «На берегах Южного Буга»». Д. Медведев, говорилось там, «стал на порочный путь… Он не ознакомился с документами, а очевидно, писал свою повесть на основании фальшивых отчетов отдельных проходимцев, которые… пытались примазаться к подполью и выдать себя за его организаторов и руководителей». В статье далее изобличались, то бишь смешивались с грязью, главные «организаторы» и «руководители» подполья, чьи «подвиги» якобы документально, под слегка измененными «псевдонимами», вознамерился живописать автор [7].
От повести не было оставлено камня на камне, а от автора разве лишь мокрое место. Травля велась и дальше, причем самыми низкими и непотребными средствами.
После долгого неравного противостояния Дмитрий Николаевич умер от сердечного приступа в возрасте 56 лет. «Недобитка» добили! Это случилось 13 декабря 1954 года.
