И началась одна из самых необычных кампаний армии зулу. Командир бригады Белебеле точно придерживался полученных инструкций и не начинал военных действий, чем немало изумил не только своих белых союзников, но и самого Бедже, знакомого с решительным образом действий зулусских полков. Поняв наконец, в чем дело, европейцы волей-неволей вынуждены были предпринять что-нибудь, хотя бы ради поддержания собственного престижа.

Подобная странная война длилась еще некоторое время. Помимо сожженных хижин, кумало потеряли и немалое число своих воинов, но и мистер Айзекс умудрился получить не очень опасное для жизни, но весьма болезненное ранение копьем в область пониже спины. Бригада Белебеле продолжала хранить «нейтралитет», не давая, однако, Бедже возможности воспользоваться всеми своими силами для решительного сражения с белыми. Окончательно сбитый с толку Бедже запросил мира. Он согласился также уплатить контрибуцию скотом и стать данником Чаки.

Когда победители с трофеями вернулись в Булавайо, Чака не преминул расхвалить мужество белых. Он выразил сочувствие мистеру Айзексу и тут же подарил ему несколько голов скота, дабы, как он сам выразился, «смягчить боль от раны», и европейцы, весьма довольные собой, удалились в Порт-Наталь. Только дождавшись их ухода, Чака вызвал к себе командира Белебеле и потребовал от него подробнейшего отчета о каждом шаге белых. Следует признать, что индуна этот был весьма невысокого мнения о воинских подвигах своих союзников. Возможно, правда, что здесь сказалась и досада на собственное вынужденное бездействие. Ведь не будь у него строжайшего приказа Чаки, Бедже на этот раз не отделался бы так легко. Опытный военачальник высмеял тактику белых, а также их чрезмерную осторожность и неумение ориентироваться в лесу или в горах. По его словам, от разгрома и полного уничтожения белых спасло только присутствие воинов зулу, из-за которых кумало так и не рискнули сражаться более решительно. Понимая его состояние, Чака по многу раз заставлял его рассказывать одни и те же эпизоды, чтобы окончательно уяснить себе, что в рассказе индуны вызвано раздражением против белых, а что — их действительно невысокими боевыми качествами. В конце концов Чака все же пришел к выводу, что хваленое оружие белых отнюдь не гарантирует им победы и что в случае необходимости зулусская армия сможет с успехом противопоставить огню мушкетов тактику быстрого маневра, охватов и стремительных переходов своих более тренированных и дисциплинированных воинов. Как это на первый взгляд ни странно, но результатом этой беседы явилось решение Чаки перенести свою столицу южнее, а значит, приблизить ее к владениям белых. Занятый строительством государства нгуни под гегемонией народа зулу, он ни на мгновение не забывал о своих южных соседях, прекрасно отдавая себе отчет в том, что столкновение с ними почти неизбежно. Он сделает все, чтобы не допустить его, но и дать им застать себя врасплох тоже нельзя.

Почти в тот же самый час, когда Чака, выслушав доклад индуны, пришел к своему знаменательному решению, в поселке белых заседал военный совет из узкого круга наиболее значительных представителей маленькой колонии. Мистер Финн и мистер Айзекс сообщили остальным о результатах своих наблюдений, и результаты эти были весьма неутешительными. Надежды на то, что ндвандве если и не разобьют войска Чаки, то, по крайней мере, нанесут им невосполнимые потери, пошли прахом из-за самоотверженности Мгобози и других смельчаков. Мистер Айзекс подлил масла в огонь, рассказав о странной тактике бригады Белебеле в походе против Бедже.

До поздней ночи поддерживался огонь в грязной и сырой хижине мистера Феруэлла, но джентльмены удачи так и не сумели разработать сколько-нибудь реальный план. В конце концов они пришли к выводу, что не следует забывать и об осторожности, ибо один опрометчивый шаг может свести на нет труды многих лет. Приняв это единственное решение, обитатели Порт-Наталя разошлись по своим жилищам в крайне удрученном состоянии.

Намерение Чаки перенести свою столицу на юг прозвучало для них как гром среди ясного неба. Европейцы почти в полном составе, не сговариваясь, помчались в Булавайо. Но вождь зулу не собирался отказываться от своих планов. Напрасно втолковывали ему, что взоры людей зулу должны быть обращены на север и северо-запад, что на юге лежат владения вождя пондо Факу, близкого друга короля Георга, и перенос столицы вызовет у него естественную тревогу и опасения. На все их аргументы Чака неизменно отвечал, что решение это продиктовано не чем иным, как желанием быть поближе именно к белым друзьям.

Новая столица была заложена в трех километрах к северу от реки Увоти и примерно на таком же расстоянии от впадения ее в море. Чака назвал свой новый крааль «Дукуза» — от зулусского слова «дука», что значит «теряться». Говорят, что это следовало понимать как намек на великое множество хижин, среди которых терялись вновь прибывшие.

Праздник урожая, правда, состоялся еще в Булавайо. Охваченные завистью к старшим товарищам, молодые воины, пользуясь обычаем высказывать безбоязненно свои мысли на этом торжестве, требовали от Чаки направить их в бой против любых врагов.

Эта вполне понятная жажда подвигов у неопытных юношей была на руку белым. Они умело включились в хвалебный хор и, прославляя непобедимость зулусского оружия, весьма кстати припомнили вождю о его намерении двинуть свои полки на север. Причем сделали они это так, что об этом тут же узнали и остальные участники праздника. Поступок этот привел Чаку в состояние крайнего раздражения и, когда юноши — уже в который раз — принялись распевать тут же сложенную песню, начинавшуюся словами:

ему наконец изменила выдержка, и он сгоряча объявил, что пошлет их против Собузы, вождя свази, а если им и этого покажется мало, то пусть двигаются еще дальше на север и дойдут до лежащих там земель педисуто. Словом, им будет где развернуться. Сразу же после праздника он пожалел об отданном приказе, но и отменять его не пожелал, опасаясь, что белые заподозрят его в страхе перед северными соседями. Тем не менее бригаду Белебеле, участвовавшую в походе против Бедже, он благоразумно оставил дома.

Этот плохо подготовленный поход в далекие и неразведанные земли заранее был обречен на неудачу. Собуза укрылся в недоступной горной крепости, а малярия и дизентерия скосили третью часть зулусской армии. Возглавлявший эту экспедицию Мдлака счел целесообразным отступить с теми воинами, которые еще не заболели, и поднялся по течению реки Олифантс на запад, в более возвышенную местность, оставив на месте особенно пострадавший полк Ин-Дабанкулу, а вместе с ним и всех больных, обещая тут же прислать им помощь и скот, как только удастся его захватить.

Двигаясь на запад, отряд Мдлаки все дальше углублялся в Средний вельд, и именно тут ослабленной голодом и болезнями, измученной форсированными маршами зулусской армии впервые пришлось столкнуться с противником, вооруженным огнестрельным оружием. Это был отряд гриква — потомков европейцев и готтентотов — численностью около тысячи человек верхом на лошадях. Но зулу не испугались грома выстрелов и бросились в контратаку. Гриква уклонились от боя, продолжая вести огонь издалека. Памятуя спор Чаки с англичанами, Мдлака вывел свои полки на овражистую местность, сведя тем самым на нет превосходство конного над пешим. Враги его тут же рассеялись, оставив на поле боя трех человек.

18 марта 1827 года измученное войско вернулось в Булавайо. Ссылки на болезни не смягчили гнев Чаки. Он осведомился у европейцев, может ли простая перемена мест ослабить здоровье и волю настоящего воина. Белые друзья, также не удовлетворенные результатами похода, но совсем по другим причинам — ведь Мдлаке все же удалось отделаться сравнительно легкими потерями, — почти в полном соответствии с истиной поспешили заверить вождя зулу, что воины короля Георга бороздят все моря мира и пребывают в невообразимо далеких от их родных земель странах, но все они отличаются прекрасным здоровьем и всегда готовы вступить в бой по повелению своего владыки.