Сэм был согласен с каждым словом. Писал Ориону: «Не понимаю, каким образом человек, не лишенный юмора, может быть верующим, — разве что он сознательно закроет глаза своего рассудка и будет силой держать их закрытыми». Он полюбил Пейна на всю жизнь, постоянно перечитывал; он повторит в своих работах все его постулаты: критику «глупого библейского понятия геоцентрической вселенной», которому Пейн противопоставлял идею множественности миров, оригинальные представления о бессмертии: «Сознание существования или знание, что мы существуем, не необходимо приурочено к одной и той же форме или к одной и той же материи даже в этой жизни»; «Мысль способна существовать, не повреждаясь, на нее не действует перемена вещества»; «Мысль, когда она произведена, как я сейчас произвожу мысль, которую излагаю пером, способна стать бессмертной и является единственным произведением человека, которое имеет эту способность».

Перед смертью Марк Твен сказал своему биографу, однофамильцу Томаса Пейна: «Я читал его, когда был учеником лоцмана, читал с сомнением и боязливо, но был поражен его мощью и бесстрашием». По Пейну, «малодушие — удел ничтожных; тот, чье сердце твердо, чьи поступки совершаются в согласии с его совестью, будет отстаивать свои принципы до конца своей жизни». Твен усвоил мысли Пейна, но его участь повторить не желал и потому никогда не смог сравниться с ним в смелости. Он хотел быть не гонимым, а любимым людьми, как Франклин, который когда-то был соратником Пейна, но «вовремя остановился» и умер в почете.

Читал он и беллетристику: восхищался Свифтом и Сервантесом, не выносил Вальтера Скотта, скучал над Готорном, довольно высоко ценил Диккенса, любил (потом разлюбил) Эдгара По, не брезговал Дюма, бесконечно презирал Джейн Остин, Джордж Элиот (Мэри Энн Эванс) и прочих женщин-литераторов; впоследствии он полюбит Киплинга, но вообще будет все меньше интересоваться вымыслами, предпочитая что-нибудь познавательное. Что же касается прямых литературных влияний, то ему очень нравился британский юморист Томас Худ, который публиковал серии комиксов, иронизируя над всем и вся (включая похищение детей и торговлю трупами); своим идеалом Твен наряду с «Дон Кихотом» называл книгу английского писателя XVIII века Оливера Голдсмита «Гражданин мира, или Письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на Востоке» и осознанно ей подражал.

Твен усвоил стиль Голдсмита, чья проза производит впечатление написанной без помарок, словно она излилась на бумагу «в один присест», подражал ему в письмах Ориону, перемежая изящные зарисовки с едкими замечаниями. 17 мая опубликовал в газете «Нью Орлеан дейли креснт» под псевдонимом «Сержант Фантом» фельетон «Речные мыслители» («River Intelligence») — пародию на пространные статьи, которые всюду печатал старый лоцман Исайя Селлерс, и приобрел репутацию человека, которому лучше не попадаться на язык.

В июле он гостил у Ориона, в августе опубликовал юмореску «Заметки лоцмана» («Pilot's Memoranda») в газете «Сент-Луис Миссури рипабликен», гонораров не получал, но все больше зарабатывал основной профессией и не собирался ее менять. Вступил в профсоюз, чем очень гордился, а также в масонскую ложу «Полярная звезда Сент-Луиса», где состояли все лоцманы (в последующие годы прошел положенные степени, потом еще лет десять участвовал в заседаниях; можно выискать упоминания о масонстве в некоторых его работах, но обрядность его скоро перестала привлекать). Всю зиму он ходил (лоцманы не «плавают») на пароходе «Сын Алонсо», где уже как равный воссоединился с Биксби, рассказывал домашним о головокружительных обедах, которые они закатывали. В Новом Орлеане посетил знаменитую гадалку, та сказала, что он служит на корабле, занимается самообразованием и много курит, его это потрясло (вообще-то все его приятели ходили к этой гадалке и могли о нем рассказать, а курильщика нетрудно опознать по запаху); она предсказала два брака, 10 детей, 86 лет жизни (если бросит курить) и богатство, и он воодушевился. Но тут-то все и рухнуло. Война…

Рабовладение было скорее поводом для раскола, чем его причиной: аграрный Юг и промышленный Север (не только традиции и мораль, но прежде всего разные способы хозяйствования обусловливали противоположное отношение к рабству: на заводе был невыгоден раб, на плантации — вольнонаемный) представляли собой две разные цивилизации, которые не могли сосуществовать в рамках одного государства. Много лет полыхал конфликт из-за тарифной политики: Юг импортировал промышленные товары и требовал свободной торговли, Север стремился с помощью тарифов оградить свою развивающуюся промышленность от конкурентов. К середине XIX века Север вдвое превосходил Юг по численности населения, втрое — по протяженности железных дорог, ему принадлежало 90 процентов промышленности; из-за низкого роста населения и миграции в осваиваемые западные земли южные штаты теряли позиции в конгрессе. В 1850 году был принят ряд очередных компромиссных решений и Юг получил уступку — новый закон о беглых рабах позволял преследовать их даже на Севере. В 1854-м конгресс постановил, что каждый новый штат может сам выбирать, будет ли он рабовладельческим. Но в 1860-м избранный президентом республиканец Авраам Линкольн объявил, что все новые штаты будут свободными: это означало для Юга перспективу остаться в меньшинстве и проигрывать в конгрессе по всем вопросам, кроме того, южные штаты боялись, что Линкольн захочет отменить рабство повсеместно.

20 декабря о выходе из Союза объявила Южная Каролина, за ней — Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана (юридическим оправданием стало отсутствие в конституции США прямого запрета на выход); в феврале 1861 года они заявили о создании Конфедерации южных штатов, вскоре к ним присоединились Техас, Виргиния, Арканзас, Теннесси, Северная Каролина. Они приняли конституцию и избрали президентом бывшего сенатора от Миссисипи Джефферсона Дэвиса, который заявил, что на территории Конфедерации «рабство будет существовать вечно». В Союзе осталось 23 штата (включая рабовладельческие Делавэр, Кентукки, Миссури и Мэриленд). Линкольн объявил южные штаты мятежными, провозгласил морскую блокаду их побережья, призвал в армию добровольцев (позднее ввел воинскую повинность). Боевые действия начались 12 апреля сражением за форт Самтер в бухте Чарлстон, на территории Конфедерации. Силы были заведомо неравны, но началась война с преимуществом Юга, который к ней давно готовился, дела федералов шли скверно, судоходство сворачивалось, пароходы конфисковывались для военных нужд. 25 апреля Сэм Клеменс потерял работу лоцмана, не подозревая, что это навсегда. Он не знал, куда себя деть; навестил Памелу, потом вернулся в Ганнибал.

Джордж Оруэлл: «Есть одно странное место в «Жизни на Миссисипи», которое выдает сокровенную слабость Марка Твена. В одной из первых глав этой преимущественно автобиографической книги он просто взял и поменял время событий. Свои приключения на лоцманской службе он описывает так, словно был семнадцатилетним парнишкой — на самом же деле ему тогда было уже под тридцать (25. — М. Ч.). Ниже в той же книге упоминается о его славном участии в Гражданской войне. Марк Твен начал сражаться — если он вообще сражался — на стороне южан, но скоро перешел на другую сторону. Такое поведение простительно мальчишке, а не взрослому человеку, — отсюда и подмена в хронологии. Суть, однако же, в том, что он примкнул к северянам, как только понял, что они победят». Оруэлл Твена ненавидел и написал о нем массу необоснованных гадостей. Но тот действительно побывал «и у красных, и у белых», хотя о «славном участии» никогда не говорил.

«Одинокий форпост рабовладельческой культуры на Севере», как назвал его историк Террелл Демпси, Миссури был со всех сторон окружен свободными штатами и полон аболиционистов: Линкольн получил в нем большинство. Новый губернатор Миссури, сепаратист Джексон, хотел вывести штат из Союза, созвал совещание представителей графств, но своего не добился (население не желало отмены рабства, но ему было экономически невыгодно бросить надежный Союз). Каждый штат имел свою милицию; Джексон реорганизовал ее в Национальную гвардию Миссури в январе 1861 года «на всякий случай». Зима прошла тихо. В апреле Линкольн потребовал от Джексона три тысячи человек в союзную армию, тот отказал и начал готовиться к войне: приказал «гвардии» стать лагерем на окраине Сент-Луиса и вывесить флаг Конфедерации. Конфедераты прислали в лагерь Джексона оружие, а федералы организовали в Сент-Луисе свою милицию и захватили 700 человек Джексона, который продолжал морочить всем голову — 15 мая он издал приказ о мобилизации в свою гвардию и одновременно сделал предложение федералам: он не трогает их, они — его (но получил отказ от Натаниела Лайона, командующего федеральными войсками в Сент-Луисе). Он выпускал прокламации, призывая давать союзным войскам «отпор», но при этом уверял жителей Миссури, что не собирается выходить из Союза, и требовал «повиноваться всем конституционным требованиям Федерального правительства». Миссурийцы, в том числе гвардейцы, были сбиты с толку — так за кого они и что им делать?